— Какой же я был дурак.

Василий Иванович и его начальник удивленно переглянулись.

— Теперь, товарищи, — сказал Холмин пряча фотографию в карман, — я больше не буду вас беспокоить. Спасибо за содействие. Желаю вам всего хорошего. Прощайте…

Командир полка и его «завхоз» дружили уже много лет и поэтому могли говорить откровенно. Когда неприятный для них визитер вышел из канцелярии, командир обратился к своему приятелю:

— Ты, Василь Иваныч, во всем этом что-нибудь понимаешь?

— Очень мало, — ответил «завхоз». — Но уж если энкаведисты сами себя начали дураками называть, то, пожалуй, советской власти скоро конец.

— И вполне возможно. — согласился с ним командир.

Глава 15

Раскрытие тайны

Едва Холмин вошел в комендатуру, как к нему бросился дежурный.

— Товарищ агент! Вас спешно требует начальник отдела. Два раза справлялся по телефону. Скорее идите!..

В кабинете Бадмаева был и полковник Гундосов, по обыкновению сидевший за столом в начальственном кресле. Увидев входящего Холмина, начальник отдела недовольно и раздраженно загудел:

— Где вы пропали? Не найдешь вас, когда нужно. Здесь такие дела, а вам — хоть бы хны.

— Какие дела? — спросил Холмин.

— Скверные, браток. Совсем швах — ответил за начальника Гундосов. — Сегодня утром мы получили сразу два запроса: из краевого управления НКВД и от Николая Иваныча с Лубянки. Интересуются «рукой майора Громова». В общем и целом, дождались мы шторма, как из него только выйдем?

— В связи с этим. — сказал Бадмаев — нами намечен ряд оперативных мероприятий, во-первых, мы решили, для более успешных поисков этой растреклятой «руки», прикрепить к вам несколько самых опытных наших работников.

— Не надо, — махнул рукою Холмин.

— То есть как это не надо? Почему? — уставился на него подбородком Бадмаев.

— Вы опоздали, гражданин начальник. Я нашел «руку майора Громова».

Гундосов подскочил в кресле. Бадмаев, гулко икнув, растерянно заморгал узкими глазами. Полные недоверия голоса обоих слились в один возглас:

— Не может быть! Вы шутите!

— Нисколько. Я раскрыл, вернее, почти раскрыл сегодня тайну «руки». Мне не хватает только некоторых подробностей, — произнес Холмин спокойно.

Ему очень трудно было сохранять спокойствие во время этого разговора, но он всё-таки его сохранил.

— Кто этот бандит? — оправившись от удивления, воскликнул начальник отдела.

— Кто? — вторя ему, заорал Гундосов.

На их восклицания Холмин ответил, тщательно подбирая слова:

— Если вы, граждане, на этом настаиваете, то я вам, конечно, скажу. Но только не сейчас. Ведь сразу вы мне, наверняка, не поверите, Потребуете доказательств и подтверждений моих слов. А это я хотел бы сделать при большем количестве свидетелей. Поэтому прошу вас пригласить сюда несколько ваших работников. Тогда я скажу.

Бадмаев нетерпеливо замотал подбородком.

— Ну, чего тянуть, товарищ агент? Давайте скорее!

— Вызывайте свидетелей! — решительно и настойчиво повторил Холмин.

— А «рука», за это время, не сбежит? — забеспокоился, вдруг, Гундосов.

Холмин посмотрел на энкаведистов, странно улыбаясь.

— Думаю, что нет. «Рука майора Громова» еще не закончила, здесь своего дела.

— Тогда давай, майор! Зови сюда своих руководящих работников. Свистать их наверх, — тоном приказа произнес Гундосов.

Начальник отдела нажал на кнопку звонка, вызывая своего личного секретаря…

Через десять минут в кабинете начальника отдела НКВД собралось восемь, так называемых «руководящих работников». Среди них Холмин видел знакомые физиономии секретаря партийного бюро Кислицкого, нового коменданта, бадмаевского юнца-секретаря, врача Демента, досрочно выпущенного из карцера и своего бывшего следователя — комсомольца с туповатым лицом. Некоторые, запасливо захватившие с собой стулья, уселись на них: остальные стали вдоль степ с двух сторон.

— Так вот, братиш… то есть, товарищи, — заговорил Гундосов, обращаясь к ним. — Наш спецагент Холмин взял на абордаж «руку майора Громова». Нашел ее, значит. Про это он нам сейчас и доложит.

По кабинету прошла волна приглушенного шепота, недоверчивого и удивленного.

— Давайте, товарищ агент! Докладывайте! — кивнул Холмину начальник отдела, садясь на стул справа от Гундосова, шагах в трех от него.

Холмин повернулся к собравшимся, шагнул вперед и остановился. Затаив дыхание, с замершим сердцем, он ждал, что будет дальше, Прошла минута в напряженном молчании и началась вторая.

— Что же вы молчите? Чего ждете? — наконец, раздался чей-то нетерпеливый возглас.

Холмин вздрогнул и невольно втянул голосу в плечи. В третий раз за сегодняшний день ожидал он выстрела «руки». Но его не было и, с трудом переведя дыхание, он начал говорить:

— Граждане работники отдела НКВД! Задание, которое мне поручил ваш начальник, много выполнено. «Рука майора Громова» найдена. Сейчас я вам вкратце расскажу, как произошло раскрытие тайны и приведу необходимые доказательства. Прошу выслушать меня внимательно и не перебивая!.

Он сделал паузу и окинул взглядом собравшихся энкаведистов. С побледневших или покрасневших от возбуждения лиц на него смотрели два десятка любопытных, испуганных и недоверчивых глаз.

— Весь ход расследования дела «руки», — продолжал Холмин, — я здесь излагать не буду. Большинство из вас с ним знакомо, напомню только некоторые подробности и сообщу неизвестные вам. С чего началось дело «руки майора Громова»? Было убито двое сотрудников отдела НКВД и, на груди каждого из них обнаружили угрожающие записки, написанные рукой убийцы. Вы их читали и вероятно помните, что дактилоскопический сектор не нашел на них отпечатков пальцев. Вскоре после этого был застрелен ваш комендант, уже в самом отделе. На записке, приколотой к его груди, следы пальцев также не найдены. Следовательно, руки убийцы были в перчатках. Кстати, эти перчатки вы видели впоследствии на руках призрака. Четвертой жертвой оказался капитан Якубович, следователь, допрашивавший в свое время, майора Громова. Убивая этих четверых людей, «рука» выполнила те свои угрозы, о которых писала. Все четверо убитых, так или иначе, причастии к расстрелу осужденного майора. После первых двух убийств подозрение пало на трех граждан и одну… гражданку и их арестовали. Это — директор гостиницы Селезнев, ее коридорный Захарчук, Ольга Громова и сапожник Ищенко. Подозрения оказались абсолютно неосновательными. Селезнев и Ольга Громова выпущены из тюрьмы, а остальные двое… Они все еще сидят, гражданин начальник?

Бадмаев отрицательно помотал подбородком.

— Позавчера и их выпустил. Ихние морды уже достаточно поджили.

— Вот и отлично, — сказал Холмин. — Двумя освобожденными больше. Но я продолжу свое, гм… повествование. За полчаса до смерти капитал Якубович сказал мне следующее: «Я знаю, кто «рука майора Громова». Я сразу догадался». При этом, показывая глазами на стол президиума, он предостерегающе добавил: — «Никому ничего не говорите. Особенно им». За столом президиума, в этот момент стояли четверо: вы — начальник отдела, вы — полковник, вы — секретарь партбюро и ныне покойный капитан Шелудяк. Кто-то из четверых что-то знал о «руке», а, может быть, даже являлся ее сообщником.

Опять по кабинету прошла волна сдержанного шепота, но на этот раз, не только удивленного, а и тревожного. Холмин подождал, пока шепот стихнет и заговорил снова:

— Никаких подробностей о «руке» узнать у Якубовича мне не удалось. Спустя полчаса, после моего первого и последнего короткого разговора с ним, он был мертв. Бумага записки, приколотой к его груди, содержала очень вескую улику против капитана Шелудяка: отпечатки его пальцев. Естественно, что все подозрения пали на него. Они усугублялись еще двумя обстоятельствами. Во-первых, капитан Шелудяк, по социальному происхождению из, так называемых, бывших, т. е. сын дьячка, во-вторых, он пытался занять в отделе место майора Бадмаева. Дальнейшие события показали, что подозрения против Шелудяка не соответствуют действительности. Он умер на допросе, а убийства не прекратилась и, всеми вами виденный «призрак» продолжал бродить по отделу. К сожалению, я не читал показаний Шелудяка и еще одного заключенного, — Беларского, — а начальник отдела упорно не желает познакомить меня с содержанием этих, кстати сказать, похищенных «рукой», документов. По-видимому, в них содержалось нечто, не подлежащее оглашению даже мне. Не правда ли, гражданин майор?