– Хочешь сказать, что вы честно боретесь с собой? Думаешь, тебе поверят?

– Скажу по секрету, наркобизнес был бы убыточен только в том случае, если бы была создана система, которая изымала бы три четверти наркотиков. Но в этом случае защита от наркомании стоила бы дороже программы «звездных войн».

– К чему ты клонишь?

– Не я запускал эту заразу. И не только по нашей стране идет эта эпидемия. Потребление наркоты растет во всем мире, несмотря на все запреты и конфискации. И в Голландии, где продажа легких наркотиков практически легализована, и в Иране, где за это вешают. Повторяю, не будет меня, мое место займет другой. Сколько на это понадобится времени, я уже сказал. Два-три дня.

– Зачем ты убрал Гридасова? Неужели он так мешал?

– Это чисто нервное, хотя… не только. Гридасов вел свою игру. Думаю, метил на мое место. Нельзя было упускать момент.

– К чему ты стремился? Была какая-то любимая цель?

– Есть несколько уровней власти. Я стремился к той, когда тебе предлагают, и ты только говоришь «да» или «нет».

– К какому типу преступников ты себя относишь?

– У меня страсть – быть в тени. Есть такие коллекционеры. Держат очень редкие вещи под семью замками и тайком ими любуются. Что-то в этом роде.

– Ты считаешь себя нормальным? Или согласен, что есть отклонения?

– Знаешь, в роддоме часто выдавливают младенцев коленкой. Не исключено, что мне тоже досталось. А потом, в детстве как-то услышал: сколько ни воруй, своего не возвратишь.

– Почему ты так спокоен? Дача окружена, вертолета у тебя нет. На что ты рассчитываешь?

– Я чист. Ни одного документа, ни одной улики. Таня? Бред ревнивой женщины. Я давно уже не держал в руках вещества. Даже не прикасался. За что меня можно привлечь? Даже если нас возьмут, мы всего лишь были игрушками в руках Гридасова и Пичугина, которых уже нет.

Вошел Корытин. По его взволнованному лицу было ясно – гости уже позвонили в ворота.

– У них – ордера Генпрокуратуры, у нас – минут пять.

Царьков повернулся к Ланцевой:

– Жаль, не договорили. Привет Радаеву, пусть не держит зла. Ты тоже не поминай лихом, Аннушка. Ты свободна, допивай чай и ничего не бойся.

На лице женщины было написано изумление. Она не ожидала, что так легко отделается.

Не нужно было быть физиономистом, чтобы прочесть ее мысли.

– Убивать тебя или Радаева – какой смысл? – сказал Царьков. – Чтобы сорвать зло за то, что вы меня вычислили? Это было неизбежно. Не вы, так кто-то другой. Но у вас это получилось быстро. Честно говоря, не ожидал. Вы поломали мои планы. Наверное, ты догадываешься, кем бы я был при Рогове, если бы он стал мэром. Но это не конец – для меня. Закон всегда защитит того, кто способен нанять хороших адвокатов. Но до этого, думаю, дело не дойдет. Слышишь?

Действительно, нарастал какой-то странный рокот множества моторов.

У Корытина заиграл мобильник. Ему докладывали, что спецназ грифов в количестве двухсот человек на машинах и мотоциклах подъезжает к даче.

Многие грифы были обкурены, но действовали четко, как настоящий спецназ. Не обращая внимания на полицейских, в считанные секунды заблокировали подъезд к даче своими машинами и мотоциклами.

Майор Саенко выстрелил в воздух и заорал:

– А ну, уехали быстро! Уехали, говорю!

Грифы ржали с дебильным видом. Они точно следовали инструкции: без грубостей и хамства сковать действия полицейских. Лишить их решимости действовать жестко.

Саенко связался с Москвой, доложил обстановку. Ему сказали: поступай по своему усмотрению, но не дай бог кого подстрелить, жди подкрепления, по приказу министра внутренних дел из областного центра выехал ОМОН и автобус с курсантами школы милиции.

