— Что же ты придумал?

— Первое, что взбрело мне в голову. Помню, что я говорил ему о своей девушке, он уже знал кое-что о ней, даже давал мне советы. Я сказал: "У меня очень трудное положение, мне нужны деньги. И тогда я вспомнил о компасах, они красивые… Это она сбила меня с толку". Он долго смотрел на меня, как бы пытаясь угадать мои мысли.

Затем он говорил мне о честности, о том, во что это мне обойдется не только с юридической точки зрения, но и с моральной стороны, говорил, как хорошо себя чувствуешь, когда совесть твоя чиста. Он рассказывал мне о доверии к людям, о том, что доверять — это норма человеческого поведения. Ругал меня за то, что я не обратился за советом к товарищам или еще к кому-либо, чтобы они могли заранее объяснить мне ошибочность моего поступка. "Почему не пришел и не рассказал мне?" "Раньше я так поступал, а в тот момент не мог", — ответил я. В конце концов он дал мне еще два-три совета и сказал, чтобы я не беспокоился о последствиях, шел к себе домой и хорошо обо всем подумал. А что касается моей проблемы, он достал из кармана и протянул мне пятьдесят песо. "Я не знаю, — сказал он, — дали бы тебе столько за компасы, но это все, что могу тебе предложить в долг. Не торопись возвращать их мне, в первую очередь постарайся уладить свои отношения с этой девушкой, не обижай ее".

Я уже не помню, о чем мы еще говорили. Он проводил меня до поста на выходе из части и попрощался со мной, как будто бы это была просто дружеская встреча. И тогда я чувствовал себя самым подлым и низким человеком на земле. Никто не шел следом за мной и не пытался проверить, правда ли то, о чем я рассказывал. Никто, понимаешь? Они просто поверили мне, а я предал это доверие.

Зачем я тебе это рассказываю? Для сравнения. А здесь что произошло с нами? Мы говорили правду, мы никого не пытались обмануть, а нам не верили. Меня хотели вывернуть наизнанку, пытались втянуть в свои дела, потому что я рассказал все то, что знал и о чем думал. Я им верил, и именно они теперь предают мое доверие.

Вот все, что я хотел сказать тебе. Нельзя быть слепым и не видеть того, что творится вокруг. Те люди, которые не говорят и не думают, как все, они-то и не верят никому.

— Итак, твоя сентиментальность постепенно рассеивается, и ты, кажется, сожалеешь об этом. Это плохо.

Резкий скрип тормозов и громкий сигнал прервал их беседу. Из кабины грузовика им широко улыбался Каэтано. Трое с "Моей мечты" снова собрались вместе.

— Эй! — закричал Каэтано, выпрыгивая из кабины. — Я же говорил, что однажды подъеду и окликну вас!

— Но ты же говорил, что подъедешь на легковом автомобиле, — возразил Чино, — а приехал на грузовике.

Каэтано подвел их к кузову и с гордостью начал объяснять, что у него за груз:

— Телевизоры, проигрыватели, магнитофоны, холодильники, мебель — все новенькое, с иголочки. Что желаешь? Будет доставлено к вам на дом.

Чино был удивлен:

— Зачем нам чужие вещи?

— А ты как?

Тони отрицательно покачал головой:

— Нет, старик…

— Ладно, напрасно отказываетесь, потом не говорите, что Каэтано подвел вас.

Минуту царила гнетущая тишина. Затем Каэтано начал прощаться, Когда он пожимал руку Чино, тот обратил внимание, что на запястье у него ничего нет. Каэтано поймал его взгляд:

— Я знаю, о чем ты думаешь. Подарил я мой "Роллекс" и пока не смог приобрести другой. Но ведь я только начинаю. Попробовал было работать в одном месте, но заработка едва хватало на питание. Каждую неделю расплачивался с долгами, и мне оставалось только на кусок колбасы и буханку хлеба. Я делил все это на порции — на понедельник, на вторник, на среду, но в конце концов мне это надоело. Сейчас я занялся одним серьезным делом. Ты еще услышишь обо мне, попомни! И еще увидишь на этой руке самый модный "Роллекс". Это тоже не забудь. — Разговорившись о вещах интересных и приятных, Каэтано внезапно повернулся к ним спиной — знай, дескать, наших, — сел в машину и скрылся в направлении к Коконат Гроув.

