— Да нет, пан командир.

— А за эти твои дурацкие донесения придется кому-то крепко надавать по шее. О братьях Добитко слышал?

— Так точно, пан командир.

— А что?

— Да то, что они сами явились в органы.

— Почему же ты мне об этом не докладываешь?

— Я не думал, что это так важно, пан командир.

— Сколько раз я тебе говорил, что ты должен докладывать мне обо всем, а я уж как-нибудь разберусь, что важно, а что нет!

— Слушаюсь!

— Что еще?

— Органы выпустили Кевлакиса.

— Это уже интересно. Когда?

— Давно, недели две назад, пан командир.

— И об этом ты тоже не докладываешь? Конспираторы, ядрена вошь! Ну ладно. Теперь слушай внимательно, а то рассветает, пора сматываться.

— Так точно, пан командир.

— С сегодняшнего дня прекратить тискать баб под периной. Завтра ночью по моему приказу введешь в действие нашу конспиративную сеть и передашь всем, что я объявляю сходку в Рудском лесу.

— Заре тоже?

— Я ведь ясно сказал: всем.

— Слушаюсь!

— Должны явиться все без исключения. И чтобы никто не увиливал. За это командиры групп несут персональную ответственность. К вечеру в субботу все группы должны быть на месте сходки в полной боевой готовности. По пути избегать всяких стычек. В воскресенье к четырем часам утра командирам групп явиться к старой смолокурне на совещание. Все. Понял?

— Так точно, пан командир.

— Да, вот еще что! Ты и Угрюмый со своими людьми встретитесь со мной в пятницу вечером, в десять часов, на перекрестке дорог у села Долубово, у придорожного креста. Знаешь это место?

— Так точно.

— Вопросы есть?

— Никак нет, пан командир.

— Не дай бог, если что-нибудь перепутаешь. А теперь вали отсюда.

Рейтар хлопнул Здисека по плечу и, несколько смягчая суровый тон, каким все время с ним разговаривал, улыбнулся на прощание. Польщенный этим, Здисек козырнул и побежал к лодке. Рейтар постоял еще немного, закурил, а потом берегом Нарева направился в сторону Лап.

10

В пятницу, как и было условлено, Рейтар встретился со Здисеком, а чуть позже — с Угрюмым и его людьми у села Долубово. Оттуда, выставив походное охранение, они двинулись в сторону Рудского леса, где неподалеку от старой смолокурни был назначен сбор всех участников сходки.

Рейтар шагал во главе группы. Ни с кем в разговоры не вступал. Думал об Ольге. Расставаясь опять неизвестно на сколько, он вновь напомнил ей об обещании до рождества обвенчаться с ней. Все время, пока они были вместе, он помогал ей добрым советом, заботился о ней, не жалел для нее денег. Однако он постоянно чувствовал, и это было приятно ему, что Ольге ничего на свете не надо, лишь бы быть вместе. Затем мысли его возвращались к настоящему: «Все-таки хорошо, что я поднял людей. Угрюмый привел всех. Сразу было видно, что жилось им неплохо — отъелись, хорошо обмундированы и вооружены. Угрюмый — кремень, у него никто не пикнет. Пожалуй, его я и назначу своим заместителем. Он будет держать всех в ежовых рукавицах. К тому же по возрасту он самый старший в отряде. Присвою ему звание хорунжего, и вообще надо будет отметить людей: кого наградить, кого повысить в чине.

Интересно, явятся ли люди Молота? Только чтобы этот Заря не задирал нос. Неизвестно, что с Ласточкой. Да, хорошо все-таки, что я поднял людей. С июня по август мы не провели ни одной серьезной операции, засиделись без дела. Ну, Татарин, готовься, опять схлестнемся. Интересно, чего Элиашевич хотел от Кевлакиса? Почему отпустил его так быстро? Может, завербовал? Ну теперь-то уж мы всерьез разгуляемся. Поделю людей на небольшие группы — так будет безопаснее, да и шуму можно будет больше наделать. Удобное жилье на зиму подготовлю, а может, и бункеры отроем? Рассредоточимся в округе; раз здесь ударим, раз там, пусть ищут.

