– Кто – они?

– Ну, в данном случае – руководители великих держав. Что, рядом с ними не нашлось первокурсника, который бы… вот когда еще только накапливалось ядерное оружие, – им объяснил: хватит уже, остановитесь, вы приближаетесь к порогу, за которым – стопроцентная гибель Земли?

– Этого я не знаю, – сказал Иван Ильич. – Я не могу поставить себя на их место и не понимаю этих людей… Единственное, что я могу предположить, – это что люди, в правление которых оно накапливалось, были уверены, что при их жизни оно не будет пущено в ход.

– Ну хорошо… а общество?

– Вы знаете… по-моему, большинству людей на это просто плевать. После нас хоть потоп. Если бы им сказали-и они бы поверили, – что через десять лет человечество погибнет в ядерной катастрофе, я думаю, они бы голыми руками передушили всех своих генералов и лопатами засыпали ракетные шахты. Но вот если вы им скажете, что через сто или двести лет, если ничего не изменится, погибнут их прапраправнуки… я не хочу сказать, что все они будут в восторге, но особенно волноваться не станут. Но они же не знают даже этого… У интеллигенции же, по крайней мере с кем я говорил, отношение к этому просто мне непонятное. Знакомый планетарщик, например, махнул рукой и сказал: „Да конечно, погибнет – рванет, или отравимся, или что-нибудь еще… Не может замкнутая система такой сложности долго существовать без независимой коррекции снаружи. Бога, говорит, надо, вот что!…“

– Виноват, – сказал Михаил Степаныч. – Вы, Иван Ильич, конечно, не верите в Бога?

– Нет.

– Жаль. Я тоже… Да, но я вас перебил.

– Так вот… Другой мой приятель, биолог, оказывается, в гибели человечества и не сомневался. „Любой вид, – сказал он, – в своей эволюции проходит путь организма: становление, расцвет, старость, гибель. Накопление генетических дефектов неизбежно ведет к вырождению; у человечества же по часам эволюции остались минуты, потому что медицина практически уничтожила механизм естественного отбора…“ И только знакомый искусствовед слегка взволновался: „Человечество ладно, говорит, черт с ним… Ван Гога жалко!“

Иван Ильич замолчал и пожал плечами.

– Ну, а как вы сами думаете, – спросил врач, – почему у вас, в отличие от ваших друзей, мысли о… конце света вызывают такую реакцию?

– Не знаю… Понятно еще, что об этом не думает рабочий или крестьянин: и дома строить надо, и сеять хлеб – чтобы жить сегодня, сейчас; но интеллигенция, которая в большинстве своем работает именно на будущее, на прогресс… вся работа которой вообще лишена всякого смысла, если у человечества нету будущего: ну, зачем составлять все эти модели развития, изучать поведение никому не известных рыб или технику импрессионистов, – зачем все это надо, если через несколько поколений все это погибнет? Не знаю… Я думаю, они все-таки не верят этому до конца.

– Так… А вы – верите и полагаете, что нет никакого выхода?

– Вообще говоря, в данном случае выход есть.

– Есть?

– Ну… по крайней мере теоретически. Ведь причина всех этих нескончаемых войн – в существовании на Земле независимых государств как вооруженных субъектов. На Земле должен быть один хозяин, один человек с ружьем. Эту роль должна взять на себя ООН… например, на военной основе НАТО. Идеальная цель – одна многонациональная армия на Земле как гарант общемирового порядка. Внутри государств… самостоятельных и независимых во всем, кроме того, чтобы гнать своих подданных на убой, может существовать только полиция.

– Но это же нереально, Иван Ильич… В первую очередь наши наполеончики, да и китайские, на это никогда не пойдут. Хотя… ну вот видите – значит, выход какойто есть? Будем надеяться на НАТО.

– Бесполезно, – сказал Иван Ильич.

– То есть как?

– Вы понимаете… отвечая на ваши вопросы, я как будто заново прошел путь эволюции своих взглядов. Создание единой армии под властью ООН мало того что фантастично – это еще и только частное решение, только отсрочка. Вся беда в том, что электрон неисчерпаем.

– Электрон?…

– Ну, это Ленин сказал. Идея о бесконечности Вселенной, конечно, не его и вообще не нова, но сказано очень точно… Ведь как пренебрежительно их назвали: элементарные частицы. Да внутри каждой такой частицы… хотя, по современным понятиям, ее и частицей назвать нельзя, но этим я вас утомлять не буду, – так вот, внутри каждой такой частицы, может быть, галактика вроде нашей… люди воюют, пишут книги, рожают детей…

Михаил Степаныч сморгнул.

– Вы это серьезно?

– Я, правда, в это не верю, – сказал Иван Ильич, – хотя в данном случае мое неверие ненаучно.

– Ненаучно?

