Одевалась она вызывающе безвкусно.
Что ж, в детском доме ведь этому не учат.
Кое-кто утверждает, что ей присуще некое обаяние, несмотря на все недостатки. С этим я никогда не соглашусь.
Из черновика письма:
«…и только после того, как этот метод уже начали применять на практике, я открыл, если можно так „деликатно“ выразиться, его теоретическое обоснование. Собственно, в этом нет ничего нового. Видишь ли, у каждого яда есть противоядие. Чтобы подавить страх, нужно каким-то образом деформировать саму причину страха. Значит — не пытаться забыть о нем или внушить себе, что страха вообще не существует (это безнадежно и смешно), а добиться, чтобы этот объект или явление вызывали иные, не столь унизительные для человека эмоции. Проще всего превратить страх в посмешище. Но есть и другой, более предпочтительный для меня путь — воспринять ужасное как составную гармонии мира и переживать сам страх как процесс, который возвышает над обыденностью».
В то утро, когда Юритис уходил в сторону моря, никому и в голову не пришло, что он уходит навсегда. Вообще, воспоминания всех очевидцев об этом моменте туманны и противоречивы. Естественно — столь раннее утро после столь длинной ночи.
Однако я могу себе представить монументальную фигуру Юритиса на фоне алеющего неба, с поднятой рукой и сверкающим нимбом над головой, но это всего лишь мои фантазии.
Из черновика:
«Тебе я могу сказать, что детство свое я основательно забыл, да так, что временами начинаю даже сомневаться, было ли оно у меня вообще. Если поразмыслить, я всегда видел взрослые сны».
Бабушка Юритиса рассказывала, что рос он очень нервным мальчиком. Возможно, на его психику подействовала ранняя смерть матери или то, что у него никогда не было отца. Он многого боялся — темноты, призраков, атомной войны и электричества, железной дороги и теней.
Ночью его часто мучили кошмары, и тогда он кричал. И все же, когда он вырос, все это прошло, и однажды он сказал, что совсем не трудно заставить себя видеть сны со счастливым концом.
На похоронах Юритиса Карен была в ярко-желтом платье с огромными черными горошинами, на шее ярко-красный шарфик. Кому-то из дальних родственников Юритиса на поминках она рассказала, что она дочь знаменитого испанского художника и трагически погибшей латышской пианистки.
— А художника звали не Пикассо? — спросил родственник.
Карен надулась.
Из черновика:
«…Может быть, когда-нибудь я тебя с ней познакомлю. О Карен могу сказать не много хорошего».[12]
Сны по сю пору остаются неразрешимой загадкой. Никто еще не доказал их нереальность. Переселение душ? Просто вольное скитание души, можно сказать, бродяжничество? Юритис называл это явление не столь банально. «Сны — это мое творчество», — признался он в одном из черновиков. И еще: «Талант видеть сны можно взрастить так же, как любой другой талант».
Из черновика:
«…пришел в себя сидя на кровати, от волнения весь взмок, задыхался. В ушах все еще звучал этот голос, и я в деталях помню великолепный и жуткий конец сна.
Будто бы я нахожусь в космическом корабле. Невидимые, но я их ощущаю, вокруг меня копошатся еще какие-то существа. Все мы пребываем в состоянии напряженного ожидания, знаем, что вот-вот что-то должно произойти. Я нажал на желтую кнопку на сложной панели перед мной, и, повинуясь этому импульсу, блок огромных размеров медленно закрыл вход в корабль. Как только он мягко, бесшумно встал на свое место, на корабль обрушилась чудовищная стена воды, — но мы были в безопасности. Когда вода стекла, сквозь иллюминатор корабля я увидел огромную пустынную равнину без конца и края. Песок был красным, небо ярко-оранжевым, а на фоне пылающего неба высилась искореженная взрывом черная ракета, излучающая синий волнообразный свет. Понятно, что настоящий атомный взрыв выглядит совершенно иначе, однако я знал — это атомная катастрофа. Внезапно наш корабль начал медленно удаляться, вначале по окружности, если принять за центр терпевшую аварию ракету. Это было прощание, круг почета. Я сидел у окна и испытывал одновременно ужас и невыразимое щемящее чувство, и состояние неестественного подъема. В жизни, пожалуй, эти чувства никому испытать не удается. И тогда вдруг прозвучал этот голос, он заполнил пространство, хотя и был тихим, он все еще звучал в моей комнате, когда я проснулся, и я слово в слово записал сказанное им:
„…и тысячи, миллионы лет Богу придется отогревать эту землю, этот уголок земли, и мысли умерших должны превратиться в кристаллическую пыль, чтобы снова здесь могла зародиться жизнь… То, что вы называете временем, всего лишь миг — слишком краткий, чтобы его измерить. Время начнется тогда, когда вас уже не будет“.
Нет, я не могу описать, что почувствовал в этот момент.
Я был избранным.
Я отправляюсь туда, где Время не имеет границ».
Карен:
Чего отпираться? Юрис меня любил, очень. Хотя и не имел обыкновения открыто выражать свои чувства, может быть, поэтому вы и не замечали… Целый год он меня обхаживал, пока я не согласилась связать с ним свою жизнь. С моей стороны это была просто жалость. О, не для такой жизни я была рождена! Недаром мамочка-покойница сказала мне перед смертью: «Ты, дитя, все свои способности унаследовала от меня, не растрать их!» Что поделаешь, такова уж, видно, моя судьба. И мое доброе сердце.
Ну, что у меня осталось?
Воспоминания о снах.
Может, действительно махнуть на все рукой и уехать к бабушке в Гамбург?
Вероятно, образ матери снова начал преследовать Юритиса, когда он сблизился с Карен. Вот, наконец, женщина, вообразил бедняжка, — хрупкое существо, как бы неосторожным словом не причинить ей боль. К тому же появление Карен почти совпало со смертью бабушки, когда Юритис, очевидно, почувствовал себя совсем одиноким. Да, что внезапно бабушки не стало, так потрясло Юритиса, что он в некоторой степени утратил бдительность и способность действовать.
Все, что рассказывает Карен о годе ухаживания, сущие глупости, чтобы не сказать — ложь. Все происходило намного банальней — после какой-то вечеринки на работе она скользнула к Юритису в постель и уже не уходила. Вот и все.
Конечно, конечно, не мне судить, какие чувства испытывал Юритис к Карен. Говорят, Карен заботилась о нем не хуже покойной бабушки, но в отличие от этой чистой души требовала внимания и к себе. Она что, предугадала, что в этом внешне столь непривлекательном толстяке таится глубокая и чуткая душа?
Как уже говорилось, атомные сны Юритис стал видеть примерно лет в пятнадцать. Именно в это время к нему пришли и эротические сны. Ужас внушали толстому мальчику как те, так и другие. Иногда эротические сюжеты разворачивались на фоне атомной войны.
Юритис и раньше часто видел сны, но только сейчас стал обращать на них особое внимание. Он заметил, что часто видит сны в стихах. Однажды, например, ему приснилась целая опера на русском языке, в ней участвовали богатыри и девицы, солисты исполняли арии, в массовых сценах грохотал хор, все тексты были зарифмованы. Проснувшись, Юритис еще смог спеть несколько куплетов, но не записал их и вскоре забыл.
Что такое сны? Откуда они берутся? Кто заранее нашептывает слова? Кто эти незнакомые люди, населяющие его сны? Лежа в кровати при красном свете ночника, толстый мальчик погружался в томительные мечты, его переполняли предчувствия великих открытий. Бабушка вязала у себя в комнате, и мальчик вслушивался в ее прерывистое дыхание.
12
Тут автор, вероятно, по причине присущего ей легкомыслия, цитирует отрывок письма не целиком. В оригинале он звучит так: «…много хорошего. Но есть у нее два качества, которые меня привлекают, — артистичность и фантазия, которую многие ошибочно называют ложью. Быт наш от этого не легче, но надо уметь признавать достоинства».