Блав растерялся.

— Да у меня нет материала и… для этого нужно очень много времени.

— Это ничего. Я велю боцману распустить один трос, и вам хватит на дюжину матов. О времени не беспокойтесь, это не к спеху. Возможно, что в течение месяца закончите… первый. Потом сплетете еще.

Блав побледнел. Он понял, что попал впросак. Кто это может выдержать? Целый месяц торчать по вечерам на пароходе и плести мат!

— Господин капитан, — сказал он умоляющим тоном, — сегодня вечером я еще не смогу начать.

— Ничего, сегодня сходите на берег, купите, что вам нужно, а завтра боцман даст вам материал.

Выходя из салона, все весело улыбались, и только Блав вернулся в кубрик с опущенной головой и мрачным лицом.

— Вот дьявол, как старик меня окрутил! — ворчал он. — Теперь нечего и думать о береге.

Все смеялись. Волдис уселся рядом Блавом и положил руку ему на плечо.

— Петер, — дружески заговорил он. — Неужели тебе не нужен приличный костюм?

Блав улыбнулся:

— Как не нужен? Конечно, нужен, только где я его возьму?

— А хорошие ботинки, сорочка, шляпа? Ты только подумай, каким бы ты стал красивым парнем, если бы приоделся.

— Мне о таких вещах и помышлять нечего.

— А я говорю — это плевое дело. Послушай, что я тебе скажу. Ты, конечно, можешь не согласиться со мной, но, думаю, ты этого не сделаешь.

— Что ты задумал? Уж не хочешь ли и ты вроде капитана…

— Капитан на этот раз сделал лучшее, что можно было от него ждать. Теперь послушай. Ты начнешь плести мат. Предположим, ты будешь плести его целый месяц. Все это время ты живешь на пароходе и не сходишь на берег. Если иногда тебе и захочется сойти на берег, ты не станешь брать деньги у капитана, а спросишь у меня. Я дам тебе взаймы несколько шиллингов на мыло и на несколько стаканов пива, потом ты мне их вернешь. А когда у тебя скопится фунтов пять или шесть, пойдем к капитану, заберем их — и прямо в магазин. Оденем тебя и на радостях выпьем. Идет? Все будут свидетелями. Давай руку и слово.

Это было нелегко. Блав не верил себе. Он нерешительно протянул было руку, отдернул, наконец все же подал ее Волдису.

— Идет! Пропадать так пропадать! Только сегодня вечером хочу еще отвести душу.

Они собрались. Волдис, желая подразнить Блава, нарочно надел крахмальный воротничок, повязал галстук и взял шляпу.

Волдис, Ирбе и Блав сошли на берег.

Пенарт — маленький городок у Бристольского залива, раскинувшийся на многочисленных холмах. Издали он кажется громадным парком, застроенным виллами, коттеджами и беседками. Ближе к гавани, так же как и в других городах, кварталы, заселенные рабочими и беднотой. Здесь нет никакой зелени, только голые камни и длинные казармы для жилья. А немного поодаль — на возвышенности, в стороне от угольной гавани — утопающие в зелени улицы с двухэтажными коттеджами, вокруг которых раскинулись пышные сады с фонтанами, теннисными кортами, беседками и статуями. Здесь жили местные и кардиффские богачи.

Внизу синели воды залива, раскинулся пляж… Летом сюда съезжались курортники со всего Уэльса.

Сойдя на берег, друзья по крутой дороге поднялись в гору и очутились в грязном рабочем квартале. Трубы казарм дымились: в сотнях маленьких каминов тлел каменный уголь. Над улицей стояло облако дыма.

Тут же рядом, в нескольких шагах от этого мрачного однообразия, — оживленная торговая улица, красивые двух- и трехэтажные дома, широкие, усаженные деревьями бульвары.

Маленький Блав в своей промасленной, испачканной одежде вызывал всеобщее удивление. Люди оборачивались вслед ему, и, когда он останавливался у витрин, никто не смотрел больше на выставленные товары, а только на Блава. Он лишь посмеивался.

— Пусть смотрят, если не видали маленькую обезьянку.

