Наконец, еще одно весьма важное обстоятельство: Аллаиховский район имел выход к Ледовитому океану. Это давало возможность в летний период оказывать морским путем помощь повстанцам из Америки и Японии.

В конце 1926 года Шмидт появился в селе Русское Устье. По дороге в Аллаиху ему удалось установить связи и договориться о совместных действиях с некоторыми бывшими главарями банд на севере Якутии, скрывавшимися в Абые. В Алданховском районе Шмидт начал энергично выявлять единомышленников из числа всевозможных темных элементов, недовольных Советской властью.

Действуя обманом и подкупом, обещаниями и угрозами, он сколотил первый отряд, который, по его расчетам, должен был составить ядро будущей «повстанческой армии». На созванном им совещании главарей банд открытое выступление было намечено на апрель 1928 года.

Подготовка заговора проводилась Шмидтом в глубокой тайне. Действовал он очень осторожно, используя хитроумные конспиративные методы. Но осуществить свой замысел до конца ему помешали органы госбезопасности, сумевшие с помощью местных жителей отдаленных районов раскрыть преступную деятельность этого агента американской разведки. В марте 1928 года Шмидт во главе своей банды был арестован Северной оперативной группой ОГПУ, которую возглавлял Григорий Сыроежкин. Так бесславно закончилась еще одна вылазка иностранных разведок и их агентов в нашей стране.

К сожалению, об этом важном и исключительно интересном деле в архивах сохранилось совсем немного документов. Мы не знаем многих подробностей, которые дали бы возможность в полной мере представить, как действовал Григорий Сыроежкин в период Северной экспедиции.

Предельно краткие сведения, дошедшие до нас, говорят лишь о том, что Шмидт со своими ближайшими сподвижниками был наконец арестован в глухом Аллаиховском районе. Сыроежкин повез его в Нижнеколымск. Путь был далекий и трудный. На одной из ночевок в тайге Шмидт напал на часового и бежал. Но был настигнут, оказал бешеное сопротивление и в перестрелке убит.

История со Шмидтом — лишь эпизод в длительной и трудной борьбе чекистов с происками иностранных разведок в Сибири. Японская разведка не меньше, чем американская, прилагала усилия к свержению Советской власти в Якутии. Григорий Сыроежкин хорошо знал об этом.

В отличие от американской японская разведка действовала другими методами. Она не очень доверяла своим агентам из числа местных контрреволюционеров и предпочитала руководить ими не из Японии, а на месте, в самой Якутии. Для этой цели на советский Дальний Восток, в частности в Якутию, посылались кадровые разведчики-японцы.

Органам ОГПУ было известно, что за несколько лет до этого, в период последней авантюры Пепеляева, вместе с его бандой на побережье Охотского моря высадились два японских офицера-развёдчика. Выявить этих людей было значительно сложнее. Близкие по типу лиц якутам, тунгусам и людям других племен, живущих в Якутии, японские разведчики как бы растворялись в массе местных жителей.

Два японских офицера долго орудовали в Северных районах Якутии. Значительно позднее Шмидта один из них, по следу которого шли чекисты, не выдержал преследования, бежал обратно в Японию. Другой же еще долго появлялся в разных районах Дальнего Востока, но в конце концов все же был разоблачен, выслежен и арестован органами ОГПУ.

Для утверждения Советской власти в Якутии нужно было не только обезвредить иностранных агентов и связанных с ними главарей контрреволюционных формирований.

Важно было помочь местным работникам преодолеть неблагоприятные условия, сложившиеся на протяжении многих десятилетий. Всю получаемую информацию Григорий по установившемуся правилу всегда старался перепроверить, опираясь на людей, заслуживающих доверие. Одним из таких людей, встретившихся на пути Григория Сыроежкииа на просторах Северной Якутии, был Борис Александрович Леванов, начальник экспедиции и торговли в системе Госторга РСФСР и Дальвнешторга на северо-востоке страны. В задачу этого человека входило обеспечение населения продуктами средствами охоты, орудиями лова, а также закупка у населения пушнины шкур морского зверя, моржовых бивней.

