СТЁПА КАТУШКИН, октябрёнок Мишиной звёздочки:

Вот уж нет! Телевизор одно, а октябрятская звёздочка — совсем другое. Миша плохо придумал. Лучше бы он позвал октябрят из своей звёздочки в цирк или в кино на смешной фильм. И всем стало бы весело…

Тут вошла в класс наша учительница и стала слушать, о чём мы спорим. Она ничего нам не говорила, а только слушала, что говорят ребята, и не мешала им. А спор разгорелся ужасный.

Сестрёнки-близнецы, Зина и Нина, перебивая друг друга и размахивая руками, трещали, как две сороки:

— Мы считаем, Миша прав!

— И не прав! Так тоже может быть!

— Прав он потому, что не хочет скучать. Октябрята — весёлые ребята, зачем скучать!

— А не прав, раз бросает своих товарищей. Октябрята — дружные ребята. Бросать друзей не годится!

— Как же мне быть? — спросил их Миша.

— Вот ты переходишь в третью звёздочку, потому что там веселее, — сказал командир Мишиной звёздочки, — а вдруг тебе покажется, что в четвёртой звёздочке ещё веселее. Значит, ты и туда перейдёшь? Так и будешь из звёздочки в звёздочку бегать?

— Ты перебежчик! — сказал Стёпа Катушкин, друг командира Мишиной звёздочки.

— Раз из вашей звёздочки уходят, значит, командир у вас плохой, ничего интересного придумать не может, — сказала Олечка Кубасова и посоветовала ребятам из второй звёздочки: — Переизберите командира, тогда и будет весело.

Тут прозвенел звонок, Мария Сергеевна захлопала в ладоши и сказала:

— Советов вы дали Мише много, пусть он сам решит, как ему поступить. А нам надо заниматься…

— И как же решил Миша? — спросил я.

— Остался в своей звёздочке и предложил ребятам делать те же дела, что и мы, — вздохнула Танечка. — Наша звёздочка песню разучивает — и их тоже. Наша на экскурсию в краеведческий музей пошла — и они за нами. Мы своим любимым делом занимаемся — и тут с нас пример берут.

Мы сначала злились на них ужасно. Даже начали потихоньку от них собираться, чтоб они не узнали, что мы затеваем. А потом сами стали всё их звёздочке рассказывать. Даже один утренник вместе провели.

— Что же вас заставило так измениться? — поинтересовался я.

— Со старшеклассников пример взяли, — сказала Танечка. — Как-то пригласила нас вожатая Валя к себе в класс на сбор. На этом сборе они говорили, как им двух пионеров из второго звена исправить. Мы думали, что это дело второго звена и все будут его ругать. Но ребята начали этому звену советы давать. Переживали за него. А звеньевой четвёртого звена пошептался со своими друзьями и сказал второму звену:

«Давайте Севу с Колькой вместе исправлять. У нас один секрет есть. Мы вам поможем».

Услышали мы это и переглянулись. Ничего пионеры от своих товарищей не скрывают. А мы всё тайком. Всё от других звёздочек в секрете держим. После этого сбора нам даже не по себе стало. Друг другу мы ничего не сказали, но получился у нас интересный уговор: никаких дел и затей от других звёздочек не скрывать, а даже наоборот — обо всём им рассказывать. Что затеваем, что делать собираемся. С того самого дня наши секреты и стали известны всем школьным звёздочкам…

— Очень это правильно, — порадовался я за Танину звёздочку. — Всё хорошее должно быть всем известно. Ведь и взрослые так поступают: затевают какое-нибудь хорошее дело — и сейчас же во всех газетах про него расскажут. Чтобы все люди с передовиков пример брали. У передовиков секретов от других нет. Их секрет — на весь свет.

— А у нас на всю школу! — улыбнулась Танечка. — Мы сначала думали, что тайно делать интереснее. А оказалось, это не так: расскажем мы свою затею другим звёздочкам, а они нам ещё что-нибудь добавят. Ну и мы им тоже подскажем, как лучше какой-нибудь утренник организовать или концерт провести. Сидим и придумываем, кому что в голову придёт. Конечно, что не подходит, отбрасываем.

— Ум, как говорится, хорошо, а два лучше, — напомнил я Танечке.

— А если много умов — совсем здорово, — сказала Танечка. — Мы такие сборы прозвали «Чок-Молчок» наоборот». Знаете, как на них интересно!

— Значит, теперь у вас каждая звёздочка не только о себе думает? — уточнил я.

— Мы теперь все обо всех думаем, — сказала Танечка и чему-то вдруг обрадовалась. Должно быть, вспомнила что-то хорошее.

