У Котлово машину встретили Аукатов с Георгиевым. В коляске сидел Чернов. Вся его одежда, лицо и руки были покрыты грязью. Потеряв след машины, мотоциклисты засели у дома Чернова. Оправившись после падения с машины, браконьер пришел сюда.
…В Сельском Совете участковый докладывал по телефону начальнику районной милиции:
— Джексенов только что прибыл. Да вот он и сам. Передаю трубку.
Инспектор подошел к телефону.
— Здравствуйте, товарищ майор! Задержаны Чернов и шофер Показуев. В машине шесть голов севрюги, суводные сети. Чернов ранее штрафовался… Хорошо. До свиданья! — Джексенов положил трубку и повернулся к мотоциклистам:
— Аукатов, садитесь за руль машины. Вы, Георгиев, доставьте задержанных в милицию. Завтра материалы на браконьеров передаем в суд…
НИКОЛАЙ РАЗУМОВСКИЙ, МАРИАННА ИВАНОВА
РАССЛЕДОВАНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Когда постучали, Татьяна Петровна легко встала и отворила дверь.
— Захаровы здесь живут?
Человек был четко виден в пролете двери. Высокий, широкоплечий, в мягком плаще. За ним смыкалась темнота, было слышно, как шумит озеро. Оно было совсем близко — днем синее, спокойное, ночью шумело даже от малейшего ветерка. Татьяна Петровна привыкла к этому мерному шуму. Домик стоял на самом берегу.
— У вас сдается комната?
— Да. Только, может, вам не понравится. Просто у нас. Одна ведь я с сынишкой живу. Муж погиб. Шоферил. И в аварию…
Гость тщательно вытер ноги, прошел в дом. Комната, оклеенная веселыми и светлыми обоями, видимо, понравилась ему.
— Хорошо, хорошо, — проговорил он, точно думая о чем-то другом.
Татьяна Петровна пригласила его выпить чаю. За столом гость разговорился. Он рассказал, что приехал из Алма-Аты, будет работать в отделе коммунального хозяйства, а зовут его Дымовым Константином Григорьевичем. Семья? Не сложилась семья. Холостяк…
Он попросил разрешения закурить. Татьяна Петровна поставила на стол пепельницу-башмачок.
— Работаю в комиссионном магазине.
Гость глядел на нее и улыбался.
…Колька появился уже в конце вечера. Он влетел в комнату, еще не остывший от путешествия через озеро на плоту. Они сами, мальчишки, плот этот строили — он да Вовка и еще Сенька-Фитиль. Ночью поехали в лес, что на той стороне озера. Страшно было, Фитиль боялся, а он, Колька, ничуть. Даже цветок сорвал там. Вот…
И он протянул матери темно-лиловый бархатистый ирис.
— Что ж ты, Николушка, делаешь? — упрекнула его мать. — Разве можно так? А если бы утонули?
— Все были мальчишками, — улыбнулся Дымов.
Татьяна Петровна ласково погладила голову сына.
— Дядя, а у вас есть книжки про шпионов, про преступников?
— Таких нет…
— А у нас тут до вас жил жилец, так мы с ним все читали про шпионов. Я вырасту, в разведчики пойду!
— Сиди уж, разведчик, — засмеялась мать. — Таких болтунов и не берут!
Дымов поблагодарил хозяйку, обещал пойти с Колей завтра на озеро и ушел, тихо прикрыв за собой дверь.
«Внимательный какой к мальчику», — подумала Татьяна Петровна, — вот бы ему, моему Николке, отца такого»…
Она убрала посуду, вымыла пепельницу-башмачок и поставила ее на столик у двери жильца. Может, встанет ночью, закурить захочет…
Дымов жил тихо — по утрам вставал и уходил на работу. По вечерам долго беседовал с Колей. Иногда они вместе ходили на озеро рыбачить или в кино. Татьяна Петровна только радовалась, глядя на них.
Как-то Дымов обратился к хозяйке:
— Обанкротился, знаете, — сказал он, — надо и с вами рассчитаться. Не продадите ли мне кое-какие вещички?
— С удовольствием, — согласилась Татьяна Петровна.
Через несколько дней Дымов явился домой в сопровождении двух мужчин. Один из них нес большой чемодан.
— Вы разрешите — мой друг у меня переночует? — спросил он. — А вот это вам!
И он протянул ей букет цветов.
— Никогда не дарил цветов женщинам. Но вы такая милая. У вас я как дома…
Татьяна Петровна даже зарделась от удовольствия.
