После слов "спокойной ночи" и окончания телефонного разговора близость вновь вернулась к супругам.

Марио Бельо не было дома, когда звонила Эсперанса, но электронное подслушивающее устройство, находившееся в его комнате, записало с высоким качеством весь разговор и позволило ему позднее послушать, о чем беседовали его мать и расстроенная жена Сильвио.

В маленькой пластмассовой коробочке была зафиксирована весьма важная информация.

Когда он вернулся поздно ночью, то сразу же заметил, что электронное подслушивающее устройство записало телефонный разговор. Надев наушники, чтобы не создавать шума, Бельо с удивлением прослушал запись. Затем положил ее в карман своей куртки и вытянулся на кровати, положив руки под голову и шепча проклятия по адресу какой-то женщины. На следующий день он встал пораньше, накинул куртку и отправился к шефу.

— Операцию с Сильвио нужно отменить.

— Что, испугались?

— Ты тоже испугаешься, когда узнаешь, что я скажу тебе.

— Говори же, не тяни.

— Послушай эту запись.

Насарио с удивлением прослушал запись. Он не видел другого выхода, как заменить Сильвио на посту ответственного за военную деятельность в "Альфе", хотя все еще не соглашался с тем, что звонок Эсперансы был делом рук ее мужа. Сильвио, исходя из ситуации, которую он вызвал, думал, что его пригласит Насарио и скажет примерно следующее: "Послушай, Сильвио, оставь все это, выхода в море не будет. Мать Бельо каким-то образом пронюхала об этом и угрожает заявить в ФБР". Тогда он какое-то время будет протестовать, настаивая на выходе в море. Но Насарио приготовил для него нечто совершенно неожиданное.

— Ты "сгорел", Сильвио, эти дьяволы до всего докопались. На какое-то время необходимо передать военные вопросы в ведение другого.

Сильвио Мора больше не считался твердым человеком, и теперь его уже никто не видел в военном продовольственном магазине на Фледжер-стрит. Однако, благодаря Насарио, дело не дошло до позорного исключения его из организации. Его перевели на работу по гражданской специальности внутри организации. Сильвио сменил униформу на гражданский костюм и снова всплыл на поверхность. Снисходительность шефа была отражением его собственной посредственности. Освободившееся место перешло к Чино. Без славы и сожаления был похоронен миф о Сильвио Мора, ученике "бывалого капитана". В качестве эпитафии Андрес Насарио сказал ему, смещая его с должности:

— Не печалься, значит, так нужно.

После эпизода с Инагуа было сокращено количество террористических операций, проводимых "Альфой-66". Андрес Насарио даже и не подозревал о том, что Центральное разведывательное управление завело дело по этому небольшому происшествию. Американцам казалось подозрительным, что двигатели у "Хоупа" вышли из строя и что именно этим объясняется задержка в пути и последующее изменение курса. Они не верили также и тому, что решение подойти к Багамским островам было принято в целях спасения и получения необходимой помощи. И наконец, им показался странным тот факт, что задержанные назвали себя агентами ЦРУ и попросили, чтобы о них открытым текстом сообщили властям Соединенных Штатов. По своим обычным каналам ЦРУ сообщило о намерении не поощрять новые операции против Кубы и не оказывать им поддержки до особого указания. Во время этого вынужденного перерыва члены "Альфы-66", занимавшиеся ранее вооруженными действиями, выполняли обычные гражданские обязанности и отдельные поручения. ЦРУ даже оказало содействие в устройстве на работу лиц из этой группы. В некоторых случаях оно прибегало к крайним мерам, давлению и даже разрешало эти вопросы с помощью правительства, которому приходилось идти на "отдельные нарушения" трудового законодательства. Добиться такого положения было нелегко — рабочих мест не хватало, однако Чино не оказался среди тех, у которых устройство на работу шло тяжело. Он получил место в городском совете Майами. Ему помогло то обстоятельство, что Ферр, председатель муниципального совета города Майами, был, с одной стороны, приверженцем Насарио, а с другой — работал на ЦРУ.

По роду своих новых служебных обязанностей Чино пришлось встречаться со многими эмигрантами-кубинцами, которые посещали муниципальный совет. Там ему довелось услышать много всяких историй. Вот одна из них.

Эзабель З. приехала с Кубы осенью 1965 года. С тех пор ее муж непрерывно работал. Он продал все, что у них было, попросил взаймы денег у знакомых и родственников, чтобы открыть небольшой магазин на 8-й улице. Ему и другим кубинцам удалось так поставить дела, что от своих предприятий они получали доход. Все шло хорошо до тех пор, пока они не стали конкурентами сильных людей города. Слишком много народу шло в их магазины. Владельцы крупных торговых центров города решили, что настало время прекратить это соперничество. Им нужно было заставить клиентов, проживающих по 8-й улице, идти за покупками в крупные магазины города. Все остальное сделала пропаганда. Однажды, когда дела кубинцев — владельцев мелких лавок по 8-й улице пошли особенно удачно, к ним прибыл чиновник от городских властей, чтобы оценить их собственность под предлогом перестроек в квартале. Нелегко было начинать все сначала. Положение Эзабель еще больше осложнилось, когда ее муж тяжело заболел. Затраты на лекарства и консультации у врачей поглотили все их сбережения. Несмотря на это, муж скончался. Это был первый удар судьбы. У них был сын, связанный с какой-то группой террористов, но, подавленный семейным горем, он решил уйти из шайки. Этим воспользовались его личные враги, которые распространяли слухи, что он якобы "скрытый коммунист", так как постоянно жаловался на плохое отношение к нему своего отца. Вдова и ее сын были обречены на нищету. Вот тогда к парню подослали человека, который сказал ему: "Мы тебя хорошо знаем по работе в нашей организации и понимаем, что к тебе там относились плохо. Ты получишь возможность морально отомстить своим обидчикам. Мы знаем ваше семейное горе и трагедию, которую пережила мать, поэтому окажем тебе денежную помощь". У него не было другого выхода, как согласиться на все предложения. Его послали в Южную Америку, в Чили, где он работает вместе с другими кубинцами. Но судьба продолжает играть с ним злую шутку. Один из кубинцев, с которым он вместе работает, его злобный противник. Эзабель это объясняет таким образом:

"Его зовут Орландо Бош Авила. Мы познакомились с ним давно, двадцать лет тому назад или даже больше, когда наш сын заболел и кто-то рекомендовал мне Боша как хорошего врача. Это было в городе Санта-Клара. Я должна была найти такого частного врача, который бы за лечение брал не слишком много. Общественные поликлиники были слишком ужасными, нельзя было и думать о том, чтобы лечиться в них. Они были предназначены для негров и очень бедных людей, а мы, хотя и не были миллионерами, все же могли кое-что заплатить. И вот, как я уже говорила, нам дали адрес Боша, который жил на улице Сан Матео, и его телефон. Я позвонила. Женский голос ответил, что доктор принимает с трех часов. Бош был известен как хороший педиатр. Говорили, что он здесь в США работал врачом в детских больницах Огайо и Теннесси, а также в столичной детской больнице. Он осмотрел моего сына, а затем отозвал меня в сторону и сообщил, что болезнь излечима, но необходимы время и деньги. И он поинтересовался, есть ли у нас деньги. Я была поражена. Видя, что я затрудняюсь ответить на его вопрос, он повернулся ко мне спиной и занялся другим клиентом. И теперь я думаю: "Какие же идеалы защищает мой сын, если он вместе с этим человеком?"

В конце 1974 года Чино пришлось неоднократно вести беседы с членами различных террористических организаций. Он искал возможность найти себе "место" в одной из тех, которые еще оставались на содержании ЦРУ. Было ясно, что ЦРУ не отказалось от антикубинской террористической деятельности на самой территории Кубы или в Соединенных Штатах и что эти мероприятия уже распространились и на другие страны Латинской Америки.