— Кто… эта Люсьенна? — удивленно пробормотал инспектор.

Пьер Лакруа проглотил слюну.

— Моя сестра… Люсьенна Лакруа.

16

Де Коку потребовалось несколько минут, чтобы переварить услышанное.

— Если я вас правильно понял, вашей сестре, Люсьенне Лакруа, — спокойно повторил он, — угрожала по телефону какая-то женщина?

— Да.

— Как часто?

— Каждые два месяца.

— Начиная с какого времени?

— Это продолжается около двух лет.

— И началось после смерти Стеллы?

Пьер Лакруа покивал, прикусив губу.

— Стелла… да, женщина называла это имя. Сначала Стелла, говорила она, а следующая ты. — Молодой человек помолчал. — Нам это ничего не говорило, мы не знали никакой Стеллы. Отец и мать были еще живы и я от них никогда не слышал этого имени.

— Ваши родители умерли?

Этот вопрос явно не следовало задавать. Пьер Лакруа низко опустил голову.

— Они погибли в прошлом году… во Франции, в автомобильной катастрофе. Поехали навестить родственников, знаете ли, мы происходим из семьи гугенотов. Люсьенна и я после их смерти продали родительский дом. Не хотелось оставаться там жить. Тогда-то я и переехал в Неймеген, поближе к тете, которую очень люблю. А Люсьенна поселилась в Цейсте, на улице графа Людовика.

— Вы часто видитесь с сестрой?

— Конечно. Почти каждую неделю. Либо я еду в Цейст, либо она приезжает ко мне в Неймеген.

— Люсьенна хорошо знала Сюзетту де Турне?

Пьер Лакруа улыбнулся.

— Они двоюродные сестры. Мы все трое росли вместе, потом девочки немного отдалились друг от друга.

— Говорит ли вам что-нибудь имя Луизы де Колиньи, если, конечно, не иметь в виду жену Вильгельма Молчаливого?

Пьер Лакруа взмахнул рукой, как бы отметая это предположение.

— Нет. Это имя мне ничего не говорит.

— Вы когда-нибудь слышали фамилию Бернард?

Казалось, Пьер Лакруа пытается вспомнить что-то.

— Кажется, так звали одного друга моего отца, они подружились еще в студенческие годы.

— Стелла была его дочерью, — сказал де Кок. — Она была убита в Энкхойзене точно так же, как и Сюзетта де Турне.

Пьер Лакруа смотрел на него остановившимися глазами.

— Значит, — хрипло проговорил он, — Стелла все-таки была ее первой жертвой? — он поднял руку и тут же уронил ее на колени. — Мы никогда не придавали значения этим нелепым угрозам. Думали, что имеем дело с какой-то сумасшедшей, которая от скуки развлекается таким способом. Можете себе представить, как напугало меня сообщение тети Синтии о том, что Сюзетте тоже угрожали по телефону.

— А Люсьенна?

— Что вы имеете в виду?

— Она тоже испугалась?

Пьер Лакруа почему-то посмотрел на телефон, стоявший на столе де Кока.

— Когда мне стало об этом известно, я сразу же ей позвонил. Люсьенна не очень испугалась, она отнеслась ко всему довольно спокойно.

— Не испугалась?

Пьер Лакруа покачал головой.

— Нет. Она оценила все очень трезво. Зачем кому-то убивать меня, сказала она. Это какая-то глупость. У меня нет врагов.

— Чем занимается Люсьенна?

— Вы хотите знать, где она работает?

— Да.

— Служит в банке, в Амстердаме.

— У нее есть машина?

Пьер Лакруа кивнул.

— Но она не ездит в ней на работу, предпочитает добираться поездом, обычно в вагоне первого класса — в Амстердаме так трудно припарковать машину. Да и в банк ей не нужно являться слишком рано, как правило, она ездит поездом, который отходит от станции Цейст-Дриберген в десять часов пять минут.

Де Кок встрепенулся.

— В десять пять? — повторил он. — Это тот самый поезд из Неймегена, в котором была убита Сюзетта. Люсьенна работала в этот день?

— Нет, в этот день она осталась дома и лежала в постели, у нее разболелась голова.

Когда молодой человек удалился, Фледдер поднял глаза на своего шефа.