Борис Леванов не только торговый представитель. По натуре он был исследователем, не боявшимся трудностей. К тому же он был еще и тонким дипломатом, умел устанавливать взаимоотношения с местным населением.

Сыроежкин увидел в Леванове энтузиаста, ценнейшего и энергичнейшего помощника. Человек, исходивший и изъездивший вдоль и поперек этот дикий край, знал все пути, множество людей и мог безошибочно оценить их.

Ежегодно к побережью Северного Ледовитого океана прибывали правительственные суда, доставлявшие продукты и товары. Правительство широко практиковало дотацию беднейшему населению и кочевникам. Но доставленные продукты и товары попадали через Якутторг и кооператив «Холбос» в руки тех же кулаков. Дело в том, что на Крайнем Севере долго существовала только меновая торговля. Якутторг и «Халбос» не стремились внедрять денежные расчеты с населением. Так происходило, например, с хлебом: кочевое население не имело печей и по этой причине не выпекало хлеба. Если удавалось достать немного муки, то на сковородах пекли лепешки, которые служили не столько продуктом питания, сколько лакомством. (Кочевник за пуд ржаной муки стоимостью 2 или 2 рубля 50 копеек платил 7–8 песцами,). Транспортные средства (олени и собаки) находились в руках кулаков и купцов — хозяев тайги и тундры. Якутторг, чтобы перебросить грузы в низовья Лены и Яны, через своих руководителей заключал соглашения с богатеями — владельцами транспортных средств, оплачивая их услуги продуктами: мукой, табаком, чаем. Получив эти продукты от Якутторга в уплату за перевозку, кулачье везло их сперва к себе в амбары, а затем уже как свои собственные сбывало в низовья и стойбища кочевников, устанавливая свои грабительские меновые цены.

Собранную пушнину кулаки не спешили сдавать государству, а хранили у себя. Так снижались богатейшие экспортные возможности Якутии. Несмотря на огромные затраты правительства, закабаленному долгами беднейшему населению и кочевникам легче не становилось. Кулаки продолжали богатеть. В конечном итоге такая ситуация расширяла поле деятельности белобандитов. Им удавалось поднимать на восстания не только кулаков, но и бедняков.

«Как изменить положение?» — лихорадочно думал Сыроежкин. Он понимал необходимость вырвать из рук богатеев транспортные средства и таким путем в корне изменить сложившийся порядок снабжения продуктами питания и товарами бедняцкого и кочевого населения. Но как это осуществить?

С помощью все того же Бориса Леванова Сыроежкин продолжал изучать историю края, стремясь найти ответ на мучивший его вопрос. Основной неразрешенной задачей оставалась доставка товаров и продовольствия в глубинные районы Северной Якутии по Колыме и Индигирке.

Архивные документы говорили, что еще по инициативе Ломоносова, в царствование Анны Иоанновны и при других царях делались попытки проникнуть в Индигирку со стороны моря, но все они заканчивались трагически: люди и суда погибали, будучи не в состоянии сойти с мели. А между тем недалеко от устья, у селения русское Устье, река Индигирка имеет глубину до десяти метров, а дальше она распадается на мелкие протоки, образует рукава и дельту.

Перед отъездом в Якутию Григорий долго рылся в библиотеках и архивах. Исписал несколько толстых общих тетрадей. Говорил с бывалыми людьми…

Леванов, оказывается, тоже перерыл якутские архивы. Тщательно изучив местную обстановку и исторические факты, он пришел к выводу: попытки выйти в море или войти из него в Индигирку оканчивались неудачей лишь потому, что суда строились килевыми. Русские люди с незапамятных времен пробирались на Аляску, спускались до Сан-Франциско, возможно, еще до открытия Америки Колумбом! На каких же судах они могли добраться до Анадыря и до Аляски? Не на килевых. А как сооружают свои байдары эскимосы, живущие на побережье Чукотки? В форме яйца, опрокинутого тупым концом вниз.