Испытания прошли успешно, и можно было спокойно перепоручать заботу о порядке беспристрастному искусственному разуму. И это было бы концом человеческой цивилизации. Без обязанности самим организовывать свою жизнь люди теряли самое дорогое — свободу. Избавившись от необходимости выбирать между добром и злом, поставив над собой надсмотрщиков, люди отказались бы от человечности. Мир почти превратился в огромную тюрьму строгого режима. Почти.

Выполнив заказ, Зенэйс Ёсимото создала «обратную сторону медали»: договор личной ответственности. Первоначально он являлся приложением к основной разработке, но был отвергнут — и стал собственностью учёного. После этого Ёсимото передала этот дополнительный проект правозащитникам, которые сумели его протолкнуть.

«Договор личной ответственности» освобождал от защиты ИскИнов. Совсем. Но при этом не снимал обязанности выполнять установленные правила. Однако если кто-либо нарушал эти правила в отношении такого «добровольного отказника», разбираться приходилось своими силами, традиционно, через обычный суд. Это было трудно, затратно, жертвенно. И неприятно.

Никто не верил в перспективы этого направления — поправку к законопроекту приняли только потому, что «Договор Ёсимото» казался наивной глупостью. Чтобы человек добровольно отказался от опеки электронных судей?! Открыл себя для всякого, кто пожелает причинить ущерб его личности? Никогда!

Для организаторов всеобщего контроля идея выглядела абсолютно нереализуемой. Проще было ограничить контакты с другими людьми, приучить себя к абсолютной формализации отношений и покорно оплачивать штрафы, но при этом знать, что тебя защищают, чем отказаться от защиты и надеяться, что кто-нибудь сделает то же самое…

За первые три месяца к договору присоседились больше ста тысяч человек, а через полгода их стало семь миллионов. И далее по нарастающей. Постепенно начали образоваться сообщества — что-то типа коммун, где предпочитали жить смельчаки, склонные к самоуправлению. Параллельно в системе «автоматической социальной защиты» обнаружились существенные недостатки: вопреки ожиданиям, уровень конфликтности не снизился — просто принял другую форму.

Когда от системы всё-таки отказались, люди, присоединившиеся к «Договору Ёсимото», составили костяк союза партий, переродившихся впоследствии во всеобщее гражданское правительство.

Всё это было близкой историей, но именно Ёсимото открыла возможность повлиять на процесс полной автоматизации. Она создала прецедент и показала принцип сохранения свободы. Вопреки прогнозам, ИскИны не превратились в «погонщиков человеческого стада», а люди, напротив, ощутили себя хозяевами своей жизни.

В Сумрачный период маятник вновь качнулся в обратную сторону, и слежка приняла глобальный характер — но уже по другой причине. И опять новое поколение принялось отвоёвывать своё законное право на свободу. А потом в действие вступил первый вариант Фикс-Инфо, и независимые логосы стали теми мудрыми помощниками, какими мы знаем их сейчас…

Правда, я не понял один момент, и энциклопедическая статья (причём её полный вариант — тут пригодился мой администраторский доступ) не давала объяснения: почему надо было дожидаться наступления тотальной слежки, чтобы договориться друг с другом? Почему очевидные истины не были реализованы раньше? Зачем было загонять себя в такой тупик?

— Что-то серьёзное?

Ирма заметила, что я пялюсь в столешницу, на которую выводилась статья из энциклопедии. Пришлось вернуться к отчётам, демонстрируемом на общем экране.

«Знакомое лицо!»

— Это Йохан? — прошептал я. — Йохан Гейман? Он же у нас в команде!

— Значит, надо его пригласить. Давай ты.

— Почему я? Хорошо, хорошо, — я отправил приглашение. — Кстати, у нас там тоже работа.

— Предлагаешь оставить всё, как есть? Пусть Генрих сам выпутывается?! А вы там будете делать свою важную работу?!

— Ты права. Извини… — я хотел добавить про своё отношение к Нортонсону, то тут на общем экране замелькали мои фотографии, и стало не до споров.

Когда Ирма с Таней показали мне эту галерею, я был удивлён и не успел толком всё обдумать. Теперь же, когда посыпались последствия, снимки вызвали тошноту.

