— А, не все ли равно — Северный, Южный? — легкомысленно махнул рукой Леон. — Ты по делу отвечай: как открытие Пири может сказаться на твоей экспедиции?
— Да не то чтобы оно сильно сказалось… — младший Амундсен снова погрустнел. — Ученым, конечно, все равно, первым я бы туда попал или десятым — им научные данные нужны. Фритьоф тоже не расстроится, он теперь почему-то считает, что первенство — не главное, хотя Гренландию тоже стремился первым на лыжах пересечь и, между прочим, опередил в этом чертова Пири, мать его…
— Стоп! — прикрикнул Леон на брата, предчувствуя новый виток «теплых слов» в адрес американского исследователя. — Я уже понял, что вы, путешественники-романтики очень сильно друг друга любите и уважаете. Говори по делу, а ругать Пири будешь потом со своими матросами!
— С матросами я не выражаюсь, они все равно меня переплюнут, — буркнул Руал, однако его желание рвать и метать, а также поносить своего американского соперника уже несколько поутихло, и он кивнул на один из еще не погруженных на «Фрам» ящиков. — Пошли присядем, а то стоим тут на дороге, докерам мешаем!
Они уселись на ящик с собачьими консервами, Руал бросил тоскующий взгляд на возвышавшийся рядом с причалом «Фрам» и заговорил:
— Понимаешь, Леон, сейчас все географические открытия очень быстро забываются. Франклина помнили лет тридцать, Нансена уже знают, в основном, не как путешественника, а как ученого, а мое последнее плавание не забывают только потому, что я сейчас готовлюсь к новому путешествию. И это новое путешествие помнили бы, если бы я открыл Северный полюс — а так о нем будут говорить только в научных обществах…
— А тебе хочется славы? — чуть насмешливо спросил Леон. — Знаешь, братец, в пятнадцать и даже в двадцать лет это простительно, но вот в тридцать семь как-то пора уже взрослеть.
— Нет, Леон, тут дело не только в славе. Хотя и в ней тоже, — не стал отпираться Руал. — Дело в том, что финансировать экспедицию, которая откроет Северный полюс, и экспедицию, которая просто побывает на полюсе — это разные вещи. Ты же сам — коммерсант, подумай, в каком случае твоя контора станет более известной? Мне нужна слава, ты прав, но она мне нужна не только сама по себе, а еще для того, чтобы выколачивать из таких, как ты, кредиты, чтобы покупать у них по дешевке снаряжение, чтобы выклянчивать подарки! Она мне нужна, чтобы потом, после полюса, отправиться куда-нибудь еще, чтобы снарядить новую экспедицию, чтобы это плавание не было последним, понимаешь?
Леон выслушал брата и серьезно кивнул:
— Да, насчет негоциантов ты прав. Но все-таки, возьми себя в руки и перестань жаловаться! Для этой экспедиции у тебя ведь уже почти все готово?
— Не совсем все, мне еще людей надо набрать. И закуплены не все вещи.
— Но деньги на остальные покупки уже есть? Если будет не хватать, я помогу. Эту экспедицию ты в любом случае проведешь. А о том, куда плыть дальше, будем думать, когда ты вернешься. Может, вы там что-нибудь такое откроете, что Пири от зависти сдохнет!
— Хорошо бы, — проворчал Руал и встал с ящика. — Ладно, Леон, спасибо тебе, что сразу дал знать про Пири, и за помощь спасибо. Разумеется, эту экспедицию я не отменю, она обязательно состоится. Но все-таки этот Пири вернулся очень некстати!
— Плюнь на него! — посоветовал Леон, тоже вставая. — Куда ты сейчас?
— На склад, — Руал мотнул головой в сторону одной из приземистых портовых построек. — У меня там лекарства непроверенные.
