Бядов сказал: если так и дальше пойдет, чему он, однако, все еще не очень верит, то жизнь далеко шагнет вперед.

Санкин сказал: истина познается в сравнении,

Бядов сказал: скоро День строителя. Мысль в нем родилась… Вместо торжественного собрания да закатить «Голубой огонек» для всего коллектива СМП, а? Поможете?

Санкин сказал: отрадное явление. Стоит подумать.

Бядов сказал: подумайте!

И пошел дальше.

Что произошло с Бядовым?

Мне не довелось быть на том «Голубом огоньке». Но все равно, что побывал. С восторгом рассказывали о нем строители, для которых студенты, и Бядов в том числе, устроили настоящий праздник. Бядова хвалили за неожиданную смелость: отказался от былой скучной казенщины. Годами въедалась она в людей, в быт, в жизнь. Привыкли к ней. Длинный надоедливый доклад, который переписывали из года в год, меняя лишь даты, цифры и фамилии. Под стать докладу и выступления передовиков и ветеранов. Словно специально собирали мучить людей. Правда, некоторые узнавали по зачитанному списку о награждении их денежной премией, некоторые получали грамоты. И обид хватало: кого-то забыли отметить, кого-то наградить, о ком-то просто слово доброе сказать. Не премия дорога, а внимание к человеку. И разойдется коллектив, позевывая и судача. А у иного прорвется сгоряча: «Лучше уж не было бы этих праздников!»

А тут стало все иначе. Тут всех приветили, обласкали. Никого не обошли улыбкой и песней. Были тут и подарки, и грамоты. Но особенно дорогими для сердца и для памяти оказались студенческие сувениры: отхромированные профили рельса в рамке под стеклом на бархате, «серебряные» костыли в куске шпалы или капо-корня, деревянные медали и берестяные свитки с остроумными надписями. Были тут и стихи, и частушки, и «умирающие лебеди». Это. был человеческий праздник, каких еще не видывали в Инзере и в СМП-308! Он стал легендой. О нем говорили, его вспоминали, он продолжал согревать людей. Бядов взъерошился: никаких легенд! Введем такие праздники в традицию!

В Бядове боролись противоречивые чувства. Оказывается, он не знал нынешней студенческой молодежи. Совершенно новых людей. Они раздражали его. Потом удивляли. Во всем противоположны ему. А чем-то притягивали. Слишком правильны, слишком идеальны, и этим били по нему. Но они умели работать! Это было главное. И он тайно восхищался ими. Восхищался и тут же давил в себе это восхищение. На службе, не в детском саду. Словно боялся своих чувств.

А когда понял, что скоро студенты уедут, стал сам не свой. Как? Он привык к ним! Они вытягивали не только свой план, но и план СМП! Почти из безвыходного положения. Вопреки всякой логике, науке и практике! Это было невероятно. Но факт. Чудеса, не понятные бывалому инженеру. И решил он напоследок выжать из студентов все, что можно. А можно, действительно, все! Все чаще стали рождаться у него умные мысли. Однажды сказал Санкину, что хочет провести семинар по обмену передовым опытом. Надо поучить молодых рабочих темпу и ритму. Прямо на котловане, например, в бригаде «Лунатиков». Как на это смотрит командир? Командир приятно удивлен, но согласен. Спросил, сколько человек придет на семинар? Бядов подумал, сказал — три. Санкин вздохнул: маловато. Сюда бы весь поезд привезти на переучку, а может, и все управление с главком впридачу. Санкин, конечно, шутит, виноват. Бядов рассердился: зато ему не до шуток! Студенты уедут, и все их достижения, если говорить образно, как кобыле под хвост. То есть канут бесследно… А Бядову жалко терять драгоценности. Кроме него, Бядова, никто не понял до сих пор, насколько это расточительно, опускать опыт. Санкин согласился. И подумал: «Умница Бядов!» Бядов, однако, строго предупредил: шибко не расходиться на «семинаре», то есть тысячу процентов не давать, достаточно хотя бы двести… Иначе не поймут.

Санкин сказал, что хорошо, попробуют, если получится… И вот утром на объекте появились три здоровых парня. Пришли и сели на краю котлована. О стульях Бядов, конечно, не побеспокоился. И блокнотов не дал. Какой же опыт? Однако ребята добросовестно смотрели на все, что происходило в котловане. Честно высидели весь рабочий день. Для СМП потеряно* три человеко-дня. А будет ли выигрыш? Студенты спросили: ну, как, терпимо?

