— Их больше, чем нас.

Не сводя глаз с отца, Кристиан покачал головой.

— На этот раз Джек выступает в роли нашего спасителя. Графа необходимо как можно скорее доставить в особняк. И его нельзя трясти.

С помощью Черного Джека Кристиан перевернул отца на спину.

— Черт подери! — воскликнул разбойник. — Да это твой отец! Я не участвую в убийствах вельмож. — Он поднялся. — Идем со мной, Кит.

Кристиан прикрыл Себастьяна плащом.

— Тебе придется прежде убить меня.

— И меня, — сказал Хекст.

— Но с минуты на минуту здесь появится стража, — продолжал настаивать разбойник. — И ты слишком слаб сейчас, чтобы сражаться со мной.

— У меня нет времени для всех этих глупостей. Я должен отвезти отца как можно скорее домой.

Черный Джек бросил взгляд на посеревшее лицо графа.

— Он умирает, Кит.

Кристиан кинулся на разбойника и, свалив его с ног, сел на него верхом и принялся молотить его кулаками в грудь.

— Он не умрет, и если ты мне не поможешь, я убью Блейда.

— Но я как раз и последовал за тобой сюда из-за Блейда. Я думал, ты хочешь спрятать его от меня.

— Клянусь, я сверну ему шею собственными руками, и я… — Голова его внезапно словно налилась свинцом, и он заморгал, уставясь на Джека.

Выбросив руку, разбойник поймал его, не дав свалиться на землю.

— Я убью Блейда, — прошептал Кристиан. Язык его заплетался, и перед глазами стоял туман.

— Я верю тебе, Кит. — Джек помог ему подняться и махнул своим людям.

— Не прикасайся ко мне.

— Если я не буду тебя поддерживать, как ты доберешься до реки, мой сахарный?

— Обещай, — пробормотал Кристиан, вцепившись разбойнику в ворот рубашки. — Обещай мне, что ты доставишь его домой в целости и сохранности. Со мной ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится.

— А, сколько лет я ждал от тебя этих слов! Но придется мне, видно, подождать еще немного, пока тебя не подштопают. Сейчас ты явно мало на что годен.

Кристиан его не слушал. Взгляд его был прикован к графу, которого Хекст и люди Джека в этот момент осторожно подняли и понесли к реке. Кристиан сделал было шаг, намереваясь последовать за ними, но тут его раненая нога подвернулась, и он упал. До него донесся тихий смех Джека, и в следующую секунду чьи-то сильные руки подняли его и поставили на ноги. Обхватив Кристиана одной рукой за плечо, Черный Джек не повел, а скорее понес его к реке.

— В свое время я напомню тебе о твоем обещании, — услышал Кристиан над ухом голос разбойника. — И если твой отец останется жив, ты будешь мне обязан вдвойне. Прекрасная ночь, мой драгоценный. Прекрасная для убийства и… для обещаний.

Весь день Нора провела вместе с Артуром на смоковнице, ожидая, когда стихнет шумиха, которая поднялась во дворце из-за ее исчезновения. Поиски прекратились лишь с наступлением темноты, и, воспользовавшись тем, что все были в зале на вечерней трапезе, девушка с пажом, переодетые в одежду слуг, тихонько выскользнули из дворца.

В первый раз оказавшись на улицах Лондона без эскорта, Нора всю дорогу до харчевни тряслась о страха. Добравшись до места, они сняли комнату и попытались хотя бы ненадолго заснуть. Однако с первыми же лучами солнца Нора уже была на ногах. После того как она написала записку одному из дворцовых поваров, помогавшему ей ухаживать за ее бездомными питомцами, вверяя их его заботам, они с Артуром быстро позавтракали и поспешили к реке. Там они взяли лодку и вскоре уже были у причала перед особняком графа Вастерна. Стремясь как можно скорее оказаться в укрытии, Нора быстро прошла мимо стоявшей у ворот стражи, не дав им времени заговорить с собой. Дворецкий, открывший им дверь, едва не запачкал тут же свою прекрасную ливрею, настолько велик был его шок при виде Норы и Артура. Боясь утратить последние остатки решимости, девушка поспешила пройти мимо уставившегося на нее в изумлении слуги.

Не успела она, однако, войти, как тут же поняла, что что-то случилось. Несмотря на ранний час, все были одеты и на ногах. Кругом была расставлена стража, и по главной лестнице бегали с кувшинами с водой и салфетками слуги. А проходя через холл, она увидела там не менее двадцати человек из личной охраны графа. При виде всей этой кутерьмы Нора застыла у подножия главной лестницы, стиснув в руке пальчики Артура. Дворецкий оправился, наконец, от своего шока и послал к ней одного из офицеров.

