Грудь

В свою первую ночную прогулку по станции — она же была первой ночью на «Тильде» — я был изрядно фрустрирован и вообще готовился к смерти. Разлука с привычным кругом, новые люди и обязанности, которые мне выдали «по умолчанию» — сейчас я понимал, что это всё можно было рассматривать как «испытание», и может быть, оно таковым и было.

Они провели эксперимент. Надо мной. С риском, что я сломаюсь. С риском для моей жизни (и без права выбора — те же строители сами решили, кем им быть). А потом обвинили меня в том, что я отношусь к себе как к бесправному механизму!

Слова Кетаки в который раз вызвали горькую усмешку — до чего же цинично упрекать меня в том, что я сам выбрал свою судьбу! Ну, да ладно. Андроид — значит андроид. Модель-натурщик, «аппарат для забрасывания мячиков в корзинку», объект для тренировки чувств… Зато я существенно поднялся вверх по эволюционной лестнице: в первую ночь на станции был приманкой для хищника — теперь же сам охотился на загадочного «ашку» женского пола.

Но Ядвига напутала, разумеется. Или соврала. Не было ашек-женщин. Не могло быть. Именно потому, что была ночь и всё остальное.

Один из ключевых принципов жизни на станциях состоял в том, чтобы поддерживать земной порядок, в мелочах и глобально. Тысячи деталей работали на это! Время, включая смену месяцев. Навык приготовления блюд, ровно как и привычка к «натуральной» пище. Медицина. Запрет на искусственные имплантаты. Даже счёт и чтение, не говоря уже про рисование! Люди не должны быть «прирастать» к технологиям, не должны были становиться абсолютными пользователями. Рано или поздно человечество займёт преображённые планеты, чтобы жить без коридоров и вечных потолков — и без опёки логосов.

Конечно, «Тильда-1» оставалась «временным жилищем» в масштабах человечества. Для многих поколений она была и будет постоянной средой обитания. Ещё не скоро на планете позволят родиться первому ребёнку, тем более речи не шло о переселении. Но мы продолжали играть по правилам Земли. Разве что продолжительность суток будет со временем корректироваться.

Именно поэтому эксперименты с искусственным вынашиванием были приостановлены ещё до «Сальвадора». Технологии облегчали нашу жизнь, однако была грань, за которой начиналась утрата человечности. А в финале ждал вопрос «Зачем вообще нужны люди, если всё, что они делают, может делать робот?» Не такая уж и отвлеченная проблема, если попробовать применить её к конкретным жизням — «бэшки» показали.

Поэтому мы продолжали заниматься тем, что вполне могли перепоручить машинам. И организовывали смену дня и ночи.

Но если не думать об этом, если не объяснять себе, можно забыть об условностях — поверить в абсолютную реальность ночной тьмы. В закоулках между Лифтовой зоной и приборным отделом Производства (где работала Ядвига Зив) я смог почувствовать то, что испытывали люди прошлого. Как бы они ни благоустраивали своё пространство, ночь оставалась опасной. Она была обителью смерти. Она была прежде света и дня — и будет после. Вечная ночь…

Отсутствие какого-либо движения нервировало, и я постоянно оглядывался. Еле слышный стрёкот датчиков КТРД был единственным звуком, который лишь подчёркивал тишину, и приглушенное освещение дополняло картину. Свет «болел» здесь той же чёрно-белой «икотой», что и в Восточном секторе, но в более слабой форме. Лишь пару раз я наблюдал приступ, навечно связанный для меня с кошмарной игрой Просперо Мида. Поэтому, даже полностью осознавая, что опасности нет, я всё равно вздрагивал и притормаживал перед поворотами и развилками. Как будто призрак убийцы поджидал меня там. Или призрак безногого робота.

Было два часа ночи — граница между вечерней и ночной сменами. Я уже выяснил, что операторы пользовались другими путями — только Ядвига ходила этой дорогой, потому что продолжала жить в Восточном блоке. Хотя могла временно переехать… Но не стала. Потому что теперь не получится начать с «чистого листа»? Или ей нравилось шокировать тех, кто был вынужден ехать вместе с ней?

Так или иначе, если она увидела кого-то или что-то — если вообще верить её словам — это должно было произойти именно здесь. Если она действительно видела…

— Логос, ты можешь проанализировать внешность людей, которые проходили в этом районе с часу до трёх ночи в конце июля — начале августа текущего года? — спросил я, остановившись возле справочного узла.

Вообще-то можно было общаться где угодно, но тут было надёжнее. Я так думал.

— Могу.

— Я имею право задать параметры поиска и получить результаты?

— Нет. Эти операции доступны только гражданам со вторым ФИЛДом категории «А». Ваш ФИЛД…

— Да-да, я знаю, ниже некуда, — перебил я его. — Извини за беспокойство!

В любом случае, попытаться стоило. Один шанс из миллиона! Зато теперь моя совесть будет спокойна.

— Этот знак есть не только у тебя!

Живой голос — в отличие от синтезированного, принадлежащего логосу. Молодой, звонкий, смешливый голосок. Камилл. Я не видел его, а значит, он представлял встроенную группу приборов — скорее всего, обслуживание вентиляции и стен.

— А у кого ещё? — поинтересовался я.

— Не только у тебя.

— Ты его видел? Того, у кого был такой знак? — я указал пальцем на свою грудь.

— Я видел знак.

Включилась ближайшая экранная панель — и показала статичный фрагмент записи: в самом деле, предупреждающий знак, размытый, но узнаваемый. Судя по всему, у камилла не было функций съёмки и записи, только датчики. Он был «невидимкой» — обслуживающим ИскИном, начинкой станции. Поэтому вместо видеозаписи — один кадр. Он мог вытащить его из камер логоса и сохранить в сети. Интересно, зачем?

— Да, как у меня, — согласился я. — Только комбо другой.

— Какой должен быть, — напомнил камилл. — Нам вводили постановление Совета Станции. Тебе разрешено носить обычную одежду.

— Я знаю, — кивнул я, продолжая внимательно рассматривать «улику».

Страшно знакомый предупреждающий знак, только расположен он был иначе — на другой поверхности. Более выпуклой. Как будто под комбо была женская грудь!

— Я заметил. Проверил. В это время ты был у себя. Спал, — продолжал камилл, чьё любопытство было, по меньшей мере, нестандартным.

Что он делал здесь с таким уровнем развития? Учился — или, напротив, тестировался после совершённых ошибок? Но я не стал спрашивать, чтобы не нарваться на очередное напоминание о моём статусе.

— Спасибо за информацию!

— Ты ищешь его? — не унимался мой неожиданный помощник.

— Ну, да, ищу.

— Расскажешь потом о результате?

Я рассмеялся. Он точно был выше по уровню, чем обычные «невидимки» — таким камиллам место на георазведчиках или тэферских вездеходах! Любопытный, сообразительный, общительный… Как и я, не на том месте, для которого был предназначен. Он был способен на нечто большее, чем опека дальнего коридора «Тильды». Но он не мог выбирать, где ему работать. Зато он умел находить себе развлечения.

— Обязательно! Обещаю. Приду и расскажу.

— Спасибо!

Я внимательно посмотрел на справочный узел, запоминая номер точки. З0-К-1414. Я мог связаться с ним из любого места. Однако я чувствовал, что прийти сюда будет правильнее. Более реально, чем общаться по общей сети.

Итак, Ядвига не наврала — насчёт этого можно было не беспокоиться. Но только насчёт этого.

Мой неведомый собрат — когда, как и зачем он прибыл на «Тильду»? Раньше меня? Нет, это вряд ли, иначе бы его давно сделали приманкой для убийцы. Значит, одновременно. То есть в один и тот же сеанс СубПортации. Может быть даже на одном корабле! Но он оставался в тени. Обо мне снимали передачи, брали интервью, за мной гонялись «поклонницы», так что у всех, включая меня самого, создалось ощущение, что я — единственный «ашка» на станции. Это, кстати, объясняло шумиху, организованную Ирвином.

Но был ещё один, другой. Кто он? Определённо, я знал, к чему он не относился — к 4-й группе 13-й модели. Тринадцатая модель оказалась самой удачной. Собственно, все другие остались на этапе моделирования, а воплотили только нас. И только четвёртая — из шести тестовых групп — оказалась наиболее… Как это называл Проф-Хофф? «Наиболее подходящей под заданные параметры нормы».