В этом вкратце изложенном мифе одного из папуасских племен отражены отношения людей в пределах большой общины. Последняя состоит у всех папуасских племен по меньшей мере из двух брачных классов, из которых каждый ассоциируется с каким-нибудь животным. Это животное считается либо духом-хранителем брачного класса, либо его духом-предком. Однако тотемические представления, с которыми мы уже познакомились на примере австралийцев, лишь позднее добавились к упомянутой системе брачных классов. Оба явления — система брачных классов и тотемизм — существенно влияют на жизнь папуасской общины. Они укрепляют чувство сплоченности и товарищества и прежде всего упорядочивают взаимоотношения полов. У папуасов уже есть здоровое ощущение неприязни к бракам людей одной крови. По их представлениям, тот, кто посягает на тело от собственной плоти и крови, совершает грех кровосмесительства. Но у папуасов понятие кровосмешения гораздо шире, чем у нас. У них строго порицаются браки людей одного брачного класса, одного тотема. Когда-то нарушение этого обычая каралось смертью.
Тем самым выбор мужа или жены строго ограничивался. Но и при соблюдении этих неписаных законов о браке люди не могли просто соединиться до тех пор, пока жених не уплачивал выкуп. В чем был смысл такого обычая? Дело в том, что каждая женщина нужна своему роду как рабочая сила. Когда она выходит замуж, ее род, теряя рабочие руки, требует компенсации. Эта компенсация у отдельных племен выражена в весьма простой форме: как и в рассказанном мифе, отдать девушку в чужую родню приходится и семье жениха. Следовательно, происходит двойной брак, при котором брат жены оказывается мужем сестры того же мужчины. Если подобный обмен девушками невозможен, утрата рабочих рук компенсируется в иной форме. Компенсация дается в виде уплаты выкупа, чаще всего продовольствием и вещами. Размеры выкупа определяются не столько красотой девушки, сколько степенью уважения, которым пользуется в общине семья, получающая компенсацию.
Этот обычай привел к тому, что во многих папуасских племенах отцы уже заранее подыскивают подходящего спутника жизни для своих подрастающих детей. Здесь, как и у австралийцев, существует обычай помолвки детей. Отцы обоих будущих супругов скрепляют свой уговор торжественной трапезой и с этого дня считают себя друзьями. Такой уговор признается и всеми жителями селения. Нередко бывает, что, когда помолвленные дети подрастут, некоторое время мальчик живет в семье помолвленной с ним девочки, а девочка — в семье помолвленного с ней мальчика. В чужих семьях будущие супруги подвергаются как бы испытанию.
У племен центральных гор существует вид сватовства, который нам, европейцам, более по нутру, так как в этом случае проявляются личные симпатии. Юноши и девушки одного селения встречаются в каком-нибудь заброшенном домике и поют там песни. Нередко на спевку приглашаются юноши-ровесники из соседних селений. Молодежь усаживается как попало у костра. Каждый юноша может здесь свободно выбрать себе невесту, каждая девушка — жениха. Эта торжественная встреча происходит в час, когда начинают сгущаться сумерки. Всей этой церемонией руководят несколько солидных женатых мужчин. Они запевают песню, которая подхватывается парой справа и переходит по кругу от одной пары к другой. Затем организаторы встречи запевают другой куплет, который проделывает тот же путь. Плавно и задушевно звучат молодые голоса, и сидящие парами юноши и девушки нежно склоняются друг к другу. Через несколько куплетов происходит обмен местами, но меняются только юноши, они передвигаются на два места дальше по кругу. Начинается новая песня, которая точно так же переходит от одной пары к другой. И так всю ночь. При всей благопристойности совершаемой церемонии случается, что та или иная парочка вдруг исчезнет в темноте. Никто не относится к этому с осуждением. Напротив, подобного рода знакомства одобряются. Люди племени генде, о которых мы уже рассказывали, так и говорят: «Если юноша и девушка приглянулись друг другу на спевке, то они и после свадьбы всегда будут вместе. В иных же случаях нельзя поручиться за прочность брака». Следовательно, брак по любви и у папуасов оказывается прочнее брака по расчету.
Ни для кого не секрет, что Нори ищет себе жену. Уже не раз поведывал он ветрам свою тоску по любимой.
— Где же девушка Кен из племени покатль? — жалобно причитает Нори. — Я сижу на берегу Кломанта и зову ее! Услышать бы мне только ее голос, и я смогу радоваться жизни.
Кен, младшая дочь старика Мара, завладела сердцем Нори, и вот несколько дней тому назад Нори решился наконец через своего брата послать свинью в дар старику Мара. А сегодня в селении все очень взволнованы. Нори выставит на всеобщее обозрение ценные вещи, которые предназначил для семейства своего будущего тестя как выкуп за невесту. Тут семнадцать хорошо обработанных и заточенных каменных топоров. На первый топор Нори осторожно положил четыре сверкающие как золото перламутровые чаши и нагрудное украшение, сделанное из трех панцирей подводной улитки. Но это еще не все. Рядом он положил полдюжины плотных четырехметровых снизок раковин каури, такой же длины снизку панцирей улиток nassa и пять крупных овальных панцирей ослепительно белой улитки ovula. Родичи Нори — люди состоятельные. Но на сей раз они показали такие сокровища, которые никому и во сне не снились. Внимательно рассматривают жители селения драгоценности.
— Да, неплохие вещички, — замечают они, — видать, не на наших горах растут. Тут все с берега морского, все от племени к племени переходило. Стоит, конечно, не дешево. Что ж поделаешь, не каждому суждено быть богатым!
Когда солнце достигает зенита, родичи Нори складывают подарки жениха и отправляются в селение невесты. Но самому Нори приходится остаться дома, таков уж обычай. Тем временем маленькая Кен принарядилась. Женщины так натерли ее свиным жиром, что все ее коричневое тело заблестело, как полированное красное дерево. Обильно смазаны жиром даже ее плетеный пояс и свисающая с него бахрома набедренной повязки. А по случаю особого торжества невеста провела себе по лбу и до самого кончика носа широкую желтую полоску и надела налобную повязку из белого меха древесного медведя. И вот Кен застыла в ожидании, стоя позади молодых мужчин, встречающих гостей. Первым появляется старый Ко, выступающий в роли свата. Ко исполнен чувства собственного достоинства. В правой руке он держит дорогой церемониальный топорик, грудь его украшена множеством ожерелий из перламутровых раковин, а это целое состояние! Что и говорить, вид у него внушительный! И вдруг все голоса стихают. Это посланцы Нори расстилают циновку и торжественно кладут на нее выкуп за невесту. Такие церемонии уже не раз бывали в их родной деревне.
Старик Мара доволен тем, что семейству Нори дорого обойдется свадьба. Но и он скрягой не будет и дочь свою снабдит хорошим приданым. И вот старик Мара закладывает в большую сетчатую сумку шесть каменных топоров и сочную хребтовую часть двух тушеных свиных туш. Перевязь сумки с подарками Мара перекидывает через голову дочери. Другие родичи невесты тоже хотят внести свою долю в приданое. Они кладут рядом с расставленными для выкупа вещами невесты несколько свиней.
Через некоторое время главный сват Ко медленно выступает вперед. Серьезным тоном говорит он:
— Все мои родные умерли. Я же всего лишь маленький, незаметный человек. Поэтому не взыщите, что так мало вещей ставлю на выкуп невесты!
Ко смущенно смотрит на своих сопровождающих, и тогда на его место выходит Айе и повторяет те же слова. Мара и его братья взволнованы. Они подбегают к главному свату, всплескивают руками и восклицают:
— Нам всего достаточно! Вы же принесли массу вещей!
И вот Мара усаживается перед расставленными дарами. В одну руку он берет только что подаренную сверкающую перламутровую раковину, в другую — свою собственную. Испытующим взглядом рассматривает он обе вещи. Медленно поворачивается он к мужчинам своего семейства и спрашивает: