Подойдя вплотную к припаю вновь открытой земли, «Седов стал на ледяной якорь, а на остров для исследования отправилась порядочная партия научных работников и просто желающих обозреть вновь открытую землю. Нарту с грузом продовольствия и палаткой пришлось тащить на себе, так как наши собаки решительно отказались от подобной чести, несмотря на все старания Журавлева. Повидимому, на Северной Земле они сначала основательно на нас «поездят», прежде чем мы фактически поедем на них. Мне, к сожалению, принять участие в экспедиции невозможно. «Русанов» вместе с газетами и углем привез нам изрядную порцию микробов самого злейшего гриппа, которым заболели уже человек 10, в том числе и я. Любопытно, что болезнь имеет весьма своеобразную «полярную» форму.^[10] Температура держится около 40°, падая лишь ненадолго от приема аспирина. Лицо страшно опухло, как при болезни почек. Сознание ясное, держусь на йогах, хотя ощущение слабости все же есть. Лечусь сам лошадиными дозами хинина с коньяком. При гриппе это для меня специфическое радикально действующее средство.

Через сутки, уже ночью, вернулась береговая партия, страшно измученная, так как людям пришлось по торосистым льдам тянуть на себе тяжело нагруженную нарту.

12 км до берега они шли около б часов. «Теперь мы знаем, что такое пешее путешествие в Арктике», — говорили некоторые из вернувшихся, новички в походах подобного рода.

По рассказам «Земля Визе» представляет низменный, не более 15–20 м над уровнем моря остров, вытянутый в юго-восточном направлении, около 25 км в длину и 6–8 км в ширину, сложенный рыхлыми, повидимому ледниковыми и морскими четвертичными отложениями, судя по доставленным образцам. Мелкие выходы коренных пород представлены песчаниками по облику тунгусского (пермо-карбонового) или даже юрского возраста. Возможно, впрочем, что это лишь крупные валуны. На берегу найдены череп лесца, очень старый рог оленя, вероятно унесенного от берега материка с оторвавшимся припаем и здесь погибшего. Видели довольно свежий след хозяина здешних мест — белого медведя, «ошкуя», как его называют поморы.

Прибрежная часть острова занята остатками исчезнувшего ледника, разбитыми многочисленными трещинами, в которых скопилась пресная вода от стаявшего снега. Прыгая через них, выкупались по очереди почти все, так как обтаявшие края трещин были предательски скользки, а ширина доходила до 1 м и более.

Хинин ли, или коньяк помог, болезнь моя прошла, но итти на остров, чтобы выяснить более точно его геологическое строение и происхождение, уже поздно, Сегодня, 15-го утром, судно тронулось дальше в обход острова Визе с севера. Вскоре же за ним льды стали гораздо тяжелее. Невзломанные ледяные ноля площадью до квадратного километра и более окаймлены кромкой свежеторошенных льдов. Кое-где, впрочем, видны разводья, которыми и пользуемся.

По мере продвижения на восток ледовая обстановка делается все хуже и хуже, Очевидно сюда к земле эти льды прижаты северо-восточными ветрами, на которые мы так рассчитывали. Ночью встретили столь сжатый плотный лед, что «хоть лети», по выражению капитана. Решили остановиться и ждать отлива, когда поля хотя немного разведет, и тогда, пользуясь всякими возможностями, будем пробираться к югу на кромку, а там дальше будет видно, как действовать. Сейчас лишь ясно, что на восток, как хотели итти сначала, пути нет.

Около 7 часов начался отлив и, действительно, как предполагал капитан, появились разводья, а ранее их не было совершенно. Тронулись вперед, пробираясь самыми ничтожными лазейками. Вот здесь-то сказались искусство и опыт нашего водителя В. И. Воронина. Он крутился с судном направо и налево, пролезая между мощными торосистыми полями. Пользуясь малейшей щелью, направлял судно туда, где, казалось, ледяные поля были всего мощнее, ан глядь — под самым носом появлялась, змеясь, трещина, в которую хоть со стоном и скрежетом, но все же проталкивался все дальше и дальше вперед наш «Седов».

