— Скорей бы пришел конец этому мучению, — проговорила она.

С того дня ребята из взвода Кубеша чувствовали себя здесь как дома. Забегали погреться, ночью спали. И всегда их ждали тут стакан чая и доброе слово. С едой было хуже. Гитлеровцы, прежде чем драпануть, забрали все, что могли. Так что у деда Трофимыча мало что осталось.

И все-таки он вышел сейчас на пронизывающий холод с миской горячей картошки.

— Ешьте, ребята, — говорил он глухим голосом. — Берите! Ешьте на здоровье!

В это время над головами солдат со свистом полетели снаряды. В разных местах внизу, в деревне, раздались взрывы. Невидимые немецкие артиллеристы вели пристрелку.

Потом наступила тишина, тяжелая и зловещая, как грозовая туча.

Когда в час дня группа гитлеровских танков приблизилась к краю деревни справа, солдаты Кубеша ничего не видели. Им закрывал обзор выступ склона. Они только слышали гул моторов, к которому потом прибавились удары, будто кто-то бил в большой барабан. Затем откуда-то снизу донесся крик «Ура!». От церкви к командиру взвода прибежал связной, и тут же по всему окопу разнеслась весть: справа от деревни горят три танка, остальные ушли.

Старший сержант Ружичка прошел по окопу:

— Приготовиться к бою! Все по местам!

Бойцы легли на бруствер, устремив взгляды на опушку леса на горизонте, где натужно ревели моторы. Так прошло два часа.

Внезапно вибрирующий гул усилился, разливаясь по всему горизонту. Окутанные дымом, из лесу выползали танки. Они находились на расстоянии километра. В окопе всех охватило волнение. Звякали затворы заряжаемых противотанковых ружей. Бойцы склонялись к прицелам.

Сзади, на позициях за рекой, полыхнуло зарево. Раздался воющий грохот реактивных снарядов, донеслись глухие удары орудий. Перед танками вырастали огненные кусты. Небо и земля содрогались. Прошло некоторое время, прежде чем угловатые чудовища выбрались из дымовой завесы. Теперь они стали видны более четко. Слышался лязг гусениц. Три или четыре танка горели, но остальные шли, растянувшись в цепочку. С белой равнины хлестали выстрелы, но танки с каким-то самоуверенным железным спокойствием неудержимо продвигались вперед. Вот из длинных дул их пушек вырвались языки пламени, а потом раздались короткие резкие выстрелы. На брустверах окопов послышались хлопки разрывных пуль. Прямо перед Кубешом поднялся фонтан снега и земли. От взрыва дрогнул окоп. Кубеш быстро нагнулся, прикрывая голову. Окоп наполнился ядовитым запахом тротила. Кубеш закашлялся. Кто-то закричал: «Санита-а-ар!» Кубеш повернул голову. На дне окопа лежал ефрейтор Дурдик, лицо его было в крови. Несколько солдат склонились над ним.

— Эй, сюда, скорей! — звали они.

Пригнувшись, бежали санитарки. Туго набитые санитарные сумки болтались из стороны в сторону. «Только бы не остаться калекой! — мелькнуло у Кубеша в голове. — Лучше погибнуть, чем до конца жизни оставаться калекой!» У него вдруг затряслись руки. Усилием воли он вновь овладел собой.

Позади окопа что-то загудело — это ударило противотанковое орудие. Кубеш почувствовал, как его обдало воздушной волной, и выглянул наружу.

В клочьях дыма он увидел громадные очертания танков. Они уже находились так близко, что можно было различить черные кресты на их башнях. Один застыл на месте, и его броню уже лизали ярко-оранжевые языки пламени. Скрежет и лязг железа усиливались.

Время от времени танки делали короткие остановки. Как только качающийся ствол орудия застывал неподвижно, раздавался выстрел и танк рывком брал с места. В брустверы врезались дугообразные потоки трассирующих пуль из танковых пулеметов.

— Укрывайтесь! — крикнул Кубеш лишь для того, чтобы убедиться, что он не лишился голоса от сознания смертельной опасности.

Вдали оглушительно бабахнуло противотанковое орудие. Снаряд перебил одному из танков гусеницу, и тот беспомощно завертелся на месте. Сзади за ним остановились низкие длинные транспортеры. Из них посыпались фигурки пехотинцев, которые стали разлагаться в разные стороны.

— Стреляйте по пехоте! — закричал Кубеш.