Про Октябрьскую революцию и про нас

— Наша вожатая Валя нам всем очень нравится, — призналась мне Танечка. — Она весёлая, затейливая, петь любит. Но однажды Валя пришла к нам в звёздочку необыкновенно серьёзная.

«Сегодня учительница истории рассказывала нам про Октябрьскую революцию, — сказала она, — про то, как наши отцы и деды боролись против помещиков и капиталистов. Как они защищали нашу молодую страну от белогвардейцев и интервентов. — Тут Валя помолчала и добавила: — Если бы я жила в то время, я тоже пошла бы бороться с буржуями».

«И я бы пошёл, если бы жил тогда, — заявил Вовка Бузанов. — Я взял бы винтовку и свергнул бы царя и всех помещиков. — Вовка вдруг засмеялся. — А вы бы сейчас пришли ко мне приглашать на сбор звёздочки и расспрашивали бы меня, как я дрался вместе с Чапаевым и никогда не отступал».

«А давайте найдём такого человека, который сражался в революцию, и позовём его к нам в гости», — предложила Оля Кубасова.

«Я видел такого человека, — неожиданно сказал Толик Портнов. — Он приезжал к нашим соседям погостить из Молдавии. Он рассказывал, что у него есть шашка, которую ему подарил командир революционных бойцов Котовский».

«Что же ты молчал?! Почему не сказал, когда он был тут? — накинулись мы на Толика. — Пошли, выясним у твоих соседей, когда он ещё приедет».

Мы повскакали с мест, но вожатая Валя нас остановила:

«А как вы думаете встретить своего гостя? Что ему расскажете?»

«Это он нам расскажет, как сражался, а не мы ему!» — возразил Вовка.

«Он, наверное, тоже захочет вас послушать», — предположила вожатая.

После этого мы решили подготовиться к нашей встрече как следует. Мы написали Толиному знакомому письмо с приглашением, сами стали читать рассказы о героях революции и рисовать в альбом под названием «Да здравствует Октябрьская революция!» картинки. Мы нарисовали Кремль в красных флагах, штурм Зимнего дворца, крейсер «Аврора», который стрелял по Зимнему, и ещё много рисунков. Мы очень старались, чтоб было похоже. Как раз тут пришло письмо от дедушки Степана (так звали бывшего бойца кавалерийской бригады, которой командовал Котовский). Вот что писал нам дедушка.

Человек из легенды

«Дорогие мои внучата-октябрята! Большое вам спасибо за приглашение и пожелание мне здоровья. Чувствую я себя хорошо. Но приехать к вам всё-таки не могу. Далеко мы друг от друга. Больше тысячи километров. А я уже совсем старенький. Поэтому сообщаю письменно всё, что вас интересует.

То, что я служил в боевой кавалерийской бригаде у Григория Ивановича Котовского, — верно. Правильно и то, что Григорий Иванович наградил меня после одного из боёв своей шашкой, которую я храню до сих пор. О себе сказать больше нечего. А вот о храбрости нашего прославленного командира писать можно много. Хочется мне припомнить для вас два случая, которые ещё ни в какой книге не описаны.

Случай первый —

Было это в 1920 году. Мы с Григорием Ивановичем воевали тогда в Западной Украине. На подступах к одному посёлку враги открыли по нас ураганный огонь. Время шло. Пора бы их атаковать. Да как? Огонь был такой силы, что даже голову от земли приподнять нельзя. В момент прострелят. Что делать? Отступать? Разве мог решиться на это Котовский?! И тут нашему командиру пришла в голову невероятно дерзкая мысль. Отъехал он на своём коне за деревья да как вдруг выскочит оттуда на открытую поляну, которую враг обстреливал! Выскочил и давай скакать с обнажённой шашкой в руке перед цепью наших бойцов, которые залегли под огнём. Мы так и обмерли. Ведь убьют сейчас нашего командира. Одной шальной пули довольно. Но тут произошло что-то непонятное: противник мгновенно прекратил огонь. Мы воспользовались этим и бросились за своим командиром в атаку. Не прошло и часа, как противник был смят и разгромлен. Но нам всем было очень интересно: почему враги не стреляли в нашего командира? Мы стали расспрашивать пленных. И выяснили вот что. Как увидели они в открытом для огня поле всадника на коне, так и растерялись. Глазам своим не поверили, что человек мог под таким огнём появиться. За привидение его приняли, а кто и за божье знамение. Народ-то тогда верующий был. А разве можно в святого палить! Ну и перестали стрелять. Григорий Иванович на их растерянность и рассчитывал. Вот какой он был решительный и смелый.