Капитан Авраменко стоял перед этими танкистами, в этот момент его душу и сознание разрывало два противоположных, взаимоисключающие друг друга чувства! Душой он понимал, что, если судить по тому вниманию, которое уделялось им сверху, по его первым впечатлениям о них, то эти парни успели повоевать, успели познать правду войны!

Но все больше и больше вглядываясь в их молодые лица, сердцем капитан Авраменко начал приходить к выводу о том, что эти танкисты красноармейцы были слишком молодыми юнцами, чтобы быть опытными и повоевавшими танкистами. Да и обмундирование на них было абсолютно новым! Его только что одели, оно еще пачкалось в земле, моторным маслом, еще не стиралось, еще не побывало под жарким солнцем и под дождем! Парни в этом обмундирование, которое еще не легло по их фигурам, топорщилось во все стороны, больше походили на юнцов, только что призванные в армию. Сейчас они в нем походили на огородных пугал, а не на проштрафившихся старших командиров РККА.

Капитан Авраменко молодцевато козырнул красноармейцам, решив, немного, больше для порядка поговорить с этими юнцами, показать им, какой он есть боевой танковый командир. Иными словами, с этими красноармейцами немного поиграть в демократию:

- Капитан Авраменко, командир 1-го танкового батальона 27-й гвардейской танковой бригады, воюю с самого начала войны, был командиром танкового взвода и роты. Под Сталинградом, когда погиб командир этого батальона, командир бригады, полковник Невжинский, меня выдвинул на эту должность комбата. Вы будете служить в моем батальоне, чтобы решить, куда вас направить, прошу представиться, рассказать о своем боевом опыте, если таковой у вас имеется?!

После этих слов капитан Авраменко сделал паузу, вопросительно посмотривая на эту великолепную, но пока ему еще совершенно не понятную троицу танкистов, все еще продолжающие тянуться по стойке смирно перед ним. Он ожидал, что эти красноармейцы в свою очередь начнут ему представляться. Но они некоторое время мялись, видимо, им было особо нечего о себе говорить. Этим юнцам еще предстояло обкататься в боях, только тогда он выпустит на поле боя в составе своего батальона.

Первым заговорил высокий блондин, который лаконично произнес:

- Рядовой Сергей Мышенков, механик-водитель тяжелого танка КВ, на фронте с 1941 года.

Затем послышался голос самого молодого парнишки из этой троицы:

- Рядовой Михаил Кувалдин, наводчик танкового орудия. На боевом счету - десять подбитых немецких танков Т-3 и Т-4, два штурмовика "Юнкерс 87" и до батальона немецких пехотинцев.

От только что произнесенных слов капитан Авраменко вздрогнул, сердито и с неодобрением посмотрел на этого слишком молодого и, наверняка, неопытного бойца. Ну, зачем ему понадобилось так врать своему командиру! Десять подбитых танков противника никто из танкистов его батальона на своем счету пока еще не имел. Хотя некоторые из них вот уже два года не выходят из боев с немцами. Да и экипаж его танка подбил только две бронеединицы противника, одну итальянскую танкетку и легкий немецкий танк.

Он зло посмотрел на третьего юношу этой троицы, глубоко в душе желая его поймать, а затем жестко наказать за то, что он тоже будет врать своему новому командиру. Хотя, если верить полковнику Невжинскому, то с этими молодыми танкистами красноармейцами что-то не так, что-то не в порядке! Не зря за ними НКВД присматривает?! Полковник Невжинский прямо-таки приказал, чтобы этот экипаж со своим танком он не передавал бы в подчинение какому-либо командиру взвода, или роты его танкового батальона. Невжинский прямо говорил о том, что этот экипаж должен находиться непосредственно под командованием командира батальона, и командиру бригады.

В этот момент паренек с необычайно грустными и задумчивыми глазами негромко произнес:

- Рядовой Прохор Ломакин, командир тяжелого танка КВ.

Этого было явно недостаточно для того, чтобы обвинить этого молодого танкиста во вранье, поэтому капитан Авраменко продолжал своим жестким взглядом сверлить лицо этого танкиста. Через мгновение, видимо, сообразив, что фразы, им произнесенной, этому капитану недостаточно, парень продолжил рассказывать:

- Наш танк с боями прошел от Укмерге, Литовская ССР, до Смоленска, где форсировав Днепр, мы оказались в расположении 4-й охранной дивизии НКВД. За время боев было сбито четыре вражеских самолета, уничтожен полк СС...