— Ага, иди, конечно, — улыбнулся старший Амундсен, еще раз внимательно вглядевшись младшему в глаза и убедившись, что тот хоть и расстроен, но основной пар уже выпустил и вряд ли будет переживать слишком сильно. Братья попрощались, и Руал зашагал к складу, пиная попадавшиеся на пути обломки досок и небольшие камни и повторяя про себя одну и ту же фразу из телеграммы: «Северный полюс открыт Робертом Пири, Северный полюс открыт Робертом Пири…»
Говоря с Леоном о славе, он здорово покривил душой. То, что путешественнику, собиравшемуся первым прибыть на полюс, и путешественнику, выполнившему этот план, было бы легче брать кредиты и организовывать следующие экспедиции, не было самой главной причиной, по которой Руал так стремился стать именно первым. И даже его желание стать еще более известным, чем после открытия Северо-Западного прохода, было вовсе не таким сильным, как казалось Леону — что бы он ни думал о младшем брате, на самом деле тот уже давно повзрослел. Больше всего ему хотелось открыть Северный полюс не ради денег, не ради будущих путешествий и не ради известности — ему просто безумно жаль было расставаться со своей детской мечтой. С той самой мечтой, которая пришла к нему с книгами Франклина, которую он многие годы так тщательно скрывал ото всех, которая помогала ему в его первых лыжных походах, в дрейфе у берегов Антарктиды, в селении эскимосов и на лекциях в университете. Он хотел быть первым, кто ступит на Северный полюс, пусть бы даже никто, кроме него, никогда об этом не узнал. Он мечтал об этом с детства — прекрасно понимал, что в этой мечте нет никакой логики, но все равно мечтал. А теперь с этой последней детской мечтой пришлось распрощаться.
«Леону этого не объяснишь…» — вздохнул про себя Руал, останавливаясь неподалеку от входа на склад. — «Для него ведь действительно, что Северный полюс, что Южный — никакой разницы… Ну, разве что теперь я ему рассказал, что на Северном нет пингвинов. Или что Южный пока еще не открыт… Черт побери, а ведь это — мысль!!!»
Выходившие со склада портовые рабочие не без удивления посмотрели на высокого широкоплечего мужчину, который сначала неподвижно стоял с крайне скорбным выражением лица, а потом вдруг просиял, с силой хлопнул себя по лбу и решительно бросился к складской двери, что-то еле слышно бормоча себе под нос.
Глава XII
Великобритания, Лондон, 1909 г.
Когда Роберт вернулся домой, на улице было совсем темно, и он надеялся, что и Кэтлин, и все домашние уже спят. Полутемная гостиная в первый момент подтвердила эту мысль, однако когда он собрался пройти через нее в свою спальню, из дальнего угла послушался тихий оклик:
— Фолкон, это вы?
— Вы не спите? — он со вздохом повернулся на голос жены. Она встала с кресла и двинулась к нему навстречу — одетая в свободный светлый капот, который все равно не мог скрыть ее огромный живот, бледная и слегка растрепанная, всем своим видом напоминающая привидение. Роберт в очередной раз отметил про себя, как же сильно его жена располнела и ссутулилась и какой некрасивой теперь стала ее когда-то прямая и статная фигура.
— Я хотела вас дождаться, — тихо прошелестел в холодной гостиной ее шепот.
— Не стоило, — Роберт взял Кэтлин за руку, усадил ее обратно в кресло и поспешно подкинул несколько поленьев в почти совсем погасший камин. — Я ведь предупредил, что приду очень поздно, а вам надо больше лежать.
— Мне было не заснуть, — произнесла молодая женщина оправдывающимся тоном и, немного помолчав, осторожно спросила. — Вы сегодня что-то решили? Вы собираетесь организовывать новую экспедицию в Антарктиду?
«Откуда ей это известно?!» — изумился про себя Скотт. — «Как, от кого она могла об этом узнать, ведь это было всего пару часов назад! Кто-нибудь из наших проболтался своим домашним, а они сообщили Кэт?..»
— Да, и в самое ближайшее время, — произнес он, твердо глядя в ее блестящие в темноте глаза. — Наше Географическое общество, наконец, дало на это добро. Экспедиция Пири только что вернулась с Северного полюса. Американцы теперь в полном восторге. Если я открою Южный — это будет прекрасный ответ Соединенным Штатам от Британии, понимаете? Они открыли Северный, а мы — Южный, более далекий, до которого гораздо тяжелее дойти! Кстати, Пири тоже зовут Робертом, — добавил он, чуть улыбнувшись, чтобы разрядить напряженный разговор. — Вы не находите, что это добрый знак?
— Да, возможно, — Кэтлин тоже попыталась улыбнуться, и ее освещенное языками пламени лицо показалось Роберту еще более уродливым. Он уселся в кресло напротив жены и продолжил рассказывать: