Каюта на ключе. Спят.

— Стучи, дома отоспятся. Пускай рассказывают. Ребята в кубрике ждут.

Барабаним долго и сильно. За дверью шаги.

— Кто? Что случилось?

— Скорее, скорее, ледокол получил течь.

Шашковский выбежал первый.

— Ну, вот и докладчик.

— Да в чем дело? Говорите толком.

Уговаривать долго не пришлось.

Шашковский, забрав записи, телеграммы, дневник, через пять минут был уже в матросском кубрике. Он сел за стол, подперев тонкими жилистыми руками красивую голову с ласковыми голубыми глазами, и тихо, подробно, обстоятельно рассказал седовцам о первой проведенной полярной зимовке на Земле Франца-Иосифа.

СРЕДИ ЛЬДОВ И АЙСБЕРГОВ

В позапрошлом 1929 году постановлением Совета народных комиссаров была создана арктическая экспедиция, имевшая целью достижение Земли Франца-Иосифа и фактическое закрепление этого малообследованного архипелага, состоящего из множества островов (числом около сотни), за СССР, путем постройки на одном из его центральных островов постоянной научно-исследовательской и радиостанции.

Станции должны были обслуживаться семью советскими гражданами, изъявившими согласие работать на них до следующего навигационного периода, т.-е. не меньше года.

Эти семеро человек состояли из заведующего станцией, врача-хирурга, радиооператора, двух мотористов, завхоза, повара и геофизика. Большинство из них было уже хорошо знакомо с условиями работы и потребностями продолжительно отрезанного от всего мира общежития в Арктике.

Помимо политического значения, постройка станции на Земле Франца-Иосифа имела еще большое научное значение: зимовщики должны были сигнализировать по радио на материк СССР о всех изменениях барометрического давления и о тех воздушных течениях, которые возникали в свободной атмосфере над нами, на высоте 7—10 километров.

— Наши метеорологические телеграммы не редко звучали в деле предсказания погоды или успокоительно, или предостерегающе, или даже угрожающе, — рассказывал Шашковский.

Дружной, крепкой семьей жили зимовщики Франца.

— Как известно, прошлогодняя экспедиция закончилась полным выполнением программы. В бухте Тихой острова Гукера Земли Франца-Иосифа был в кратчайший срок выстроен основательный деревянный дом в 11 комнат, предназначенный для нашего зимовья. В двух основных комнатах дома помещались коротковолновая радиостанция, служившая нам в течение года единственным средством сообщения с остальным миром, и мотор, предназначенный для питания радиостанции электрическим током.

— Продовольствием и топливом мы были снабжены на три года, так как достижение Земли Франца-Иосифа морским путем бывает возможно не каждый год к зависит от состояния льдов в Баренцовом и Карском морях. Окончив сооружение нашей станции, „Седов“ покинул бухту Тихую 31 августа 1929 года.

— К сожалению, мы не могли сразу же после ухода судна развернуть ночную работу, так как в течение полутора месяца были принуждены работать по оборудованию дома, установке научных приборов и переноске продовольствия в кладовые, расположенные на горе.

— Мы торопились окончить, все наружные работы засветло, а полярная ночь уже надвигалась. Убывал день, солнце уходило от нас на юг, посылая сквозь облака прощальные, слабые оранжевые лучи.

Солнце уходило на далекий юг.

— Бухта Тихая и прилегающее к ней водное пространство все еще не замерзали: полному замерзанию препятствовали теплая погода, сильное течение в проливе Мелениуса и низкая облачность.

— Между одиноко стоящими на мели айсбергами, торосами и стамухами, на чистой и спокойной воде стали показываться группы нерп и тюленей. 11 октября недалеко от берега мы наблюдали большое стадо гренландских тюленей. Животные, играя, почти выпрыгивали из воды.

— Мы часто выезжали на парусной лодке на обследование прилегающих островов: выяснять ледовой режим, фотографировать айсберги и заготовлять на зиму мясо для собак. Во время обследования долины Молчания мною и тов. Муровым была убита в берлоге большая белая медведица. Заготовленные для корма собак медвежьи туши развешивались на открытом воздухе. Их запах привлекал белых гостей. Медведи стали чаще подходить к окнам нашего дома. Начальник П. Я. Илляшевич убил одного из них на крыльце с куском мяса в пасти. В этот же день собаки загрызли белого песца, пытавшегося украсть кусок медвежьего мяса. Тогда же нам посчастливилось убить белую куропатку, существование которых на этих широтах никем не подозревалось.

Медведи подходили к дому.

У крыльца убили медведя.

— Начиная со 2 сентября наша метеорологическая станция стала ежедневно посылать в Ленинград радио о состоянии метеорологических элементов на архипелаге Земли Франца-Иосифа, а радиостанция в течение двух недель сумела связаться с советскими коротковолновиками и с отдельными городами Западной Европы. Ежедневно мы получали от научных и общественных организации много приветственных телеграмм, благоприятно действовавших на настроение зимовщиков.

— 20 октября солнце скрылось совсем, чтобы показаться снопа с юга, из-за ледника, через четыре месяца (через 128 дней). Первые дни после исчезновения солнца над горизонтом в полдень наступал рассвет, похожий на слабые сумерки. Потом и сумерки кончились. Земля Франца-Иосифа погрузилась в полную темноту.

— Британский канал сковался плотным ледяным покровом. Отдельные торосы и куски многолетних ледяных полей, летом и осенью влекомые течением вперед и назад по несколько раз в день мимо станции, теперь застыли. Наступила абсолютная тишина. Смолкли постоянный шелест ледяных волн океана и шорох сталкивающихся льдин.

— Улетали последние из многочисленных пернатых обитателей архипелага. Стали исчезать белые медведи, спутники открытой воды. Все застывало. Мы оставались одни.

Матрос Петров со светлыми, как лен, волосами и большими сочными губами зашмыгал носом и сильно чихнул.

— Тише, ты, шмурыгала, шикнули вокруг. — Не мешай слушать…

— Началась зимовка. Это время следует считать, собственно, самым неприятным, так как темнота и неустойчивость погоды сильно ограничивают возможность наружных работ. Кроме того, продолжительная непрерывная темнота расслабляюще действует на здоровье и психику человека. Действие ночи сказалось, прежде всего, на составе крови и работе кроветворных органов. Несмотря на исключительно хорошее питание и отсутствие ясно выраженных случаев заболевания цынгой, к концу полярной ночи у всех нас наблюдались боли в костях, бледность и отсутствие аппетита. Врач-коммунист Георгиевский объяснил: наша нервная система с ее условными рефлексами, выработанными на Большой Земле, привыкла к определенной смене дня и ночи. Нарушение дневной работы и ночного покоя, как у нас (замены дня ночью), влечет за собой ряд нервных расстройств. В условиях Арктики, где это нарушение вызывается природными условиями, расстройство нервной системы сказывается гораздо сильней. Во время полярной ночи мы несколько раз подвергались медицинским осмотрам, из которых можно было заключить, что нервная система — у одних больше, у других меньше — потерпела функциональные расстройства. Не было ни одного из числа сотрудников, который не чувствовал бы влияния ночи. Мы постоянно страдали бессонницей, вызванной повышенной нервностью и мнительностью. Все эти отклонения мы старались парализовать нормальным дневным режимом. Каждый из нас должен был пройти за зиму по нескольку сотен раз расстояние от дома до бани по „проспекту прекрасной женщины“, выезжать на санях и лыжах на прогулку.