«Выходит, так я выгляжу?» — мрачная мысль заслонила собой героев прошлого. «Это — я? Вот этот романтичный черноволосый (кажется, пора стричься) красавчик с серьёзными синими глазами, слегла нахмуренный, даже в бассейне, с осторожной улыбкой, лишь слегка приоткрывающей зубы, сдержанный в жестах, — я? Где в этих мышцах, покрытых каплями воды, и в этих устремлённых вдаль мужественных взглядах всё то, что не даёт мне спокойно спать? Где здесь Чарли, Проф-Хофф, тоска по «Дхавалу» и тем дням, когда я и не подозревал о своей природе? Просто красивая кукла!.. Просто кукла».

— Расскажи, что произошло в последний день вашего общения? — попросили меня. — Пятого мая вас видели вместе в последний раз. А потом они переключились на Нортонсона. Что случилось?

Я поднялся с места, повернулся к членам совета, благо сидел на скамье с края.

— Они пытались меня задержать. Я спешил в Лифтовую зону, к Фьюру… К мальчикам, чьим делом занимался. Вы же знаете эту историю, с комиссией… Я спешил, чтобы успеть до их отправки. А эти… А упомянутые камрады меня не пускали. Говорили, что я им что-то обещал. Они ещё раньше ко мне подходили, когда я был немного занят, и как-то я не отследил… В общем, я им что-то пообещал, не подумав. (На этих словах Ирма прикрыла лицо ладонью). И они пришли за обещанным. А я не мог освободиться от них. Совсем не мог! И они знали, что я не могу ничего сделать. При этом точно знали, что я спешу, что мне надо идти. Это доставляло им удовольствие, я чувствовал! Как будто вот оно — ради чего всё затевалось… Генрих меня выручил. Сказал, что надо по работе, и увёл оттуда. Сам бы я точно не вырвался!

— Спасибо! Да, это проясняет ситуацию…

— А что он сам говорит? Как он собирается отвечать на обвинение? Что там произошло на самом деле? Между ним и этой… как её…

— Он ничего не говорит, — объяснила Ирма. — Он молчит. Сдался.

Марио Бэнь

Юки не обманула: лотос действительно расцвёл, и он был «самый настоящий, как в том фильме, ты же видел, как на Земле». Неожиданно огромный, белый с бледно-розовым отливом, с жёлтой бахромчатой сердцевиной, весь словно бы светящийся изнутри. Сокровище кружка. И чей-то итоговый проект: кто-то создал его при помощи матричного клонирования, используя базу материалов Проекта Терраформирования.

Не самый сложный фокус — для взрослого. Школьник, способный сделать такое, наверняка собирается в ТФ, а ТФ терпеливо ждёт, когда он выучится. Я не стал проверять, кто это — просто постоял несколько минут, любуясь.

Вокруг цветка сновали водяные жуки на тонких лапках, и почтительные изумрудные лягушата беззвучно разевали рты. Низкий полукруглый аквариум, наполненный зеленью и жизнью, контрастировал с бледно-голубыми панелями стен и ярко-синими аварийными заслонками. Двенадцать тысяч литров воды представляли смертельную угрозу для каждого, кто окажется рядом в момент остановки вращения. Впрочем, любое изменение скорости могло оказаться роковым. Поэтому для рыбок и лотоса выделили специальное помещение.

У аквариума было установлено несколько скамеек для зрителей. Однако гостей было не густо: я да Нортонсон. Но ему было не до цветов — лейтенант сидел, ссутулившись, и смотрел в пол, всем своим видом подтверждая оценку, данную Ирмой: «Сдался».

Выждав, пока я отдам должное белому сокровищу, Юки ухватила меня под руку и усадила рядом с дядей, а сама примостилась посередине. Вид у неё был довольный: сразу два важных человека рядом. Да ещё как бы в её владениях! Поглядывая то на меня, то на Генриха, она широко улыбалась — не удержавшись, я улыбнулся ей в ответ. Ну, и как теперь обсуждать с «обвиняемым» навязывание сексуальных отношений второй степени?

— Как у вас продвигается? — выдавил из себя Нортонсон.