Прежде всего они зашли в шляпный магазин и купили Блаву кепку. Он здесь же в магазине сунул в карман грязную кочегарскую шапку, и эта небольшая перемена к лучшему сразу же дала себя почувствовать: на улице он не привлекал уже к себе брезгливых взглядов.

Они свернули к морю и вскоре очутились в тихом, малолюдном районе. По сторонам расходились улицы, а кругом застыли в молчании парки и нарядные коттеджи.

— Вот здесь бы я мог прожить сто лет, и мне бы не надоело! — восхищался Блав.

Они зашли в какой-то парк. Несмотря на то что было уже начало зимы, трава на лужайках зеленела, как бархат, по холмам и ложбинам вились узенькие тропинки, повсюду пестрели громадные клумбы цветов, зеленели искусно подрезанные деревья. Здесь были кусты, напоминавшие арфы, фазанов, египетские вазы, разных животных, якоря, сердце. На одной из площадок стояли танк и несколько пушек.

Парк раскинулся на пологом склоне горы. Отсюда можно было окинуть взглядом весь широкий залив. Ясно различались темнеющие на противоположном берегу скалы, над которыми висел голубоватый туман. По заливу двигались пароходы: некоторые приближались к порту, другие шли мимо, в открытое море. Вдали, на восточной стороне залива, белел трехмачтовый парусник.

Приятели спустились на взморье, к купальням. Берег был защищен гладкой кирпичной стеной, чтобы во время прилива волны не размывали его. У подножья горы стояла гостиница. В море почти на расстояние ста метров вдавались пирсы, — летом здесь приставали пароходы с увеселительными экскурсиями и речные трамваи.

Наконец, Блаву все это надоело.

— Вы осматривайте город, а я хочу выпить.

— Зайдем лучше в кино, — сказал Волдис.

— Идите вы с Ирбе, я не хочу.

Они вернулись через парк на гору и по тихим улицам, мимо коттеджей, дошли до центра города. Здесь они расстались.

Блав частенько терял шапку. С берега он почти всегда возвращался с непокрытой головой. На пароходе так никому и не довелось увидеть его новую кепку. Он пришел очень поздно. Волдис и Ирбе уже давно поужинали и успели рассказать товарищам о виденном фильме, когда на палубе послышался знакомый стук деревянных башмаков.

Войдя в коридор, Блав запел:

Он пришел не один. Под руку его держали два черномазых пьяных человека.

— Здорово, ребята! — крикнул один из них во все горло.

Оба незнакомых моряка были поляки. Нежданных гостей приняли очень радушно, усалили за стол и начали расспрашивать. Пока Блав продолжал свою грустную песенку, пришельцы разговорились.

— Вы обратили внимание на большой пароход с голубой трубой, который стоит за вашей кормой? Это «грек» «Парфенон». Мы служим на нем кочегарами. Как мы сюда забрели? Мы старые морские волки. Во время войны ходили на транспортном пароходе в Средиземное море между Дарданеллами и Порт-Саидом — подвозили продовольствие английским и французским солдатам. После войны плавали под разными флагами. В прошлом году нанялись на австралийское судно. Вот это было здорово! Понимаете, пятнадцать фунтов в месяц, а рейс — шесть месяцев. Аванс — не больше шести фунтов в каждый рейс. При расчете — целый капитал! Вот когда мы пожили!

— Да, пожили тогда… — согласился второй.

— Это было здесь, в Кардиффе. Заплатил в бордингхауз за целый месяц вперед, купил новый костюм и… две недели не знал отдыха ни днем ни ночью…

— Куда теперь идет ваш пароход? — спросил Волдис.

Кочегар подсел к Волдису и обнял его.

— Мы идем в Аргентину. Сначала в Монтевидео, потом в Санта-Фе за грузом. Туда — с углем, обратно — с зерном. Дьявольски длинная поездка — сорок пять дней в море! И в том конце пути больше десяти шиллингов не дают. Зато когда вернемся обратно — эх, соколики!

— Замечательная поездка! — сказал Волдис и задумался.

— Тебе хочется? Поедем с нами!

— А можно?

— Спрячься в бункере и дождись, когда пароход выйдет в Ла-Манш. Тогда будешь жить в кубрике, пока не дойдем до места. Мы тебя шутя доставим в Аргентину!