— Мы так не можем… — признались гости. — Скорость бешеная. А перекуров мало.

— Мы отдыхаем в процессе работы, не заметили?

— Нет…

— Это же просто. Надо расслабиться, настроить себя на веселый лад, можно даже слегка пританцовывать и песни мурлыкать…

Парни рассмеялись: юмор, понятно.

— Напрасно смеетесь. Разве ничего не слышали про активный отдых? Скажите, груженому составу легче с места стронуться, когда он стоит, или когда он тихонько ползет, хотя бы черепашьим шагом?

— Когда… хотя бы черепашьим…

— Вот видите, а говорите — непонятно!

— В училище нас этому не учили.

— Если устал, не падай на траву, а продолжай работать, но как бы легонько, играючи. Сбрось темп, но не выходи из рабочего состояния, иначе потом трудно будет войти в него, лень и сонливость схватят, понятно?

— Это нам знакомо!

— Тогда в чем же дело? Дерзайте!

— Попробуем…

Посланники Бядова пообедали и поужинали в лагере. Осмотрели все «достопримечательности». Как в музее побывали. Глаза таращили. Удивлялись. Потом песни слушали у костра. И сами пели. Перед отъездом сказали: «Попробуем перенять кое-что». Это было серьезное заявление.

Санкин пожалел ребят: Бядов потребует от них полной отдачи. А где же за день-то все перенять? Эх, на недельку бы их в отряд — никакого училища не надо. Проморгал, однако, Бядов, прогордился…

И вот — последние денечки. Уже появилось чемоданное настроение. Уже поглядывают на «Уголок трезвенника», где стоит в гордом одиночестве бутылка шампанского.

А у Бядова созрел новый план. Он фанатик. Но и скептик одновременно. Он решил бросить «перчатку». На престиж. Справились с заданием, хорошо! А хотите еще одну задачку? Так и сказал Санкину — «задачку». Вон с какого боку подкрался. Какую же, интересно? Санкин почуял что-то любопытное… Простую, сказал Бядов. Испытать себя на последний «рекорд» в строительном деле.

Санкин вежливо улыбнулся, развел руками:

— Хватит, Владимир Иосифович, устали ребята!

— Сдались?

— Сдались…

— Не ожидал. Думал, не так простимся.

Бередил Бядов самолюбие, по живому резал. Санкин молчал. Бядов смеялся:

— Коньяк поставлю! С пятью звездочками!.. Чего вам делать с одной бутылкой шампанского?

— Коньяк — хорошо!.. Тоже разо… бьем!

— Ну и разбейте еще на одной трубе, которую я вам даю…

Санкин пошел советоваться с Игорем, бригадирами, бойцами.

Решили: черт с ним — принимаем вызов! Бядов не хочет оставаться побежденным, решил поглядеть на поражение своих подопечных? Много фундаментов построили студенты. Много труб смонтировали. План почти вдвое перевыполнили! Можно отсыпать земляное полотно. А по полотну рельсы укладывать, путь к Айгиру открыт! Бядов же думал о будущем: нужно было сделать задел на участке от Айгира к Инзеру, там, где работала бригада «Лунатиков». Что ж, желание разумное.

Однако подбросив новую задачку, он дал такие сроки, так все ужал и урезал, что ему самому, наверно, казалось решение этой задачки делом фантастическим. По его, разумеется, инженерным понятиям. Казалось, он хотел за что-то «отомстить» студентам.

Ребята сели за расчеты. Шутить нельзя, хитрость можно побить хитростью, то есть умом. Одна голова хорошо, а сорок пять лучше. Был тщательно разработан план «операции». Ребята отремонтировали инструмент, завезли стройматериалы. Переговорили с крановщиком. Бядов ходил по стройплощадке и в открытую смеялся над ними: вы что, шуток не понимаете? Да разве можно осилить в такой срок новую трубу, хотя бы и на готовом фундаменте и при наличии блоков? Ребята, решившись, делали все молча. Именно тогда-то они и почувствовали себя настоящими инженерами. Чья возьмет?