Капитан Авраменко стоял и внимательно слушал этого молодого бойца, Прохора Ломакина. Ему пока еще не приходилось воевать на тяжелом танке КВ 1, но он многое слышал о том, что этот танк неудачен по своей конструкции, его экипаж плохо ориентируется в боя из-за конструктивных недочетов в компоновке орудийной башни. Как результат этого он не может координировать свои действия с экипажами других атакующих танков. У КВ 1 происходят частые поломки ходовой части, которую невозможно отремонтировать в бою под огнем противника. Поэтому советские танкисты не очень-то любили этот тип тяжелого танка, при любой поломке и сбоя в работе узлов этого танка они были вынуждены его бросать, иногда на поле боя.

Эта информация о тяжелом танке КВ сейчас так и вертелась в голове и на языке капитана Авраменко, он был уже готов в пух и прах разнести вранье эту удалой, но мало достоверной троицы, но вовремя одумался, остановился. Капитан Авраменко имел характер осторожного человека, он семь раз обдумывал ответ, прежде чем высказывался по какому-либо вопросу. И сейчас перед этими рядовыми бойцами танкистами ему не хотелось выглядеть пустоголовым, неумным человеком, командиром батальона, давая слишком поспешные советы, или других обвиняя во лжи. Он решил окончательные выводы сделать по осмотра самого танка, когда тот прибудет в расположение батальона.

Окончательно успокоившись, взяв себя в руки, капитан Авраменко решил завершать знакомство с новыми бойцами. Слишком уж много времени он им итак уделил, поэтому, расставаясь, отдал последний приказ:

- Отлично, парни, вместе повоюем, покажем немцам, где раки зимуют! А пока вы разыщите старшину Полтавченко, нашего батальонного хозяйственника. Передайте ему свои документы, вставайте на воинский учет и довольствие. Старшина покажет, где вы можете располагаться на ночь, где вас будут кормить. Приказы на боевое задание будете получать лично от меня или полковника Невжинского, который является командиром нашей гвардейской танковой бригады. Да, между прочим, завтра в расположение батальона будет доставлен ваш танк, Климент Ворошилов. Тогда вы сможете вместе со всеми бойцами батальона приступить к тренировкам и к учебным боям по отражению бронетанковых сил противника на нашем батальонном полигоне. Так, что, ребята, пока есть время, отдыхайте и наслаждайтесь жизнью.

Капитан Авраменко небрежно козырнул, ловко развернулся на каблуках, начищенных до зеркального блеска сапог, и через мгновение исчез за дверьми штаба батальона.

Сергей Мышенков с улыбкой на губах посмотрел вслед исчезнувшему командиру батальона и, не шевеля губами, произнес:

- Я так и не понял, чего именно он пытался устроить перед нами?! Он, что не поверил в то, что мы успели-таки повоевать, слегка набить морду фашистам?!

- Капитан ничего не знал о нас. Его не проинформировали о нашем прошлом и о том, что два года мы провели в энкеведешной тюрьме. Поэтому он попал впросак, когда принял нас за новобранцев и неумех в танковом ремесле. Но, слава богу, что капитан Авраменко, оказался серьезным, умным, но осторожным мужиком командиром. Он вовремя одумался, не стал лезть, сломя голову, в наше прошлое, которое является настоящей ловушкой для любого другого командира. Так, что я думаю, что он, в принципе, не плохой мужик, мы с ним сможем найти общий язык, только повоевать вместе нам много времени вряд ли удастся?! Ну, да ладно, хватить языки острить о капитана Авраменко! Нам нужен старшина Полтавченко, а где его искать?

В этот момент снова распахнулась штабная дверь, на сельской площади появился дородный мужик в хорошо пошитой форме старшины, из отличного командирского габардинового материала. Погон на его плечах еще не было, но Прохор Ломакин сразу же догадался о том, что перед их очами старшина Полтавченко, собственной персоной. А этот мужик уже басом ревел, чуть ли не на всю сельскую площадь: