Миян Кудрат пребывал несколько мгновений в молчании, потом заговорил напористо и грозно:

- Если кто-то усомнится в исламской вере и позволит себе говорить оскорбительно о ней, то этот человек обречёт себя на гибель. Ты сын мусульманина, Хамза. Не поддавайся наущениям нечисти. Кайся! Поправ веру и шариат, перейдя на путь безбожия, не пытайся унизить и оскорбить нас, верных аллаху правоверных... Уйми себя, воздержись от греховных мыслей... Если аллах разгневается на тебя, он испепелит тебя, превратит в прах. Не становись поперек ислама, Хамза! Для чего ты пришёл сюда - каяться или спорить со мной?

Хамза приблизился к помосту, на котором стоял Хазрат.

- У меня последний вопрос, - смиренно сказал он. - Если вы, хазрат, есть человек, живущий исключительно для веры, отказавшийся от соблазнов и благ мира ради любви к всевышнему, то скажите-ка, пожалуйста, зачем вам тогда ваш дом - дворец, украшенный золотой резьбой, ваши сундуки драгоценностей, запасы серебра и камней?

По мечети прошёл шорох. Что ответит хазрат на коварный и едкий вопрос, как вывернется? Но хазрат был спокоен и невозмутим.

- Аллах рассыпает каждому то, что положено, - усмехнулся Миян Кудрат, - и каждый собирает свою долю. Если мусульмане жертвуют во благо всевышнего, то всевышний возвращает им за одно пожертвование десять милостей. Вера исламская, мечети и медресе процветают благодаря щедрым пожертвованиям... Что же касается нас, служителей ислама, то мы всего лишь посредники, расходующие эти пожертвования во славу шариата. Ты сказал о моём доме... Но это всего лишь наследство, перешедшее ко мне от отца...

И он отвернулся от Хамзы к толпе верующих.

- Аллахамадуллиллоху ахаду вахид! - запел хазрат, воздев руки для молитвы. - Осеняемые покровительством великого и всемогущего белого царя, мусульмане Туркестана живут в счастье и благоденствии!.. Наши мечети и медресе излучают божественный свет... Да будет вечно здравствовать и процветать дом Романовых!..

Мечеть гулко повторила слова молитвы и пожелания долгих лет жизни далёкому белому царю.

- Мусульмане! - Миян Кудрат вытянул руку в сторону Хамзы. - Среди нас находится человек с чёрной душой. Вместо того чтобы выражать благодарность за то, что мы живём в такое благодатное время, он сеет смуту и сомнения, а это не могут стерпеть приверженцы шариата. Его отца, Хакима-табиба, вы все знаете - он человек смиренный и верующий. Но тысяча сожалений, что его сын Хамза оказался негодным человеком. Отказавшись от исламской веры, он встал на путь безбожия... Во имя спасения веры, мусульмане, внимайте мне! Этот низкий человек, собрав вокруг себя подобных себе, настраивает их против белого царя, а также против нас, приверженцев шариата и столпов веры, разбрасывает среди людей семена розни! Но ему этого мало - он печатает в газетах стихи и статьи против нашей веры, наносит урон авторитету великих людей нации, уважаемых нами... Год тому назад этот распутный человек женился на девушке-иноверке и стал отцом иноверца... Гневайтесь, мусульмане, гневайтесь!..

Хамза, слушая вопли хазрата, вдруг почувствовал усталость.

Скорее бы уж... Может быть, напрасно он задавал свои вопросы?

Нет, нет, это было нужно. Необходимо было создать впечатление, что он не так уж просто согласился на эту публичную казнь.

Теперь-то уж никто и ничего не заподозрит - он, Хамза, спорил с хазратом, защищался, сопротивлялся...

- Правоверные! Сегодня, призвав вас в свидетели, отец Хамзы ибн Ямин намерен проклясть сына!

Гул пронёсся по мечети, раздались злобные выкрики фанатиков.

- Ибн Ямин! - крикнул Миян Кудрат. - Повторяй за мной... Ты, Хамза, явившийся в мир от такого честного и смиренного мусульманина, каковым являюсь я, оказался не человеком, а дьяволом!.. Повторяй!!

Ибн Ямин пробормотал что-то, а что именно - никто не разобрал.

- Громче! Громче! - требовали всё те же злобные голоса. - Пусть проклинает громче!

Хазрат, раскрыв ладони, бешеными глазами смотрел на ибн Ямина.

