Это была хорошая тирада. Единственная загвоздка состояла в том, что Маркхам написал об отце Рида как о «неприкаянном школьном учителе», дав справедливую оценку кочевой жизни Сирила, колесившего по западу Соединенных Штатов. Рид, теряющий способность автоматического восприятия английского текста, ошибся, неверно прочитав слово, и понял предложение так, будто комментарий касался личности его отца. [Рид воспринял английское слово rootless, имеющее смысл «неприкаянный; не имеющий корней; не имеющий твердого положения в обществе», как ruthless – «безжалостный, беспощадный, жестокий» - примеч. переводчика.]
Как только Розенбергом была восстановлена связь с Ридом, они начали регулярно писать друг другу. Джон Розенберг был счастлив услышать о замыслах своего старинного приятеля, но его начинало беспокоить отсутствие понимания у Рида того, насколько мало о нем знают дома, в Денвере, а еще меньше - в остальных частях страны. В одном из писем Рид предложил пройтись парадом к Денверскому Капитолию [зданию правительства штата – примеч. переводчика.], при этом певец и мэр города ехали бы верхом на лошадях. Розенберг хохотал, когда читал это письмо. Он тут же принялся писать в ответ Риду, что в его родном городе о нем никто не знает. «Написав это, я подумал: ты же сочиняешь песни, тебе следует написать песню об этом. И вот тогда я сочинил "В моем родном городе меня никто не знает", - сказал Розенберг. – Я подумал, что если что-то и способно заставить Рида уловить суть, так это песня. Так и вышло. Приехав сюда, он уже не рассчитывал ни на какие конные парады».
Розенберг записал эту песню на кассетный магнитофон, под собственный гитарный аккомпанемент. Он не растерял своих способностей за последние пятнадцать лет. Даже прекратив сочинять песни и выступать на сцене, он все еще обладал хорошим чутьем к поэтическому слогу и мелодиям в стиле вестерн-кантри. Эта песня не только несла сообщение Риду, но в ней также содержалось обращение к его коммерческой жилке. Рид несколько раз прослушал пленку, собрал музыкантов и направился в Прагу записывать эту песню в своем исполнении.(269)
Получение весточки от Розенберга, вполне возможно, стало для Рида наиболее ярким событием этого года. В Восточной Германии и Советском Союзе дела у него шли не очень хорошо. В его выступлениях нуждались все меньше. Ни ему, ни Ренате с почтой не приходили сценарии фильмов, в которых они могли бы исполнить главные роли, и это его очень тревожило. Уменьшение количества приглашений на концерты и участия в киносъемках освободило ему время для работы над завершением его сценария к фильму «Кровавое сердце», рассказывающем о восстании индейцев в Южной Дакоте и 71-дневном вооруженном противостоянии участников Движения американских индейцев и правительственных войск в местечке Вундед-Ни.
История о Вундед-Ни была подходящей для экранизации. 27 февраля 1973 года участники Движения в защиту американских индейцев (ДАИ), под предводительством Дэнниса Бэнкса и Рассела Минса, прибыли в крошечный городок Вундед-Ни и захватили его. Лидеры ДАИ заявили, что напали на город в отместку за устроенную в 1890 году кровавую бойню, когда американскими солдатами была уничтожена группа индейцев [тогда в индейской резервации были расстреляны около 350 человек, включая женщин и детей, – примеч. переводчика], чтобы выразить протест против не прекращающихся несправедливых нападок на племя Оглалу-Сиу со стороны федерального руководства и марионеточного правительства резервации Пайн-Ридж. Вначале агенты ФБР и другие правоохранительные силы ограничились тем, что окружили группу повстанцев, разместившихся в нескольких зданиях, включая церковь. Но 27 апреля ФБРовцы и участники ДАИ вступили в вооруженную схватку, в результате которой двое индейцев были убиты и двое федералов ранены. 8 мая индейцы сдались.
В фильм могла бы также войти кульминационная сцена суда. Главными обвиняемыми в окружном суде Сент-Пола штата Миннесота были Бэнкс и Минс, а их защитниками выступали известный всей стране адвокат Уильям Канстлер и локально знаменитый Кен Тилсен, тот самый, который представлял интересы Рида в судебном разбирательстве по обвинению в нарушении частных владений в Буффало. В результате восьмимесячных ожесточенных дебатов, в ходе которых Бэнкс и Минс настаивали на привлечении к суду федерального правительства, судья окружного суда Соединенных Штатов Фред Никол снял с них все обвинения, так как члены жюри присяжных, посовещавшись, осудили представителей ФБР и Министерства юстиции за их поведение в суде.
В событиях в Вундед-Ни Рид увидел прекрасный материал для проявления своих способностей. Насыщенная стрельбой и судебными баталиями, драма обещала быть захватывающей. Это была хорошая история. И она бы прославила угнетенное меньшинство тех, кто противостоял американскому правительству, принимающему ошибочные решения. Она также могла бы привести его в мир американского театра. В том, что в судебное разбирательство в Буффало был вовлечен адвокат Тилсен, и в том, что Рид работал над сценарием о Вундед-Ни, другом крупном судебном разбирательстве с участием Тилсона, не было совпадения. Перед судом в Буффало Дин Рид и некоторые другие обвиняемые встречались с Тилсоном в его адвокатском бюро, где Рид и заметил книгу «Голоса из Вундед-Ни», в которой содержались фотографии, сделанные во время противостояния. «Вскоре после этого он позвонил или написал мне и сказал, что хочет снять фильм о Вундед-Ни, - вспоминал его друг Марв Давидов. – И время от времени он звонил мне и просил раздобыть тот или иной артефакт, который мог оказаться полезным для фильма».(270)
Работы по изучению материалов и написанию сценария соразмерно продвигались вперед. Но финансовая и актерская составляющие пока не выстраивались и причиняли Риду волнений больше, чем на его предыдущих фильмах. Усугубляло положение и то, что его организм вел себя предательски. Застарелые травмы, приобретенные во время занятий верховой ездой и в результате мотоциклетной аварии в Сибири несколькими годами ранее, периодически причиняли ему сильные боли. Он был госпитализирован с язвой желудка, и врачи настаивали на операции, пока не обнаружили лекарство, снявшее остроту проблемы. Также он испытывал необходимость в приеме снотворного, к чему прибегал еще будучи подростком, но за последние годы эта зависимость усилилась.(271)
Помимо этого загадочные и зловещие события происходили с Ридом. Однажды на извилистой горной дороге, ведущей в Прагу, у его автомобиля отскочило колесо. Риду пришлось сражаться с автомобилем, не позволяя ему выйти из-под контроля и последовать вслед за сорвавшимся колесом по обрыву. И он сам, и его семья заподозрили неладное, поскольку машина находилась в ремонте и прошла полный технический контроль всего пару дней назад. И это происшествие случилось сразу после другого, когда грузовик – при отличной видимости на дороге – врезался в машину Рида. По счастью, как написал Рид Патрисии, ему удалось выбраться из разбитой машины, отделавшись царапинами. Может быть, отскочившее колесо явилось лишь результатом работы малоквалифицированных мастеров, ставшей уже штампом коммунистической жизни. Однако и Дин, и члены его семьи подумали об одном и том же: эти происшествия на самом деле являлись покушениями на его жизнь.(272)
Некоторые странности творил и сам певец. Ренате поведала Патрисии о том, как зимой 1984 года они с Ридом проводили время в горах. Однажды вечером Рид начал пить, что делал крайне редко, и вскоре очень сильно набрался. Сорвав с себя одежду, он выбежал на улицу, стоял в снегу голым, и, обращаясь к небу, кричал и рыдал, горюя о своих двух ушедших отцах и нерешенных проблемах и проклиная холод. Ренате уговаривала его пойти в дом, в тепло, но долгое время муж ее игнорировал. Лишь выплеснув свое горе, Рид обессилено побрел к дому. Позже Ренате расценит этот эпизод как поворотный момент в жизни ее мужа, как начало пути по долгому склону.(273)
Зародившееся в нем внутреннее напряжение искало выхода, и Рид прибег к тому, что часто практиковал прежде. Он нашел повод, чтобы отправиться в Южную Америку. На этот раз его путь лежал в Монтевидео, Уругвай, по приглашению «Широкого фронта» – движения народных масс, противостоящих военному диктаторству, почти десятилетие стоящему у власти. В 1981 году, назначенный военными президентом страны, генерал Грегорио Альварес обещал возвращение к гражданскому правлению после проведения выборов в ноябре 1984 года. Однако переговоры между военными и двумя гражданскими партиями провалились в июле 1983-го, что было использовано хунтой как повод для принятия крутых мер. Скоординированные «Широким фронтом» и другими группами протестные акции ослабили генеральскую хватку, и выборы были назначены. Представители «Широкого фронта» обратились к Риду с просьбой, и он дал свое согласие выступить на их митингах.