Свидетельства Н. Н. Велихова не привожу, они прямого, непосредственного отношения к делу подсудимых не имеют.

…В три часа дня председательствующий объявляет перерыв до одиннадцати часов утра 2 января… Через несколько часов — Новый год, первый год завоеванного нашей великой Победой мирного времени… О чем будут думать эти проклятые гитлеровские каратели в полночь?.. О реках крови русской, которую они пролили? О жизни? О смерти?.. О том, что возмездие, которого им не избежать, справедливо?.. О том, что таких, как они, судимых здесь оскорбленным русским народом, много?..

Мы будем думать о миллионах советских людей, убитых фашистами, о том, что миллион из нас, ленинградцев, погиб только здесь, в самом Ленинграде. О пережитых ужасах и о той великой Победе, которой спасли мы наш город, наше будущее! О том, что все человечество спасено нами от коричневой, страшной чумы фашизма…

…Публика покидает зал медленно, все глубоко задумчивы. Как много здесь скорбных лиц, как нужен сейчас, после этого душного зала, свежий, чистый воздух ленинградской зимы — вздохнуть легко, отдышаться!

…Домой я иду пешком. Один. Гляжу на величественную, заледенелую, заснеженную Неву, — в какие разные времена я так же внимательно смотрел на нее неотрывным взглядом, любуясь ею, ощущая свое родство с Ленинградом!

Далеко позади меня остался дом, на стенах которого снаружи висят афиши:

«Выборгский Дом культуры,

31 декабря 1945 года, понедельник

ВСТРЕЧА НОВОГО ГОДА

Ночной бал Большой концерт силами артистов гостеатров…» и т. д.

2 января 1946 года. 11 часов утра. Выборгский Дом культуры. Пятый день процесса

Новый год я встречал в Доме архитекторов. Весь день вчера провел дома.

Ленинградские газеты в эти дни публикуют материалы процесса и статьи своих корреспондентов. Центральные газеты публикуют только краткие информации ТАСС.

11 часов 05 минут

Привели подсудимых. Они расселись на те же места, на коих каждый сидел все время.

Яркие «юпитеры» ослепляют. Кинооператоры — готовятся. В зале народа мало, занято рядов десять, и то не полностью. Переводчики — двое мужчин (офицеры) и две женщины (не военные) — на местах.

11 часов 20 минут

Суд идет!

«Товарищ комендант, позовите свидетеля Давыдова!»

Запись свидетельских показаний С. Н. Давыдова, начальника специальной реставрационной мастерской Комитета по делам архитектуры при Совнаркоме СССР, и показания выступавшего следующим протоиерея П. П. Тарасова, секретаря митрополита ленинградского и новгородского, я здесь не привожу, как и предновогодние показания Н. Н. Велихова. Вот только один штрих из показаний П. П. Тарасова: «В Павловском соборе города Гатчины немцы перед уходом уничтожили, бросая гранаты в подвал, от трехсот до трехсот пятидесяти мирных жителей, скрывавшихся там от беды. Немцы пытались войти в подвал, собора, но не могли, крепко заперто было, спешили. И тогда бросили в окна целые связки гранат. Всюду вокруг они выжигали дома».

А вот показания следующего свидетеля, А. П. Владимирского, привожу полностью.

Подполковник медицинской службы А. П. Владимирский — судебно-медицинский эксперт Ленинградского военного округа. Государственной чрезвычайной комиссией по расследованию немецких злодеяний ему было поручено присутствовать при раскопках бесчисленных могил — рвов, ям, карьеров, — где были закопаны многие тысячи убитых гитлеровцами мирных жителей. Он исследовал трупы этих людей. Свидетель перечисляет только некоторые места: в Гатчине найдено тринадцать таких мест, много других обнаружено в Красном Селе, в Пскове и прилегающих к нему районах, — например, в Военном городке, на бывшем Салотопенном заводе. В Порхове — в Военном городке и усадьбе Полянова, в Порховском районе — в двух пунктах, в Демянском районе — ряд пунктов, в Чудовском районе на территории совхоза «Коммунар» и в других местах…

«Количество трупов далеко превосходит цифру, названную в обвинительном заключении (55 355 мирных жителей. — П. Л.). Если включить «не боевую травму» — то есть лиц, погибших в больницах, лиц, которые были отравлены, и прочее, и прочее, то эта цифра превышает полмиллиона человек. Колоссальное количество людей погибло без свидетелей, они были, но их всех убивали. Я сам, своими руками, перебрал не один десяток тысяч трупов. Если сделать общий обзор тех так называемых «захоронений», которые производились немцами, то это — все виды могильных мест: от ям небольших размеров до колоссальных размеров рвов, где были завалены землей трупы гражданского населения — и прежде всего женщин и детей.

