— Если мне придется пойти за ним самому, захвачу вот эту штуку — и найду его… Впрочем, не думаю, что она понадобится. Скажите полковнику — его ждет бригадный генерал Фарнхольм. Он придет.

Брайсленд пристально взглянул на генерала, и малость помедлив, молча развернулся и вышел. Минуты через три капитан вернулся с офицером, которого пропустил вперед. Полковника шатало, точно пьяного. Ему стоило немалых усилий держать глаза открытыми, но, натужно улыбнувшись, он медленно подошел к генералу и почтительно протянул руку:

— Добрый вечер, сэр. Каким ветром вас сюда занесло?

— Здравствуйте, полковник, — сказал Фарнхольм, поднимаясь, и, пропустив вопрос мимо ушей, прибавил:

— Стало быть, вы меня знаете?

— Выходит, так. Впервые я услышал о вас позапрошлой ночью, сэр.

— Вот и прекрасно. — Фарнхольм удовлетворенно кивнул. — Это избавит меня от ненужных объяснений. Давайте сразу перейдем к делу.

Не успел он повернуться, как комнату сотрясло от взрыва разорвавшегося неподалеку снаряда, а ударной волной чуть не задуло свечи. Но генерал почти не обратил на это внимания:

— Полковник, мне нужен самолет, вылетающий из Сингапура в самое ближайшее время. Вы отправите меня, даже если вам придется снять с борта кого-то из пассажиров. Мне также наплевать, куда он летит — в Бирму, Индию, на Цейлон или даже в Австралию. Главное — самолет, и как можно скорее.

— Значит, вам нужен самолет, — равнодушно повторил полковник голосом таким же безжизненным, как и выражение лица. Затем вымученно улыбнулся. — А разве всем нам не нужен самолет, генерал?

— Вы не поняли. — Медленно, словно намекая на свое беспримерное терпение, генерал затушил сигару о пепельницу. — Я знаю, что здесь сотни больных, раненых, женщин и детей…

— Последний самолет уже улетел, — бесстрастно перебил его полковник, потирая воспаленные глаза. — День или два назад — точно не помню.

— Последний самолет. — Голос Фарнхольма прозвучал холодно. — Последний. Но… насколько я знаю, были и другие самолеты. Истребители — «Брюстеры», «Уайлдбисты»…

— Их уже нет. Все уничтожены. — Теперь полковник рассматривал Фарнхольма с любопытством. — Но даже если бы они уцелели, что толку? Японцы захватили все аэродромы — Селетар, Семвабант, Тенга. Может, и Келанг тоже.

— Полковник, мы можем поговорить с вами с глазу на глаз?

— Конечно. — Полковник подождал, пока за Брайслендом и сержантом не закрылась дверь, и чуть заметно улыбнулся: — Боюсь, сэр, последний самолет все равно уже улетел.

— А я в этом нисколько не сомневался. – Фарнхольм расстегнул ворот гимнастерки и взглянул на полковника.

— Надеюсь, полковник, вам известно, кто я такой? Я имею в виду не только имя.

— Я узнал об этом еще позавчера. Полная секретность, и все такое… Говорили, вы можете нагрянуть в любой день. — Полковник впервые взглянул на своего собеседника с нескрываемым интересом. — Вот уже лет семнадцать вы возглавляете службу контрразведки в Юго-Восточной Азии, владеете чуть ли не всеми азиатскими языками, как никто…

— Пощадите мою скромность. — Расстегнув гимнастерку до конца, Фарнхольм принялся снимать широкий, плоский прорезиненный пояс. — А вы, как я понимаю, не знаете ни одного восточного языка.

— Да нет, один знаю. Японский. Поэтому я и здесь. — Полковник безрадостно улыбнулся. — Что ж, в концлагере он, надеюсь, мне пригодится…

— Значит, японский? Тем лучше.

Сняв пояс, Фарнхольм расстегнул в нем два кармана, выложил на стол все, что там находилось, и сказал:

— Взгляните сюда, полковник.

Полковник пристально посмотрел на генерала, потом — на разложенные на столе фотографии и катушки с фотопленкой, понимающе кивнул и вышел из комнаты. Вернулся он с очками, увеличительным стеклом и фонариком. Минуты три сидел, безмолвно склонив голову над столом. Снаружи взорвался еще один шальной снаряд, а вслед за тем раздался треск пулемета, сопровождавшийся зловещим свистом пуль. Но полковник сидел неподвижно, зато в глазах его сверкал яркий, живой огонь. Фарнхольм закурил новую сигару и с безучастным видом вытянулся в плетеном кресле.

Наконец полковник взглянул через стол на Фарнхольма.

— Тут и без японского все ясно. Господи, сэр, где вы это достали?