Коля, конечно, проскользнул в комнату жильца. За столом сидели все трое и пили. Невысокий и очень широкий, точно квадратный, парень лихо опрокидывал стакан в рот, и, морщась, занюхивал корочкой. Коля засмеялся.
— Чего лыбишься? — сердито спросил Квадратный. — Водки хочешь?
— Пионеры водку не пьют, — ответил Коля.
— Научишься со временем, — осклабился Квадратный и налил себе еще полстакана.
— У нас один мальчик есть в классе — Гошка, — сказал Коля, — у него отец всегда пьяный. И Гошке уроки учить не дает, и бьет его. А мы на совете отряда постановили и пошли к нему на производство, к отцу, чтобы его там проработали…
— Ну и что? Исправился папаша?
— Н-не знаю, — нерешительно произнес Коля и вспомнил, что только сегодня Гошку дразнили девчонки, что у него фонарь под глазом.
— Вот то-то и оно, пацан! — захохотал Квадратный. — А как тут с заработками? — спросил он Дымова.
— Жить можно, — уклончиво ответил тот, и они посмотрели на Колю.
— Иди-ка отсюда, нам поговорить надо, — сказал Дымов и бесцеремонно выпроводил мальчика за дверь.
Коля задохнулся от обиды. Его выгнали, а Дымов совсем забыл, что обещал сегодня пойти с ним в парк. Променял его на какого-то… Слезы обиды жгли Коле глаза. Он уселся недалеко от двери на сундучок. Из двери высунулся Квадратный и, не заметив Колю в сумерках коридора, проговорил хрипло:
— Утек, пацан-то…
И это было еще обиднее. Коля вспомнил, как еще совсем недавно он вышагивал гордый, с красной повязкой на рукаве, и у него был милицейский свисток. У Вовки тоже был свисток. Они останавливали пешеходов, которые неправильно переходили улицу. И капитан милиции Круглов, тот, что проводит у них в школе занятия, похвалил их.
— Служба работников милиции нелегкая, но почетная, — говорил он. — Начинается она с пешехода, который нарушил правила уличного движения, а кончается поимкой государственных преступников…
— А как их ловят? — спросил Коля.
— По-разному, — ответил Круглов. — Конечно, они на лбу у себя вывески не носят. Наблюдательность надо развивать, ребята. Есть еще в нашей жизни и грабители, и воры, и бандиты, их трудно обнаружить, а вред они наносят большой…
…Дверь из комнаты жильца тихонько отворилась, и кто-то вышел. В руках нес чемодан — тот самый, с которым пришел Квадратный. Задел чемоданом за угол сундука, внутри чемодана ухнуло.
«Пустой», — отметил про себя Коля.
За дверью стало шумно. Дымов кричал на Квадратного, упрекал его за что-то.
— Да я в законе! — огрызнулся Квадратный. — Понимаешь, в законе!
Утром они ушли вместе.
— Уж вы извините, Татьяна Петровна, — вежливо сказал Дымов. — Нашумели мы тут вчера…
— Что ж, дело мужское, — улыбнулась женщина.
— Мам, — позвал Коля, когда они ушли, — дядя Костя себе два новых костюма купил. А говорит — денег нет.
— Не суй нос в чужие дела! — вспылила мать.
Коля обиженно замолчал. Раньше мать никогда так с ним не разговаривала.
Вечером они с Дымовым пошли на озеро. Вечер выдался теплый, безветренный. Жилец был чем-то озабочен, заметно нервничал.
— У вас неприятности, дядя Костя?
— У кого их не бывает? — вздохнул Дымов.
Его рука, большая, теплая, легла на Колино плечо. Мальчик не смел шевельнуться, боясь стряхнуть эту руку. Отец тоже клал ему руку на плечо… Большую, теплую руку.
— Дядя Костя! А что такое «я в законе?»
Рука вздрогнула и сразу исчезла.
— Где ты слышал это?
— А вчера ваш гость говорил. Мы тоже в школе говорим «законная книга» — хорошая значит. Так нам за это попадает. А он взрослый!
— Я этого не слышал. Тебе, должно быть показалось, — ответил Дымов.
— А кем он работает?
— Мастер холодильников. Хотел тут в ателье устроиться. Да платят мало.
— А вы всегда правду говорите, дядя Костя?
— Всегда.
«Знаю я теперь твою правду», — подумал Коля, и когда рука Дымова снова легла на его плечо, он сделал вид, что споткнулся, и отстранился.