Он рванул затвор своего автомата и, прижав лицо к прикладу, нажал на спусковой крючок. Вся линия окопов ощетинилась огнем, раздался оглушительный треск стрельбы. Заработали пулеметы. Кубеш почувствовал, что самообладание вернулось к нему. Спокойствие разлилось по всему телу.

Немцы шли пригнувшись, стреляя на ходу из автоматов. Напоровшись на плотный огонь, их ряды начали ломаться. Фашисты залегли. Между тем танки цепью приближались к окопам. По огням, просвечивавшим сквозь туман, можно было сосчитать, сколько танков уже горит, но Кубеш не успел этого сделать, так как неожиданно из серой дымной мглы совсем близко высунулись жерло орудия и лобовая броня танка.

— Танк! Танк! На нас едет! — тонким голосом крикнул слева восемнадцатилетний Василь Головко. Неописуемый ужас отразился на его лице. Он бросился к задней стенке окопа и стал карабкаться наверх. Кубеш стянул его вниз.

— Назад! Куда бежишь, сумасшедший?

Со дна окопа на него глянули неподвижные, остекленевшие глаза. Каска откатилась в сторону, сквозь зеленый вязаный шлем чуть выше уха проступала кровь. Стальная метла пуль прошлась по брустверу, вздымая снег и землю. Краем глаза Кубеш заметил, как упали еще два бойца. Глухо ударило орудие.

— Пропустите танки! — ревел Кубеш. — Остановите пехоту!

Взрыв! Бруствер взлетел на воздух. Густо посыпались смерзшиеся комья земли. У Кубеша вдруг поплыли перед глазами растерянные, вопрошающие лица бойцов. Прямо на окоп в облаках дыма накатывался огромный танк. Взгляд Кубеша вдруг наткнулся на противотанковое ружье в окопе, выдававшемся вперед подковой; оно беспомощно торчало стволом кверху. Кубеш пробежал по короткому соединительному окопу, перескочил через убитого заряжающего и отстранил бессильно обвисшее тело стрелка. Судорожными движениями засунул длинный заряд и защелкнул затвор. Кубеш уже не укрывался: ему было все равно. Он прижал приклад к плечу и тщательно прицелился в смотровую щель танка. Казалось, танк вот-вот поднимется на дыбы и раздавит его гусеницами. Раздался выстрел. Больно отозвалась отдача приклада. Танк подскочил и задергался на месте. По инерции он еще немного въехал на бруствер и накренился. «Попал», — с радостным удивлением понял Кубеш. Кто-то бросил противотанковую гранату. Под гусеницами танка взметнулся огонь. Ударной волной Кубеша швырнуло в сторону, сорвало каску. Как в горячечном бреду, до него донеслись пулеметные очереди. Он стал подниматься с земли, отыскивая на ощупь винтовку, валявшуюся на затоптанной глине окопа. Следующий танк с оглушительным грохотом переезжал окоп. Кубеш посмотрел вокруг и увидел, как танки съезжают по склону к деревне. Где-то внизу ржала испуганная лошадь. Дно окопа было усеяно телами. Лишь кое-где поднимались отдельные фигуры. Впереди звучали лающие немецкие голоса. Кубеш почувствовал холод в затылке. Немецкая цепь приближалась к окопу.

— Пехота! — выкрикнул он не помня себя. — Задержать пехоту!

Как во сне, услышал он треск «максима», заработавшего где-то поблизости. Кубеш яростно нажал на спуск. Вражеские солдаты, раскидывая руки, начали падать, корчась на снегу. Некоторые побежали назад. Унтер-офицеры подгоняли солдат. Поредевшие кучки уже приближались к брустверу. Кубеш прицелился в фигуру длинного немца, который ползком продвигался вперед, выстрелил. Немец дернулся, голова его упала в снег…

Трижды ходили гитлеровцы в атаку на окоп первого взвода. И трижды были отбиты.

Внизу, в деревне, громыхали танки, горели хаты. Из взвода Кубеша в окопе на склоне осталось только четыре бойца. От церкви к ним прибежал связной и передал приказ надпоручика Яроша занять круговую оборону.

Прячась за домами, они с боем стали отступать. Неожиданно кто-то крикнул:

— Они сзади нас!

Кубеш обернулся: по дороге за церковью шли танки. «Надо спешить на помощь Ярошу», — мелькнуло у него в голове.

— За мной! — крикнул он охрипшим голосом.