- Повторяй за мной! - Казалось, не отец, а только один Миян Кудрат проклинает Хамзу. - Именем аллаха! Пусть все твои нечестивые дела, мой бывший сын, против тебя же и обернутся! Пусть горе будет тебе одному! Я отрекаюсь от тебя! У меня никогда не было сына! Прочь из моего дома! Я проклял тебя! Аллах акбар!

Хазрат с яростью провёл ладонями по лицу. Большинство верующих повторило это молитвенное движение. Но были и такие, кто, не двигаясь, с состраданием смотрел на старика лекаря.

- Мусульмане! - снова воскликнул хазрат. - А теперь бросайте вот сюда книги, которые безбожник Хамза почитал святыми, в которых нет ни слова святости!

Группа учащихся медресе, только что вышедшая во двор мечети, подошла к помосту, и каждый ученик бросил перед Мияном Кудратом связку книг.

Это были книги отца, которые Хамза перевёз в медресе.

Хамзу словно пружиной подбросило вверх.

- Зачем сюда принесли книги?

- Они сбили тебя с пути истины! - громогласно изрёк хазрат.

- Что вы собираетесь с ними делать?!

- Сжечь!.. Уничтожить! И развеять пепел!

Хамза пошатнулся. Это было неожиданно. Всё, что угодно, мог предположить он, только не это.

- Отец! Отец! - в отчаянии закричал Хамза. - Они хотят сжечь наши книги!

Ибн Ямин, опустив голову, сидел обессилевший.

Подойдя к помосту, Хамза опустился на колени и, взяв одну из книг, поцеловал её, прижал ко лбу и прошептал:

- Абу Райхан Бируни, учитель мой, простите меня, слабого и немощного сейчас...

Мечеть безмолвствовала.

Хамза стоял на коленях, положив голову на книги, плечи его содрогались.

Миян Кудрат, обернувшись, нашёл шейха Исмаила и приказал глазами: начинайте!

Вспыхнуло пламя. Затрещал огонь. Клубы чёрного дыма потянулись вверх.

Хамза не отрывал голову от книг. Языки пламени, выбрасывая искры и пожирая страницу за страницей, всё ближе подступали к нему, но он был неподвижен, голова его покоилась на книгах...

- Уведите его! - истерично закричали из толпы. - Он сгорит!

- Не подходить!! - рявкнул Миян Кудрат. - Грешник кается!

- Ибн Ямин! - кричали зрители. - Очнись! Твой сын горит!

Ибн Ямин поднял голову.

- Хамза! Сынок! Что же ты делаешь? - жалобно застонал он.

- Твой сын хочет сгореть! - потрясая руками, надрывался хазрат. - Вместе со своими учителями, которые давали ему уроки безбожия!

Ибн Ямин подполз к сыну, потянул его за халат:

- Уйдём отсюда, уйдём!..

Пламя вспыхнуло с новой силой. Столб искр взметнулся вверх.

Старик, выпустив халат сына, без чувств упал около него.

Завки жил неподалёку от соборной мечети. Туда и отнёс Хамза отца. Когда он шёл по улице, держа ибн Ямина на руках, люди отворачивались от него.

К вечеру пришли Степан и Аксинья с Гиясом. Ибн Ямин все ещё был без сознания. Он впал в забытье, в обморочный старческий сон.

- Оставайтесь ночевать, - предложил Завки.

- И то верно, - согласился Соколов.

- Да и дитё как нести на ночь глядя? - Аксинья качала Гияса.

Хамза в разговоре участия не принимал. Он молча сидел около отца.

Мужчины перенесли ибн Ямина в сад, на воздух. Завки начал устраивать гостей на ночь.

- Вот это ваша комната, - показал он Степану на боковую пристройку, - а семейных людей вот сюда положим, в самую большую... Тем более что их трое.

- А сами где ляжете, учитель?

- Я посижу с ибн Ямином, - вздохнул Завки.

Хамза продолжал сидеть около отца молча, отрешённо, ко всему безразличный. Казалось, что его ничего не интересует.

- Пойдём спать, - позвала мужа Аксинья. - Утро вечера мудренее.

- Утро, день, сумерки - какая разница! - вдруг взорвался Хамза. - Мы живём в ночи, во мраке, и ему нет конца! Зажигаем фонари, костры, факелы - их поглощает тьма! Создаём школы, - их разрушают! Произносим лозунги - их не слышат! А стоит мулле, как сотни лет назад, провозгласить очередной намаз - и тысячи людей опускаются на колени...