Идем очень медленно, не более 5—10 миль в смену. Часть публики уже заговорила о возможности зимовки на судне, затертом во льдах открытого моря. Да и командование, вполне впрочем благоразумно, учитывает эту возможность. С сегодняшнего дня продовольствие к столу стали выдавать строго по норме, а не широкой, щедрой рукой, как ранее. Начали наблюдать за бережным обращением с меховой одеждой.

Впрочем северо-земельцы не унывают. Зимовка нас не страшит, ведь все равно мы подготовились провести в Арктике минимум два года. Единственное наше горячее желание, чтобы нас высадили на сушу, куда ни на есть, а дальше мы уж сами справимся.

Сегодня, 17 августа, еще более тяжелый день. Все время тараним льды, пользуясь самыми маленькими разводьями. Нередко небольшую перемычку между полыньями шириною 100–200 м приходилось пробивать переменными ходами вперед — назад, используя живую силу судна, в течение 1–2 часов, продвигаясь после каждого разбега лишь на полкорпуса. В общем за день прошли не более 2 миль, то есть 3,6 километра.

К вечеру — невидимому, из-за сжатия льдов — после одного из разбегов судно заклинилось так, что все усилия выбраться назад задним ходом оказались напрасными.

Был объявлен «аврал». На лед с пешнями и ломами вылезли все свободные от работ люди и начали околку судна. Отбитые глыбы подцеплялись тросом и оттаскивались лебедкой в сторону. Пробовали применить и аммонал, но плохо асфальтированный бикфордов шнур в воде намокал и гас. Лишь помощью электро детонаторов удалось произвести взрыв, но, увы, эффективность его оказалась ничтожной. Несмотря на заряд в 15 кг, образовалась лишь воронка около 4 м в диаметре, заполненная кашей битого льда. Желанных же трещин не было ни одной. Однако толчок ли от взрыва, или обколка, которую сделали уже на ¾ корпуса, или, что вернее, то и другое вместе сделали свое дело.

Ледокол медленно пришел в движение и сошел назад в проделанный им ранее канал.

Довольные, мы пошли дальше, но уже через 15 минут заклинились еще более основательно. Очевидно все попытки двигаться сейчас, во время сжатия, совершенно бесполезны. Только непроизводительно тратится уголь, да надрывается машина.

Стоим в ожидании лучших времен. Погода ясная, солнечная, но холодная, температура уже — ниже нуля. Веет холодком. Краски на небе вечером морозные акварельные, какие бывают лишь зимой на севере. Впрочем на судне тепло, мирно шипит пар в отоплении, публика в кают-компании играет в шашки, шахматы, но на душе у многих, видимо, невесело.

К вечеру начал подувать желанный южный ветерок, льды стало понемногу разводить, и мы двинулись вперед, пробираясь на юг зигзагами «переменным курсом», «как говорят моряки, используя трещины, полыньи и малейшие намеки на разводья.

К вечеру положение еще улучшилось, разводьев стало больше, корабль пошел, уже почти не останавливаясь и не давая заднего хода. Встретили, после долгого перерыва, медведицу с двумя медвежатами. Признак хороший, значит кромка не так далеко. В сплоченных льдах зверя не бывает, так как там нет для них корма — тюленя, который держится в битых разреженных льдах.

На другой день повернули на восток общим курсом на остров Уединения, но льды снова заставили спуститься южнее и пройти к югу от этого действительно одиноко заброшенного среди пустыни полярного моря островка.

От председателя Правительственной арктической комиссии С. С. Каменева получена телеграмма с поздравлением по поводу открытия нового острова и пожеланием скорейшего прибытия на Северную Землю, а мы пока еще далеки от лее. Впрочем здесь льды все же слабее. Они менее торошены и сильно разъедены летним таянием. Судя по толщине, некоторые поля образовались уже в предвесеннее время, — признак, что зимою здесь было много открытой воды.

Сегодня, 21-го, радостный день. Примерно на широте 76°40′ «вышли на кромку и повернули на восток к Северной Земле.

В общем во льдах мы пропутались шесть дней, пройдя за это время лишь 185 миль, то есть в среднем около 30 миль (56 км) в сутки.