Возникает вопрос: для чего было такое уничтожение? Только теперь, из Нюрнбергского процесса, это стало понятно. В начале войны немцы не стеснялись формами уничтожения: отравляли, морили голодом, замораживали, вешали и так далее. Когда Красная Армия погнала немцев, то они стали заметать следы. Например, в Гатчине немцы решили уничтожить всех находившихся в больнице, распустили слух, что больных собираются эвакуировать, а в действительности их стали подвозить к эшелону; туда люди входили живыми, а оттуда — за несколько километров пути, в лесу, выносили трупы: было отравлено восемьсот пятьдесят человек. Впоследствии, перед своим отступлением, немцы решили уничтожить следы, назначили пятнадцать русских военнопленных сжигать эти трупы. Эта работа продолжалась около двух недель.

И когда военнопленные эти, жившие отдельно в сарае, кончили работу, то их загнали в сарай, облили керосином и сожгли. Вот те свидетели, которые могли бы рассказать о том, что случилось с больными, но немцы избавились от свидетелей…

Мы обнаружили и вскрыли кладбище в самой Гатчине. Здесь на горе было расположено немецкое кладбище. Когда раскопали его, внизу, под могилами немцев, обнаружились зарытые ямы и могилы, где лежали расстрелянные мирные жители, мы находили трупы женщин, детей — в возрасте от двух до трех месяцев, стариков…

В лесу, в тридцати восьми километрах от Гатчины, мы обнаружили огромный ров, который оказался заполнен трупами: около трех тысяч мирных жителей, среди которых были также женщины, дети, старики. Оставшиеся в живых немногие освобожденные Красной Армией гатчинцы свидетельствуют, что в годы немецкой оккупации множество людей бесследно исчезало не только по ночам, но и днем: вышел человек на улицу — не вернулся, другой зашел к соседу — соседский дом пуст, семья ушла в кино и исчезла… Большое пространство земли вдоль одной из сторон этого рва оказалось сплошь покрыто гильзами патронов от автоматов.

Сколько нужно было выпустить пуль, чтобы расстрелять три тысячи человек?!

Народ, по-видимому, сгоняли и расстреливали. Женщины и дети лежали на других трупах.

Псков! Кладбища были в центре города, в небольшом расстоянии одно от другого. Кладбища были на окраине — Моглино-первое, Моглино-второе, Салотопенный завод. Около Пскова, у станции «Псков-пассажирская», найден участок, покрытый небольшими холмами. Местность Кресты и другие. По свидетельским показаниям, здесь производились расстрелы. Около одного из таких холмов мы случайно увидели колоссальное количество автоматных пуль.

Склон холма был весь испещрен пулями, которые оказывались на поверхности по мере выветривания песка. Найдя их, мы произвели раскопки. Трупы здесь лежали в штабелях, в огромном количестве. У всех — огнестрельные ранения и, кроме того, переломы черепа тяжелыми предметами. (И мне вспоминается приказ Ремлингера, что «оружие не обязательно применять одним концом, можно и другим» — прикладом. — П. Л.) Моглино!.. Зарыты трупы советских военнопленных, замороженных! Подходили эшелоны по пятьдесят — шестьдесят вагонов, в них наши воины были заморожены. Мы разрыли это кладбище. Это были трупы людей в высшей степени истощенных, без одежд, исследование показало, что они погибли от охлаждения. По свидетельским показаниям, собранным в районе Моглино-первое около Пскова, где-то там, в районе Пскова, в тысяча девятьсот сорок первом году все в лагере были уничтожены и туда же были доставлены евреи, вывезенные из Пскова. Мы стали проверять эти показания, долго искали, чтобы найти вещественные доказательства. Около Моглино-первое, на площади, засеянной рожью, мы нашли десять ям-могил, заполненных трупами: дети, женщины, мужчины. Так как их убили в начале войны, то немцы еще не раздевали людей перед уничтожением — еще не скрывали тогда следов своих преступлений. Многое нам удалось установить по бусам, амулетам и другим предметам, определявшим национальность уничтоженных людей. Затем немцы заровняли землю, превратили в поле, засеяли…