— Ну и что вы думаете обо всем этом? — нервно спросил он. — Начинается просто какой-то бред. У Жана де Турне алиби, засвидетельствованное его старым школьным товарищем, а у Синтии де Ламотт алиби, подтвержденное ее племянником.

Де Кок кивнул.

— Я думаю, молодой человек сделал это по рекомендации все того же Рихарда Бернарда. Видимо, наша милая дама вчера вечером обсудила с ним ситуацию, после чего связалась со своим племянником.

— Похоже на сговор, — ухмыльнулся Фледдер.

Де Кок вытянул руку, указывая пальцем куда-то в угол.

— Так оно и есть, Дик, самый настоящий сговор. Плохо только то, что я пока ничего не понимаю. Что это за сговор? Против кого он направлен? Никак не могу отделаться от впечатления, что все эти люди, с которыми мы разговаривали в ходе следствия… что-то скрывают… чего-то боятся и скрывают…

— И Пит де Бур в том числе?

Де Кок задумался.

— Мне кажется, что этот парень говорит правду. Несмотря на все улики, я просто нюхом чувствую это. Он оказался случайно втянутым в это дело. Пора освободить его, я сейчас же позвоню Бейтендаму.

Фледдер энергично замотал головой.

— Нет, де Кок! Это сделаю я, ведь Пит де Бур был арестован по моему настоянию. Я чувствую себя морально ответственным за это и сам должен разрубить узел.

Де Кок одобрительно кивнул.

— А если снова не удастся убедить комиссара?

По лицу Фледдера скользнула улыбка.

— Тогда я буду действовать самостоятельно, но думаю до этого дело не дойдет.

Он встал и вышел из комнаты, но тут же вернулся.

— А что делать с Люсьенной Лакруа?

Де Кок пожал плечами.

— Надо бы побеседовать с ней… и как можно скорее… После того, как освободим Пита де Бура. Может быть, мы еще сумеем застать ее в банке? Кайзерсграхт находится отсюда совсем недалеко, и директора я хорошо знаю. Думаю, надо уговорить Люсьенну пока не ездить поездом.

— Как еще мы можем ее защитить?

Де Кок покачал головой.

— Мы не в силах ее защитить. Так же, как и Луизу де Колиньи.

Фледдер внезапно зажал рот рукой.

— Луиза де Колиньи!.. — прохрипел он.

Де Кок недоуменно взглянул на него.

— Что еще стряслось?

— Я забыл вам рассказать, — проговорил Фледдер. — Сегодня утром, перед вашим приходом, мне позвонили из полиции Утрехта.

— И что же?

— Луиза де Колиньи сегодня ночью исчезла из больницы.

Над городом, словно пухлое серое одеяло, висели облака. Было безветренно и снова пошел мелкий нудный дождь.

Два инспектора полиции медленно шагали по широкому тротуару в сторону площади Дам. Как всегда, здесь было много народа. Стайка молодых туристов в мятых дождевиках входила в дверь дискотеки.

— Был трудный разговор у комиссара? — спросил де Кок.

— Нет. Он только спросил, что вы думаете по этому поводу. Когда я ему все рассказал, он сразу позвонил господину Медхозену, советнику юстиции. По-моему, оба недовольны.

Де Кок улыбнулся.

— Еще бы, они-то уже приготовились закрыть дело. А что тебе сказал Пит де Бур, когда ты объявил ему об освобождении?

— Очень обрадовался.

— Надеюсь, ты принес ему наши извинения?

Фледдер вяло кивнул.

— Он спросил, арестовали ли мы женщину в темно-коричневом твидовом костюме и очень удивился, что мы ее не задержали.

На лбу де Кока появилась глубокая морщина.

— Отчет о токсикологической экспертизе готов?

— С утра лежит на моем столе.

Де Кок с укором взглянул на Фледдера.

— А почему я ничего не знаю об этом?..

— Это все из-за вас, — обиженно надулся Фледдер. — Вы с самого утра ноете, что у вас болят ноги, вот я и забыл про отчет.

— Ну и что там?

— Где?

— Ты-то сам читал отчет?

— Пролистал как раз перед тем как позвонили из Утрехта по поводу Луизы де Колиньи. После вскрытия в желудке Сюзетты де Турне был обнаружен дигиталин.

— Дигиталин? — удивился де Кок. — Разве Сюзетта де Турне была сердечницей?

Фледдер пожал плечами.