Людей надо подбодрить, рассказать об Америке, о Западе, пополнить вооружение. И главное, не забывать об осторожности. Во что бы то ни стало убрать Элиашевича — он слишком много знает. Поручу это Угрюмому. Татарин — не дурак, наверняка захочет внедрить к нам агента. Надо предупредить людей, усилить их бдительность. — Посмотрел на часы. Уже половина одиннадцатого. Оставался один час до цели. Опять вспомнил об Ольге. В последнее время она еще больше расцвела. — Сыграем свадьбу — доставлю ей удовольствие. А может, рвануть на Запад, за границу, — золотишка немного есть, можно еще раздобыть… — Мысли перескакивали с одного на другое. — Братья Добитко сидят, а думали, наверное, что органы госбезопасности им спасибо скажут и отпустят. И с хозяевами схронов полный порядок — кто по доброй воле помогает, кто от страха. А если донесет кто из них — тому пулю в лоб, как дураку Годзялко. Вот только зачем Угрюмый убил его бабу? Это вызвало недовольство у шляхты. Надо продолжать настраивать братьев-панов против власти, особенно против колхозов — мужики темные, значит, податливые на слухи, ворчливые, гордые, а сами голые, как церковные крысы».

Прошли ручей. Еще метров двести — и они у цели. Рейтар приказал Угрюмому выставить охрану.

Старой смолокурней называли обгоревшие остатки затерянной среди дремучего леса избушки. Когда-то это была лесная сторожка или хата смолокура-отшельника; вокруг росла сосна высокоствольная, смолистая. Избушка стояла на небольшом пригорке, опоясанном сосновой рощей, густым ельником и можжевельником. Отсюда можно было легко пробраться в непроходимые болота, тянувшиеся вдоль Нужеца. Это созданное самой природой место облегчало как скрытный подход к нему, так и отход. Было оно удобным и для обороны.

Добравшись до смолокурни, куда к четырем часам утра должны были подойти командиры всех групп, Рейтар обговорил отдельные детали с Угрюмым и Здисеком и, завернувшись в защитного цвета брезентовую накидку, завалился спать под деревом: после длительной разлуки он хотел предстать перед своими людьми бодрым и отдохнувшим.

В то время как Рейтар, охраняемый преданным Здисеком, спал, Угрюмый со своими людьми, расставив караулы, приступил, воспользовавшись лунной ночью, к откапыванию двух тайников. В одном из них находились запасы еды и водки, в другом — оружие и обмундирование. Оба тайника оказались нетронутыми, а продукты отлично сохранились.

Уже начало светать. После того как территория вокруг тайников была приведена в порядок, Угрюмый открыл финкой большую консервную банку с мясом, откупорил литровую бутылку чистого как слеза самогона и начал разливать его дружкам в торопливо подставленные котелки.

Количество людей, прибывших на сходку, привело Рейтара в состояние радостного возбуждения. Всего у старой смолокурни собралось человек пятьдесят. Среди них — пятнадцать человек из бывшего отряда Молота, Заря с остатками своей группы, Коршун, Барс и Моряк. Не было только Ласточки. Это огорчило Рейтара, но он быстро успокоился, вспомнив, что Ласточка и у Молота позволял себе вольности и поступал так, как считал нужным. Возможно, его просто не успели предупредить, поскольку он бродил в окрестностях Семятыч и Хайнувки.

Под высокими соснами на мягком мху вокруг старой смолокурни расселись группки вооруженных людей в военной форме. Если одеты бандиты были более или менее одинаково (в основном в габардиновые или суконные мундиры, полевые фуражки-конфедератки или пилотки с орлом в короне, бриджи и сапоги), то вооружение у них было самым разнообразным. У большинства можно было увидеть и ручные пулеметы системы Дегтярева, и автоматы ППШ, и «бергманы», и «стены», и немецкие «шмайсеры», и винтовки различных образцов. Многие бандиты носили у пояса короткоствольное оружие — от пистолетов браунинг, ТТ и «вис» до револьверов типа «наган». Было даже несколько парабеллумов.

Несмотря на недосыпание и усталость от долгой дороги (некоторым до места сходки пришлось пройти десятки километров), настроение у всех было бодрое. Еще больше оно поднялось после того, как люди Угрюмого, исполнявшие в тот день интендантские обязанности, выдали провиант — консервы, сигареты и по сто граммов водки.