Но Габби не могла пока сказать больше, она только молча плакала. Минуты текли одна за другой, но Бекки не торопила ее. Пусть выплачется, думала она. Может, потом выговорится.
— Он ехал к своей невесте, — заговорила наконец Габриелла, но так тихо, что старшей подруге пришлось напрягать слух, чтобы услышать, — когда у него машина сломалась. Он пришел сюда пешком, совершенно обессиленный, среди ночи. И я сразу увидела… — Голос ее прервался, но она заставила себя продолжать: — Я сразу увидела, на кого он похож. Ты заметила?
Ребекка нахмурилась, задумалась, неуверенно ответила:
— Н-нет… по-моему… нет, не знаю. Лицо и правда после твоих слов кажется знакомым. Но… не знаю.
Хэнк — вылитый Арти, Арти Дилан. У него и лицо, и фигура, и даже некоторые жесты такие же. Словно братья-близнецы. Фантастическое сходство. Когда он потер переносицу, я чуть со стула не свалилась. — Габби хмыкнула, вспомнив этот эпизод. — Он на меня совсем не обращал внимания, Бек, а я просто с ума сходила. Не по нему, конечно. По Арти… — Она вздохнула. — Черт, почти три года прошло, а я ведь все еще любила его… Представляешь? Ну а дальше… даже не знаю, как и сказать-то… На следующий день мне стало совсем невмоготу. Тогда я тебе и позвонила, а сама отправилась к Джеку в его заведение. И там… там увидела, как Арти… то есть Хэнк, конечно, но я его тогда воспринимала как Арти… он заигрывает с Джуди. Ты не представляешь, что со мной было! Я едва с ума не сошла. А ночью… ночью я пришла к нему в номер и… Ну, в общем, сама понимаешь…
Бекки слушала ее в полном изумлении. Но это было лишь началом. Габриелла постепенно расслабилась, преодолела первоначальную неловкость и говорила, говорила, говорила — откровенно, словно на исповеди, заново переживая все подробности бурного романа.
Когда же дошла до причин, по которым они расстались, тут уж Бекки не смогла остаться беспристрастным слушателем.
— Ну ты и дура, Габриелла Маскадо, скажу тебе честно! Всяких я видала дур, сама такая же, но ты… ты, Господь свидетель, превзошла всех! Ну чего тебе не хватало? Отличный парень, любит тебя до беспамятства. Какого дьявола тебе надо? Проверить его? Зачем искушать судьбу? Тебе, можно сказать, прямо на дом суженого доставили, а ты что натворила?
Господи, Бек, ну как ты не понимаешь? Я же тебе ясно сказала: он помолвлен с дочерью Гриффитса. Того самого! У них свадьба назначена через пару недель. Как я могла поступить иначе? Задержать его здесь? А что я могу ему дать взамен? Ты хоть представляешь, что это такое — быть зятем киномагната? Тот ему и роли обещал, не говоря уж обо всех благах, что дают неограниченные денежные средства. Ну что я могу противопоставить? Свою любовь? Ты же прекрасно понимаешь, что первое чувство быстро прошло бы. И он, отправляясь по утрам на работу, начал бы жалеть, что остался, что вообще встретил меня. А потом… Кто знает, может, как-нибудь, ночью собрал свое барахло и ушел.
— Может, Габриелла Маскадо, может, — яростно прошипела Ребекка. — А может, и нет. Зато уж теперь нет никаких «может», теперь все наверняка.
— Думаешь, он не вернется? — упавшим голосом спросила Габби.
— Вернется? Я бы лично на его месте не вернулась. И не из-за Гриффитса или чего другого, а из-за того, что с такой кретинкой не хотела бы больше никакого дела иметь! Уф, как же я зла! Ты даже не представляешь, до какой степени! И как только у такого умницы, как Рауль, могла такая тупица дочь вырасти?
Этот разговор продолжался до позднего вечера, перемежаясь слезами, жалобами, проклятиями и сочувственными речами. А когда Бекки уехала, Габриелла кинулась в номер четыре — по коридору направо, вторая дверь — упала на кровать и уткнулась носом в еще пахнущую любимым телом подушку.
— Позвони, умоляю, позвони…
Но Хэнк не услышал ее призыва. Он гнал машину на большой скорости, торопясь скорее добраться до Калифорнии. Потому что она разрешила ему позвонить ей только оттуда…
13
И потянулись мрачные, унылые дни. Пустые дни. Не наполненные ничем, кроме тягостного ожидания. Один, другой… Только в середине третьего он позвонил. На тридцать шесть часов раньше, чем она предполагала.