ОДИССЕЯ С СУДНОМ

Как и в период побега на "Моей мечте", Тони и Чино снова подняли якорь, чтобы выйти навстречу своей честолюбивой цели. На этот раз они хотели превратиться в рыбаков, промышляющих лангустов. Бум, связанный с обнаружением больших запасов лангустов в водах Багамских островов, возбудил в людях алчность, и многие оказались втянутыми в этот неудержимый водоворот. Чино и Тони тоже попали в его многообещающую орбиту. Во-первых, нужно было достать новое судно, подходящее для лова в больших объемах. Судно, заменившее "Мою мечту", было продано, а деньги вложены в новое — деревянный корпус длиной двадцать восемь футов, внешне еще хранивший признаки того, что когда-то судно было на плаву. С оптимизмом и энтузиазмом поднялись они на борт этой старой морской посудины и отвели ее к месту дальней стоянки в Хоумстед. Здесь одна мексиканская семья сдала им уголок своего ранчо, чтобы они могли жить там до окончания ремонта.

Битва за то, чтобы оживить старую иссохшуюся посудину, была упорной, но безрезультатной. Она оставила на лице Чино такой шрам, что даже хирургам не удалось полностью ликвидировать его следы.

Это произошло в воскресенье. Прибыли рано, чтобы успеть побольше сделать, к тому же в Хоумстеде стояла хорошая погода, и они решили поработать как следует. Когда обрабатывали корпус судна, наждак раскололся и, отскочив, ударил в лицо Чино, глубоко разрезав правую щеку. Не подозревая, что ранение серьезное, он спросил своего помощника:

— Посмотри, что там у меня.

Тони ответил испуганно:

— Пойдем скорее отсюда!

Чино подошел к автомобилю и, наклонившись, заглянул в зеркальце заднего вида. Там он увидел огромную рану. Кожа на рассеченной щеке свисала, и рана кровоточила. Чино сел за руль и погнал автомобиль. Шестьдесят миль, уцепившись за руль, он проехал на большой скорости. Тони, сидя рядом, время от времени вытирал кровь и спрашивал у Чино о его самочувствии. В одном из маленьких населенных пунктов на пути следования они сделали остановку, чтобы купить бинты. Женщина, работавшая в аптеке, растерялась, увидев клиента с такой страшной раной, и потеряла сознание.

Наконец прибыли в Майами. Любопытные удивленно смотрели на странного шофера. Врач не поверил, что Чино сам вел в таком виде автомобиль. Четырнадцать стежков на рваной ране поставили точку на морских проектах в Хоумстеде, но полностью не уничтожили их честолюбивых намерений. Напротив, они снова начали собирать деньги, взяли часть взаймы и принялись объезжать причалы в надежде, что, может быть, им удастся найти новое судно. Однажды они встретились на дороге с одним американцем, который ехал в автомобиле с ребенком, по-видимому его сыном. По всему было видно, что этот человек находится в затруднительном положении. Он, видимо, тоже заметил на их лицах что-то похожее на свою собственную трагедию:

— Ищете судно, да?

— А вы что, продаете? — сразу заинтересовался Чино. — Удачная встреча.

— У меня есть кое-что, я уверен, вам подойдет. Если хотите, пойдем посмотрим.

— Это далеко?

— Нет, это близко, я снимаю здесь причал.

Действительно, у судна был приятный внешний вид. Оно имело длину тридцать шесть футов, два двигателя и то, что люди, разбирающиеся в таких вещах, называют "морской легкостью".

— Я отдаю его за три с половиной. Совсем дешево, практически дарю вам. Хотя я мог бы попросить значительно больше, но у меня сейчас нет ни условий, ни времени, чтобы торговаться. Жена находится в таком состоянии, что необходимо срочное хирургическое вмешательство. У меня едва остается время, чтобы продать единственное, что у меня есть под рукой, — это судно, и быстро привезти ей деньги. Я не хочу, чтобы этот бедный ребенок остался сиротой.

Мальчишка окинул всех взглядом, в котором было больше испуга, чем грусти. Чино вспомнил рассказ о тете своего друга. То, о чем говорил американец, звучало убедительно.