Ждать нужно было минут сорок.

Подбежав к даче, Радаев сразу понял, для чего эта массовка. Несколько грифов понеслись на мотоциклах вдоль забора. Куда? Что там может быть, если не черный въезд-выезд?

Радаев сбил с ног мотоциклиста, стоявшего немного в стороне, и через миг сам уже был в седле. Это видел только один человек – Булыкин.

Радаев бросился догонять грифов. Никита поехал следом.

Черный въезд-выезд блокировали всего двое наркополицейских. Привыкшие действовать по инструкции, они не знали, что делать, когда грифы-мотоциклисты окружили их.

Едва видимые снаружи ворота открылись. Из них вылетел джип и понесся к шоссе. Спецназовцы схватились за автоматы, но открыть огонь не решились.

Джип летел к шоссе в сопровождении мотоциклистов.

У Булыкина с его стареньким «жигуленком» было мало шансов отличиться, но не сидеть же сложа руки. Он пустился вдогонку.

Джип летел, поднимая клубы пыли. Преследовать его было опасно. Перед капотом то и дело возникали мотоциклисты. Еще не хватало кого-то сбить.

В голове у Булыкина стучало: а вдруг это отвлекающий маневр? Вдруг в джипе не Царьков, а кто-то другой, а Царьков в это время скрывается другим способом?

Грифы столкнулись сами, устроили кучу-малу, Булыкин едва успел затормозить. Пришлось объезжать. Было потеряно несколько секунд. Зато помех впереди стало меньше. Джип сопровождали только два мотоциклиста.

До шоссе оставались считанные метры. Дальше угнаться за ним было нереально. План отхода наверняка предусматривал пересадку в другой автомобиль. Царьков и Корытин могли уйти, исчезнуть, раствориться.

И тут произошло странное. Один из мотоциклистов начал стрелять по шинам. Из шин быстро выходил воздух, джип завилял и потерял скорость.

Булыкин притопил педаль газа до отказа, нагнал джип и начал прижимать его к краю дороги. Сидевший за рулем Корытин отчаянно сопротивлялся. Пришлось пойти на таран. Джип угодил в канаву и завалился набок. Никита выскочил из «жигуленка». Мотоциклист, стрелявший по шинам, подбежал к джипу и рванул на себя дверь.

Царьков ударил мотоциклиста ногами в живот, выскочил из джипа и побежал в сторону шоссе. Там его ждал другой джип.

Подоспел Радаев, он наехал на Царькова, сбил его с ног, вцепился мертвой хваткой. Они катались по сухой желтой земле, поднимая клубы пыли.

– В кого ты, сука, превратился! – отчаянно сопротивляясь, хрипел Царьков.

Павел не отвечал на оскорбления. Ему нужно было как-то исхитриться и провести болевой прием. Сделать это было непросто. Царьков проявлял чудеса ловкости. В какой-то миг Павел сам попал в трудное положение. Его выручил мотоциклист, стрелявший по колесам, он нацепил на Царькова один конец наручников.

Дело было сделано. Мотоциклист снял шлем и сделал глубокий вдох, ему не хватало воздуха.

Это был Гоша. Точнее, наркополицейский Георгий Тыцких, работавший в Поволжске под прикрытием.

Московские спецназовцы увезли Царькова и Корытина. Дачу уже окружали прибывшие из областного центра омоновцы. Двести грифов оказались в кольце.

Павел вместе с Булыкиным вошли во двор. Они сразу увидели Анну. Она медленно шла им навстречу. От пережитого ее плохо слушались ноги, но на лице было написано облегчение, а в глазах сиял восторг. Павел ускорил шаг, потом побежал. Булыкин отвернулся и сел на землю. Взял горсть земли. Земля была сухая, песчано-серого цвета. И не было в ней ничего интересного.