— Хэнк, о, Хэнки, любимый, — только и смогла выговорить Габриелла.
— Габриелла, Габриелла! О, дорогая, как же я соскучился! Черт, я почти не спал, чтобы поскорее добраться до Лос-Анджелеса и позвонить тебе. Ты такая жестокая, Габби, ты истерзала меня своими требованиями! Я… О, если бы ты только знала, сколько раз я останавливался, собираясь повернуть назад… Но каждый раз слышал твой неумолимый голос, гонящий меня прочь… Неизвестно зачем… И теперь между нами две тысячи миль. Ты довольна, жестокая владычица моего сердца? Габриелла! Габби! Почему ты не отвечаешь? Ты слышишь меня, Габби?
— Да, Хэнк, да, дорогой мой, слышу. Как… как твои дела? — проглотив уже привычные слезы, спросила его возлюбленная.
— Как мои дела? А ты как думаешь? Я тоскую по тебе и почти валюсь с ног от усталости, вот и все мои дела.
— Ты уже виделся с Гриффитсом?
— Нет. Я только что остановился в мотеле на окраине и первым делом кинулся звонить тебе. Сейчас приму душ и буду спать, пока не проснусь.
О, Хэнк, — выдохнула она, — если бы ты только знал, как мне тяжко без тебя. Как мне плохо… Я так люблю тебя, родной мой… Я сплю каждую ночь в нашем номере…
— Тебе хоть такое утешение доступно, а я тут… Когда мне можно вернуться к тебе?
Сейчас, чуть не закричала она, но вместо этого сказала:
— Повидайся с Гриффитсом, а после этого решим. Хорошо? Пожалуйста, любимый!
— Ладно. Сделаю, хоть и считаю, что это бессмысленно. Но раз ты так хочешь…
— Да, хочу. Сделай это ради меня… Ради нас…
— Габриелла, ты даже не представляешь, на что я готов пойти ради тебя. Даже на встречу с Гриффитсом и его дочерью.
Сердце Габриеллы болезненно сжалось — чем-то закончится эта встреча? Что принесет ей завтрашний день: вечное счастье или величайшее несчастье?
И снова потянулись длительные часы томительного ожидания — от одного звонка до следующего, и следующего, и еще следующего… И каждый раз она говорила ему одно и то же, что он должен встретиться с отцом своей невесты.
— Она мне не невеста! — возмущенно кричал Хэнк. — Как ты смеешь называть неизвестно кого именем, которое принадлежит тебе?
— Ну хорошо, хорошо, не злись. Но согласись, дорогой, если ты вернешься обратно, так и не встретившись с Гриффитсом, то наша с тобой разлука была впустую. Сделай это, дорогой, сделай.
Если бы он только знал, думала Габриелла, чего мне стоит просить его об этом. Вернется ли он ко мне? Выдержит ли испытание блеском, роскошью и богатством? Тот ли он, за кого я его принимаю?
Эти сомнения изводили ее, мешая уснуть, и не было ей ни минуты покоя. А подруга Ребекка только подливала масла в огонь, снова и снова повторяя, какая она тупица, высокомерная тупица.
— Если он не вернется к тебе, то виноватой будешь только ты сама. Никто не вынуждал тебя толкать его в объятия богатой наследницы. Не надо искушать судьбу, никогда. Добром это не кончается.
И Габби трепетала, ожидая исхода, проклинала себя… Но продолжала считать, что поступила верно. Ради себя. Ради него…
А еще через день Хэнк позвонил вне себя от возбуждения.
— Габби, ты даже представить себе не можешь, что случилось! — захлебываясь от эмоций, кричал он в трубку. — Даже представить не можешь!
— Ну так расскажи мне, — с замирающим от испуга сердцем предложила она.
— Я сегодня все же отправился на встречу с Гриффитсом. Пошел к нему на студию, а не домой. И меня сразу провели к нему. Он меня ждал!
— Ну естественно, ведь приближается день твоей свадьбы с его дочерью.
— Уже нет! Габби, уже нет! Я все ему сказал! Про то, что со мной произошло по пути, про то, как встретил тебя, как полюбил. Про то, что мы с тобой поженимся, как только я вернусь.
— Правда?