– Если мы признаем бесконечность Вселенной в пространстве, то есть в строении, то научно ли отрицать существование схожих, только иноразмерных миров?

– Но, извините… а когда, например, у нас происходит какой-нибудь взрыв, что же случается с этими вашими мирами?

– Трудно сказать. Может быть, гибнут цивилизации… а может быть, ничего. Мы с ними находимся на разных, так сказать, уровнях пространства и времени. Вот вы слышали, наверное, о теории Большого Взрыва? Невообразимое число лет назад вся наша Вселенная была сгустком вещества, потом взорвалась, и вот сейчас мы летим в разные стороны. Все галактики разлетаются как будто из единого центра, Вселенная расширяется – почему и возникла эта теория. Вполне возможно, что это какой-нибудь космический Оппенгеймер много лет назад… это для нас с вами много лет, а для него секунды, – взорвал свою бомбу, и мы с вами появились в одной из так называемых – это он нас так называет – элементарных частиц…

Доктор не мигая – только в выражении его глаз вежливое внимание порою перемежалось растерянностью – смотрел на него.

– Михаил Степаныч, – мягко сказал Иван Ильич, – нервная система у меня, может быть, и не в порядке, но голова, право слово, еще работает. У меня докторская написана, через полгода защита… если я, конечно, буду ее защищать.

– Нет-нет, что вы, Иван Ильич, – спохватился врач – но не смог удержаться: – Докторская… на эту тему?

– Ну конечно, нет. Это же не научная теория, для нее нету данных… Но и тому, что есть, это не противоречит: конечно, совершенно очевидно, что нейтрино, например, это не земной шар, – но на более глубоких уровнях, которые не в состоянии зафиксировать наши приборы, может быть все, что угодно.

Михаил Степаныч вздохнул и покачал головой.

– Вы знаете, у меня уже у самого появляется какое-то обреченное чувство… чувство бессмысленности всего. И это при том, что я еще не понимаю, какое отношение имеет неисчерпаемость вашего электрона к судьбе человечества.

– Дело тут вот в чем… Раз бесконечна материя, то бесконечна и энергия, заключенная в ней. Энергия ядерного взрыва… вернее будет сказать, концентрация этой энергии на массовую единицу вещества, – далеко не предел. Нам это представляется неким разрушительным абсолютом, но еще двести лет назад люди так же смотрели на бочку с порохом. Энергия химической реакции горения пороха, то есть взаимодействия неразрушающихся атомов, в миллионы раз меньше энергии, высвобождающейся при делении атомных ядер. Что высвободится при более глубоком расщеплении?… Я уверен, что в стакане вещества скрыта энергия, достаточная для уничтожения всей Земли; задача лишь в том, как до нее добраться. Безумцы от науки эту задачу решат. А дальше… дальше я рассуждаю так: разрушительный потенциал человечества увеличивается, нравственность же остается на месте, если не падает; это несоответствие, это противоречие рано или поздно приведет человечество к гибели…

– Так, – сказал врач.

– Для устойчивости системы необходимо равновесие ее составляющих. Волков в лесу должно быть столько, чтобы им хватило для пропитания зайцев; в противном случае все зайцы будут съедены и волки умрут с голоду. С какого-то участка земли должно испаряться столько воды, сколько вернется на нее в виде дождя, – иначе она превратится либо в болото, либо в пустыню. Давление пара в котле должно быть уравновешено напряжением стенок; если их материал недостаточно прочен, котел взорвется. Техническая вооруженность общества… кстати, не только военная, должна соответствовать уровню культуры и нравственности: дали бы вы в середине прошлого века полинезийскому дикарю автомат – и за полгода он перестрелял бы и съел все племя, кроме ближайших родственников… Впрочем, зачем далеко ходить? Дайте каждому россиянину по автомату… А что было бы, если бы Гитлер не разогнал своих ядерщиков и атомная бомба появилась бы у него, особенно за месяц до краха? Куда более цивилизованный – так, по крайней мере, считается – Трумэн за долю секунды сжег для самоутверждения сто тысяч человек… Или вот вам пример несоответствия уровня даже бытового прогресса уровню культуры и нравственности: подарите каждому москвичу по автомобилю, и через полгода в Москве не останется ни одного дерева, все вырубят под гаражи, а случайных пешеходов будут давить, как крыс… Да что автомобили, вот вам совершенная мелочь: в Россию сейчас хлынули пластмассовые баллоны с водой, которые, в отличие от старых, соответствовавших нашему уровню стеклянных бутылок, некуда сдать, – и вся страна завалена этой гадостью… Так вот: разрушительная мощь человечества – давление пара в котле – возрастает по экспоненте и будет возрастать, а уровень нравственности – материал и толщина стенки в котле – остается неизменным. Temporamutantur,[2] а мы – нет… рано или поздно котел взорвется.