— Что-то не в порядке, миледи? — проговорил тот, приблизившись к Норе, и не дождавшись ее ответа, добавил: — Вы должны позволить мне проводить вас до дворца, так как граф не может принять вас сейчас. Он болен.

— Что с ним?

— Ночью на них с лордом Монфором напали разбойники. Миледи!

Но Нора уже мчалась вверх по лестнице. Артур бежал за ней следом. Офицер догнал ее и схватил за плащ, но она шлепнула его по руке и понеслась дальше. Отыскать покои графа не составило большого труда, так как перед ними толпилась целая куча врачей. Оттолкнув двоих из них в сторону, Нора проскользнула сквозь полуоткрытую дверь и оказалась лицом к лицу с Эдвардом Хекстом.

— Миледи. — Хекст схватил ее за руку.

— Позвольте мне пройти. Пустите меня.

Они были в прихожей перед дверью в спальню графа, и Хекст продолжал крепко держать ее за руку. В комнату протиснулись офицер с Артуром и тут же остановились при виде Хекста.

— Миледи, — повторил Хекст. — Граф серьезно ранен, и вам следует уйти.

Нора покачала головой.

— Лорд Монфор…

— Нельзя терять ни минуты. Я пытаюсь убедить лорда Монфора впустить врачей. Он не оставлял графа ни на минуту с тех пор, как они возвратились домой после нападения, и я боюсь, он истечет кровью, если никто не займется немедленно его ранами.

— Я могу помочь, — воскликнула Нора. — Я действительно могу, — повторила она, увидев появившееся на лице Хекста выражение недоверия.

— Не вижу как.

— Я ведь спасла его от королевы, не так ли?

Мгновение Хекст колебался, затем отступил в сторону. Офицер охраны запротестовал, но Нора, не обращая на него внимания, быстро шагнула в спальню. Окна все еще были зашторены от ночной прохлады, и в воздухе стоял смешанный запах воска, пряностей и розового дерева. В глубине комнаты возвышалась под балдахином кровать графа, о чем свидетельствовали цвета и штандарт дома Вастернов. На ней под простынями лежал сам граф, а рядом с ним, спиной к двери, сидел Кристиан.

Ни граф, ни Кристиан не шевелились, и на мгновение Нора подумала, что они напоминают картину на одной из мраморных гробниц в ее семейной усыпальнице. И хотя рука Кристиана лежала на руке его отца, она не заметила в ней никакого движения.

Медленно, словно перед ней был алтарь, Нора направилась к ним через комнату, чувствуя, как с каждым шагом ее охватывает все больший страх. Приблизившись к кровати с той стороны, где сидел Кристиан, она увидела у него на бедре повязку. Повязка вся намокла от крови, которая тонкой струйкой продолжала течь из-под нее по его ноге. Он опирался на правый бок, вытянув перед собой раненую ногу, и его левая рука, судя по тому, как она выглядела, тоже была повреждена.

Нора вступила в полосу света, отбрасываемого стоявшей на столе подле кровати свечой, но Кристиан даже не шелохнулся, словно не замечая ее присутствия. Взгляд его был прикован к лицу графа. Сделав еще один шаг, Нора заметила, что камзол Кристиана был рассечен по диагонали и тоже весь пропитался кровью. Рубашка сползла у него с одного плеча, и там виднелся глубокий порез.

Лицо его было не задето, но именно оно напугало Нору больше всего. Лишенное какого бы то ни было выражения, оно походило на лица тех фигурок, которыми часовых дел мастера обычно украшали свои самые дорогие творения. У королевы были такие часы, на которых, возвышаясь над циферблатом, стоял на коленях перед своим мечом, словно то был крест, рыцарь из серебра. Серебряный, холодный и неживой.

Кристиан был столь неподвижен, что Нора боялась заговорить. Она стояла, желая, чтобы ее дыхание не было таким громким, желая, чтобы у нее было мужество хоть что-то сказать. Внезапно ей вспомнился день, когда она впервые увидела Кристиана с его отцом. При виде графа он тогда мгновенно преобразился, превратившись из чудовища, каким был всю дорогу, в покорного ангела. Этот водивший дружбу с разбойниками мучитель обращался к Себастьяну «сир», как к королю.