— На Борнео. И заплатил слишком высокую цену — потеряв двух наших лучших людей и еще двух голландцев. Но сейчас это уже не имеет никакого отношения к делу. — Фарнхольм затянулся сигарой. — Важно, что все это теперь у меня, и японцы ничего не знают.

— Просто невероятно, — проговорил полковник. — Даже не верится. Таких копий, наверное, от силы одна-две. План вторжения в Северную Австралию!

— Причем полный и подробный, — подтвердил Фарнхольм. — Здесь указано все: и предполагаемые районы высадки морского десанта, и подлежащие захвату аэродромы, и время начала операций — с точностью до минуты, и количество сил — с точностью до батальона.

— Да, но здесь есть еще что-то…

— Знаю, знаю, — резко оборвал его Фарнхольм. — Даты, главные и второстепенные объекты атаки закодированы. Ясное дело, японцы просто не могли не зашифровать такую информацию. Потом, они используют такие коды, что голову сломаешь, — разгадать практически невозможно. Однако живет в Лондоне один старичок — он и имя-то свое написать грамотно не может… — Фарнхольм прервался и выпустил струю сизого дыма. — И все-таки это уже что-то, не так ли, полковник?

— Но… но как это к вам попало? Неужели случайно?

— Уверяю вас, случайность здесь ни при чем. Я пять лет потратил, чтобы получить эти материалы: ведь далеко не все японцы неподкупны. Я сделал все, чтобы получить документы своевременно, а вот с местом вышла промашка. Поэтому я здесь.

— Эти документы… Им же цены нет, сэр. — Как бы взвешивая в руке фотографии, полковник уставился на Фарнхольма невидящими глазами. — Это… это… во имя всего святого подумайте об Австралии. Наши люди должны получить эти документы… Нет, просто обязаны!

— Совершенно верно, — согласился Фарнхольм. – В том-то все и дело! — Он потянулся за пленками и фотографиями и начал аккуратно укладывать их обратно в водонепроницаемые карманы пояса. — Так что теперь вы, надеюсь, понимаете мое беспокойство по поводу… м-м… самолета? — И, застегнув молнии на карманах, прибавил: — Уверяю вас, это тревожит меня как ничто другое.

Полковник, ничего не сказав в ответ, только кивнул.

— Значит, говорите, не осталось ни одного самолета? — настойчиво спросил Фарнхольм. — Даже самой захудалой развалины?… — Заметив отчаянное выражение на лице полковника, он было осекся, однако затем продолжил: — А как насчет подводной лодки?

— Ничего не осталось. — Полковник занервничал. — Даже ни одного торгового судна. Последние — «Грассхоппер», «Тьен-Кванг», «Куала», «Кэтидид», «Дрэгонфлай» и несколько небольших каботажных судов покинули Сингапур еще прошлой ночью. И уже не вернутся. Но им не пройти и ста миль: над морем постоянно кружат японские самолеты. На этих судах полно женщин, детей и раненых. И большинству из них, боюсь, суждено утонуть.

— Что ж, неплохая перспектива по сравнению с японским концлагерем. Поверьте, полковник, уж я-то знаю. — Фарнхольм закрепил пояс на животе и вздохнул.

— Боже мой, зачем вас вообще сюда занесло? — с горечью спросил полковник. — Почему вы выбрали именно Сингапур? Неужели не знали, что здесь творится? Кстати, как, черт побери, вам удалось сюда попасть?

— Приплыл из Банджармасина, — коротко ответил Фарнхольм. — На «Кэрри Дэнсер», самой убогой из посудин, которым когда-либо отказывали в свидетельстве на годность к плаванию. Капитаном на ней один прощелыга по имени Сайрэн — довольно опасный тип. Точно не скажу, но мог бы поклясться — он из тех англичан, которые работают на япошек. Сначала объявил, что поведет судно в Кота-Бару, Бог знает зачем. А потом вдруг передумал и взял курс на Сингапур.

— Передумал?

— Я ему хорошо заплатил. Благо, деньги не мои. Я думал, в Сингапуре безопасно. Я был на севере Борнео, когда услышал по радио, что пали Гонконг, Гуам и Уэйк – так что пришлось сматывать удочки. Прошел не один день, прежде чем я мог послушать свежие новости, — уже на борту «Кэрри Дэнсер». Единственным приличным местом на этой посудине была радиорубка. Радист тоже оказался неплохим парнем. Мы торчали на судне уже вторые сутки. Как раз в тот день, 29 января, я зашел в радиорубку к этому парню, Луну, и мы поймали сообщение Би-би-си о бомбежке Ипоха. Казалось, японцы наступают черепашьим шагом, и мы вполне успеем добраться до Сингапура, где я бы мог пересесть на самолет.