«Температура была 20 градусов ниже точки замерзания (-3 °C), к счастью мы были избавлены от столь низкой температуры предыдущей ночью. Гринстрит сильно поморозил правую ногу, но Лиз восстановил кровообращение, держа её в свитере на животе. Другие были поморожены незначительно, главным образом за счёт того, что их одежда была насквозь пропитана солёной водой… К утру мы были около земли, но ничего не могли разглядеть сквозь снег и брызги волн. Мои глаза стали подводить меня. Постоянное выруливание к ветру, наблюдение за морем, казалось, застило мои глаза пеленой. В какой-то момент я не смог видеть или правильно судить о расстояниях и обнаружил себя падающим, мгновенно уснув у румпеля. В 3 часа утра Гринстрит сменил меня на нём. Я был так скован долгими часами холода и влажности в одном положении, что был вынужден завалиться поверх вещей и снаряжения у румпеля, пока остальные стащили меня в среднюю часть лодки и распрямляли словно складной нож, растирая мои бёдра, пах и живот.»

«С рассветом мы были вблизи земли, но туман был настолько густым, что мы не видели где сделать высадку. Снова взявшись за румпель после нескольких часов отдыха под укрытием (если это можно так назвать!) из капающего тента, я стал уводить Дадли Докер от шторма, следуя вдоль побережья к северу. Этот курс в первый час был довольно рискованным, сильное волнение, от которого мы уходили, угрожало утопить лодку, но к 8 утра мы оказались с подветренной стороны земли. Тогда я был в состоянии держаться очень близко к оконечностям ледников, подбирая, пока плыли мимо них, отколотые куски льда для воды. Наша жажда была невыносимой. Вскоре немного льда оказалось на борту, и в течение последующих полутора часов мы с остервенением сосали и жевали осколки льда.»

«Мы плыли вдоль возвышающихся скальных утёсов и отвесных ледников, которые не давали ни малейшей возможности где-либо высадиться. В 9.30 утра мы заметили узкий каменистый пляж у основания нескольких очень высоких утёсов и скал, и направились к нему. К нашей радости, мы увидели Джеймс Кэрд и Стэнкомб Уиллс, плывущих туда же немного впереди. Мы были так рады, что трижды прокричали „ура“, которое не было слышно на других шлюпках из-за шума прибоя. Однако, вскоре мы присоединились к ним и смогли обменяться своими впечатлениями на пляже».

Наши приключения на Джеймсе Кэрд были схожими, хотя нам и не удалось идти против ветра также хорошо, как это сделал Дадли Докер. Но, как оказалось, это было даже к лучшему для Джеймс Кэрд и Стэнкомб Уиллс, которым пришлось идти по ветру, огибая большую бухту, в которую вошёл Дадли Докер, и из которой ему потом пришлось выбираться при сильной кормовой волне. Мы, таким образом, избежали риска подтопления Стэнкомб Уиллс попутными волнами. Утром стоял очень густой туман. В 7 утра мы оказались у отвесно падающих в море скал. Мы пошли вдоль побережья на север и лишь обрывистые утёсы и ледники открывались нашему ищущему кров взору. Море с грохотом обрушивалось на эти стены, высадка была невозможна ни при каких условиях. Мы поднимали из воды обломки льда и с остервенением их сосали. В 9 часов утра на северо-западной (ск. всего опечатка, мыс Валентин, северо-восточная оконечность острова) оконечности острова мы увидели узкий пляж у подножья утёсов. На подступах к нему лежали сильно изъеденные прибоем выступы скал с узким проходом между ними. Я решил, что мы должны рискнуть высадиться в этом, не самом привлекательном месте. Два дня и две ночи без питья и горячей пищи опустошили большинство людей настолько, что мы не могли ждать, пока какое-либо ещё безопасное место появится в пределах нашей досягаемости. Стэнкомб Уиллс был легче и наиболее управляемым, поэтому я приказал ему подойти ближе, чтобы первым пройти на нём через узкий проход и определить возможность высадки, прежде чем это рискнёт сделать Джеймс Кэрд. Как только я собирался пересесть в Стэнкомб Уиллс, то увидел за кормой идущий под парусом Дадли Докер. Увиденное сняло огромный груз с моей души.

Осторожно подгребая и избегая затемнённых бурунов, которые указывали на притопленные камни, мы подвели Стэнкомб Уиллс к бреши в рифе. Затем в несколько сильных гребков мы проскочили через него на вершине волны и подвели лодку к каменистому пляжу. Следующей волной лодку отнесло ещё немного дальше. Это была первая высадка, сделанная на острове Элефант, и мне в голову пришла мысль, что эта честь должна принадлежать самому молодому участнику экспедиции, поэтому я приказал Блэкбороу прыгать первым. Он, казалось, пребывал в состоянии комы, и для того, чтобы избежать ненужной никому задержки, я помог ему, быть может немного грубо, покинуть борт лодки. Он плюхнулся в прибой и не двигался. Потом я вдруг вспомнил, что его обе ноги были сильно обморожены. Следом спрыгнули другие и вытащили его на сухое место. Для Блэкбороу это было может не самым ярким впечатлением, но, во всяком случае, после этого он мог сказать, что был первым человеком, высадившемся на Элефанте. Хотя тогда ему вряд ли было до этого дело. Мы выгрузили кока и его жировую печь, топливо, несколько пакетов сухого молока, а также несколько человек. Затем через проход прошёл Дадли Докер. Джеймс Кэрд был слишком тяжёл, чтобы сходу пройти риф, поэтому после высадки большинства мужчин из Дадли Докера и Стэнкомб Уиллс я взялся перегрузить часть вещей с Джеймса Кэрда за пределами рифа. Затем и мы прошли через узкую горловину и спустя несколько минут все три лодки были на мели. Удивительное зрелище предстало перед моими глазами, когда я высадился во второй раз. Некоторые из мужчин шатались по пляжу в состоянии, словно они нашли на пустынном берегу неограниченный запас алкоголя. Они оглушительно смеялись, поднимая гальку и струйками пропуская её сквозь пальцы, словно чахнущие над златом скупцы. Улыбки и смех, который вновь заставлял кровоточить потрескавшиеся губы, крики ликования при виде двух живых тюленей на пляже, заставили меня вспомнить на мгновение чарующее мгновенье детства, когда наконец в створе отворившейся двери загоралась волшебная Рождественская ёлка. Я помню, что пока смотрел на людей, ко мне подошёл Уайлд, которому все тяготы и лишения, казалось, были по боку, и встал рядом так же легко и беззаботно, словно только что вышел из своего автомобиля на прогулку в парке.

Вскоре полдюжины из нас сгружали на берег вещи. Силы были почти на исходе, это была очень тяжёлая работа, перенести их по грубой гальке и камням к подножию утёса, но нельзя было ничего оставить в пределах досягаемости прилива. Нам пришлось пробираться по колени в ледяной воде, чтобы вытащить их из лодок. Когда эта работа была закончена, мы втащили все три лодки немного выше на пляж и с величайшим удовольствием наслаждались горячим напитком, который нам приготовил кок. Тем из нас, кто был сравнительно здоров, пришлось правда немного подождать, пока наиболее слабые участники поедят, но, в итоге, каждый получил порцию горячего молока, и никогда не пил ничего более вкусного. Потом были стейк с салом из тюленей, которые повсюду беззаботно валялись на пляже, словно в ожидании нашего прибытия. Для кока отдыха не было. Жировая печь горела и неистово трещала, он готовил вновь и вновь, превратив этот день в один сплошной день обжорства. Мы пили воду и ели тюленину до тех пор, пока каждый не насытился до предела.

Палатки установили на каркасах из вёсел и в 3 дня лагерь стоял. Родные стойки каркаса были оставлены на одной из льдин для экономии веса. Большинство мужчин рано погрузились в сладкий и безмятежный сон, прерываемый только на дежурство. Основной обязанностью дежурного было поддержание горения жировой печи, и каждый на посту, судя по всему, считал своей священной обязанностью приготовить себе во время дежурства что-нибудь поесть, прежде чем снова отправиться спать.

Прежде чем разойтись по палаткам Уайлд, Уорсли и Хёрли сопроводили меня в обследовании нашего пляжа. Мне очень хотелось отложить это на после сна, но ощущение беспокойства, намертво вбитое в голову опытом полярных путешествий, не покидало меня. Наши дальнейшие перспективы мы признали никудышными, но пока приемлемыми. Очевидные признаки указывали на то, что при весенних приливах наш маленький пляж будет полностью покрыт водой вплоть до подножия утёсов. При сильном северо-восточном ветре, коих мы могли ожидать в любое время, волны будут перехлёстывать через невыразительный барьерный риф и разбиваться о скальную стену позади нас. Хорошо выраженные террасы показывали влияние других штормов, а прямо на пляже был небольшой обломок не более трёх футов длиной, округлый от постоянной шлифовки волнами. Очевидно, что мы должны были найти какое-нибудь более приемлемое место для лагеря. Я решил ничего не говорить людям о неопределённости нашего положения до тех пор, пока они полностью не насладятся сладостью безмятежного отдыха, без мысли, что в любую минуту снова смогут оказаться перед лицом опасности. Опасность со стороны моря сопровождала нас в течение многих дней и эта передышка играла огромное значение для эмоционально истощённых людей.