— Из этого делают бороды и усы. — Он приложил волокна к своему бритому лицу. — Видите, сейчас у меня борода. Она накладывается с помощью гримировального клея.

— Как человек, который профессионально не занимается гримом, может узнать, что надо заказать и как этим пользоваться? — спросил Скэнлон.

— Есть много книг на эту тему, — ответил Браун. — Правду сказать, я и сам написал несколько штук.

Крошка Биафра показал пальцем на бланк в руках Скэнлона.

— И весь этот грим используется только для того, чтобы человек стал выглядеть старше?

— Большая часть. — Браун развел руками. — Я хочу сказать, что каждый из этих предметов служит своей цели.

— Можно взять с собой этот бланк? — спросил Скэнлон. — Возможно, он поможет нам найти этого извращенца.

— Конечно, берите. Я рад, если сумел помочь.

Скэнлон подошел к столу и, оторвав лист упаковочной бумаги, завернул в него бланк, потом повернулся к Брауну.

— Еще одна просьба. Могу ли я воспользоваться вашим телефоном?

Служащий 114-го участка вспомнил Рэймонда. «Он шестнадцать лет проработал в секторе Генри Айда, пока не заболел раком четыре года назад, — сообщил архивариус. — Три года назад Рэй покинул этот мир».

Скэнлон знал, что каждый патрульный участок в городе имеет почтовые ящики для своих полицейских, разделенные на ячейки, каждая — на три-четыре буквы алфавита. Харрису было несложно выписать бланк заказа на имя Рэймонда Гиллигана, а потом ежедневно проверять ящик под литерой «Г». Лейтенант повернулся к гримеру.

— Вы можете сообщить мне, как был оплачен этот заказ?

Браун взял со стола гроссбух и перевернул несколько страниц. Он провел пальцем по листу сверху вниз, дошел до Гиллигана, затем провел пальцем по строке и сказал:

— Оплачено через банк. Не знаю, через какой.

Отдел отпечатков пальцев нью-йоркского полицейского управления размещался в главном здании в комнате 506.

По пути туда Скэнлон и Крошка Биафра вышли из лифта на тринадцатом этаже, чтобы заглянуть к начальнику следственного управления. Скэнлон попросил Голдберга позвонить начальнику службы идентификации, чтобы тот помог ему и Крошке Биафра в расследовании, которое они негласно проводят под личным руководством начальника следственного управления.

Покусывая свою сигару, Голдберг снял трубку и, когда ему ответили, гаркнул:

— Гарри, я посылаю к тебе моих людей. Делай все, что они от тебя потребуют, и держи рот на замке, иначе я надеру тебе задницу.

В лифте Крошка Биафра подтолкнул Скэнлона локтем.

— Голдберг — классный парень.

— Он неподражаем.

Начальник отдела ждал их возле лифта. Он провел полицейских к себе и, сдав с рук на руки своему служащему, вернулся к работе.

Дактилоскопист, которого им дали в помощь, был зеленоглазым и явно нервничал.

— Это негласное расследование. Если скажешь хоть слово, комиссар и начальник следственного управления помочатся тебе на голову.

— Не волнуйся, Лу, я вовсе не хочу стать безработным.

— Тогда мы поймем друг друга, — сказал Скэнлон.

Он заставил криминалиста узнать шифр, по которому можно получить отпечатки пальцев Харриса. Эксперт достал формуляр с отпечатками. Скэнлон по шифру нашел отпечатки Харриса, а эксперт проверил уголовные и гражданские картотеки в поисках Мэри Энн Галлахер. Вдова лейтенанта не была зарегистрирована в полиции Нью-Йорка.

Когда они вошли в 506 комнату, криминалист открыл пакет, данный ему Скэнлоном, и достал пинцетом бланк заказа.

— Вы хотите найти на бумаге отпечатки Харриса? — спросил он.

— Правильно. — Скэнлон повернулся к Крошке Биафра. — Позвони в участок и скажи, где мы.

Крошка Биафра кивнул и вышел. Эксперт подошел к «агрегату», похожему на кукольный домик без крыши, и уселся на высокий стул. Он насадил уголок бланка на одну из трех булавок, свисавших с потолка «домика», а края закрепил двумя другими. Взял маленькую чашку, напоминающую китайский соусник, и кинул внутрь кристаллический йод. Он поставил чашку внутрь «домика», точно под бланк.

— Пары йода выявят отпечатки, — сказал эксперт.

Скэнлон наблюдал, как проявляются оранжевые пятна: петли, арки, центральные петли, завитки.

— Там занято! — крикнул Крошка Биафра Скэнлону.

— Ничего, звони.

Криминалист извлек бланк и положил его на стеклянную пластинку на рабочем столе рядом с «домиком». Взяв другую пластинку, он накрыл им первую, затем скрепил края зажимами.

— Зачем стеклянные пластинки? — спросил Скэнлон.

— Так лучше сохраняются отпечатки. И мы сможем сфотографировать их, чтобы потом представить в суде, если понадобится. — Он посмотрел на Скэнлона, самодовольная улыбка появилась на его губах. — Правило о доказательствах, Лу. Помнишь? Суд принимает только подлинные доказательства.

Наклонясь над стеклянными пластинками, эксперт настроил микроскоп и прильнул к окуляру.

— Я сказал Хиггинс, где мы, — сказал Крошка Биафра, возвращаясь.

— Здесь много отпечатков, Лу, — сказал эксперт. — И, судя по их разнообразию, эту бумагу держало в руках много разных людей.

— Сейчас меня интересует только Харрис. Кстати, кто занимается картотекой пишущих машинок?

В картотеке полиции Нью-Йорка находятся образцы шрифтов всех пишущих машинок, которыми пользуются в участках. Каждая буква и знак содержит характеристики, по которым можно точно установить любую пишущую машинку.

Не поворачивая головы, эксперт ответил:

— Мы.

— Я хочу проверить, где отпечатан этот бланк.

— Пожалуйста, — ответил эксперт.

Кто-то закричал:

— Лейтенант Скэнлон здесь?

Банк размещался на первом этаже высокого жилого дома. Лью Броуди ждал в коридоре перед хранилищем.

— Она сидит внутри уже полчаса, — сообщил Броуди прибывшему лейтенанту.

— Я оставил Крошку Биафра в отделе идентификации и сразу примчался, — сказал Скэнлон, заглядывая сквозь стекло в хранилище, и спросил: — Сколько людей внутри?

— Нам повезло, — ответил Броуди. — Только Циммерман и охранник. Был еще какой-то старик, но уже ушел.

— Пошли. Я хочу увидеть, что у нее в сейфе.

— Лу, — сказал Броуди, схватив лейтенанта за руку, — ты уверен, что хочешь войти туда? У нас нет ордера, а она не дура.

— У нас нет никаких улик ни против Харриса, ни против миссис Галлахер, ни против кого-либо. Мы лишь подозреваем, что Харрис и миссис Галлахер могут оказаться преступниками, но, возможно, ошибаемся. И что тогда? Линда Циммерман взяла вещи из квартиры своей матери на следующий день после убийства, тогда же сняла сейф. Есть вероятность, что она замешана в этом убийстве.

Лью Броуди махнул рукой охраннику, чтобы тот открыл дверь. Отставной полицейский, крупный мужчина с мясистой шеей и бледным лицом, открыл двери.

— Я не хочу неприятностей, — сказал он Броуди.

Успокаивающе похлопав охранника по плечу, Броуди ответил:

— Никаких неприятностей у тебя не будет.

Скэнлон вошел в хранилище и огляделся. Его взор упал на огромную дверь из нержавейки.

— В какой она комнате?

— Номер четыре, — ответил охранник. — Только по-тихому, хорошо? Я немного нервничаю. Я уже забыл, что такое Служба.

Скэнлон жестом велел Броуди и охраннику оставаться на месте и подошел к четвертой двери. Он прислушался. Какие-то невнятные звуки, но слов разобрать невозможно. «Что лучше, сразу схватить ее или подождать, пока она выйдет?» — размышлял Скэнлон. Он никогда не колебался, если надо было ловить преступника или человека, жившего на грани преступления. Они знали правила игры.

Линда Циммерман была другой. Или, может быть, нет? Кто она — жертва или коварная соучастница убийства? Он должен был узнать правду.

В комнате послышался шорох. Скэнлон быстро повернулся и показал жестом, чтобы Броуди и охранник спрятались.

Линда Циммерман замерла, увидев Скэнлона. Она отпрянула и попыталась закрыть дверь, но он всем телом навалился на нее и открыл, прежде чем Линда успела запереться на ключ.