Как же объяснить такую словоохотливость обычно сдержанного и предельно скрытного «Кондора»? Только одним: упомянутые заявления и угрозы исходили не от организации как таковой, а от ее наемных убийц — кубинских контрреволюционеров, которые привыкли кричать на всех углах о любой из своих «геройских» акций. Кроме того, «гусанос» — наймиты «корпорации убийств», упоминая «Кондор», просто шантажировали его, как бы говоря: пока мы называем только имя — не больше — этой континентальной организации, но мы можем сделать достоянием гласности ее секреты, если ничего не будет предпринято для спасения вожака — Орландо Боша — и его «соратников». Версия о шантаже представляется тем более убедительной, что четверо арестованных террористов несколько раз говорили представителям судебных властей, что опасаются покушений на свою жизнь. Покушений — с чьей стороны? Об этом они молчали. Но нам, знающим сейчас больше, чем было тогда известно следственным органам, нетрудно догадаться, что задержанные преступники опасались «Кондора». Опасались, что эта организация, которой они служили, может прибегнуть к их физическому уничтожению, чтобы не допустить каких-либо разоблачительных показаний на предстоящем процессе.

Как бы то ни было, «Кондор» был впервые публично и неоднократно упомянут. Однако в то время, в 1976 г., латиноамериканской и мировой общественности еще ничего не было известно о существовании сверхсекретного «картеля репрессий» с таким именем. Поэтому общим было мнение, что речь идет о какой-то новой организации кубинских контрреволюционеров. Утверждению такого мнения способствовало заявление Эрнана Рикардо, который в ответ на вопрос следователя о «Кондоре» сказал:

— Это второе имя кубинской организации КОРУ.

Рикардо, таким образом, не решился открыть всю правду о континентальной террористической организации. А может быть, он, мелкий наемный убийца, этой правды и не знал?

Вот так и получилось, что на долгое время барбадосская трагедия стала ассоциироваться с преступной деятельностью одной лишь только кубинской контрреволюционной эмиграции. А ведь, казалось бы, сам факт участия во взрыве самолета венесуэльцев должен был заставить задуматься о более широком по своему национальному составу характере «Кондора». Да и с каких это пор кубинское эмигрантское отребье стало так богато, чтобы платить 25 тысяч долларов венесуэльским наемникам? К тому же в среде «гусанос» хватало своих «специалистов по политическим убийствам».

Наконец, можно вспомнить и о том, что именно выяснение обстоятельств воздушной катастрофы дало первый след, который в конце концов привел к разоблачению некоторых темных дел «Кондора». Было это так. Арестованный в Каракасе Орландо Бош намекнул на допросе, что к случившемуся незадолго до этого в Вашингтоне покушению на Орландо Летельера причастны кубинские эмигранты. Потянув за данную Бошем ниточку, следствие выяснило, что убийство чилийского патриота — дело рук организации, именуемой «Кондором», и эти сведения, вопреки желаниям американской юстиции, просочились позднее на страницы газет и журналов. Затем стало известно и о других преступлениях «корпорации убийств».

Но когда в конце 70-х годов в мировой прессе начали появляться первые сведения о структуре и деятельности наднациональной террористической организации — сведения, которые подтвердили давно существовавшие подозрения о сотрудничестве спецслужб латиноамериканских диктатур под общим руководством ЦРУ, уже мало кто помнил к тому времени, что люди «Кондора» взяли на себя ответственность за гибель 73 пассажиров самолета кубинской авиакомпании. Поэтому еще и до сегодняшнего дня можно встретиться в печати с ошибочным мнением, что эта воздушная диверсия была организована только и исключительно эмигрантами с Кубы, которые использовали нанятых за деньги исполнителей-венесуэльцев.

…26 октября 1976 г. Эрнан Рикардо и Фредди Луго были под стражей отправлены на родину, в Венесуэлу. В латиноамериканской печати высказывалось мнение, что власти Тринидада и Тобаго, равно как и Барбадоса, не решились судить их на своей территории или передать кубинским судебным органам, опасаясь мести остававшихся на свободе соучастников арестованных террористов.

Рикардо и Луго были улыбчивы, почти веселы в самолете, которым летели из Порт-оф-Спейна в Каракас. Они радовались, что их не передали Кубе, где их ждало бы заслуженное возмездие. К тому же они решили к этому моменту, что в венесуэльском суде будут полностью отрицать свою вину, откажутся от прежних показаний, ссылаясь на следующее якобы имевшее место обстоятельство: эти показания, дескать, были вырваны у них «с помощью психологических пыток».

Впрочем, впервые о своей мнимой невиновности террористы заявили здесь же, в самолете, в интервью Асдрубалу Сурита, специальному корреспонденту реакционной венесуэльской газеты «Мундо».

Вот выдержки из этого интервью.

Фредди Луго рассказывал:

— Все произошло так быстро, что мне до сих пор все это кажется сном. Тюрьма, негры, которые задают нам вопросы на плохом испанском языке…

— Зачем ты с Эрнаном поехал на Тринидад и Тобаго и на Барбадос? — задал вопрос журналист, знавший Луго и раньше.

— Мы с Эрнаном друзья, — объяснил Луго. — И нам обоим нужно было за границей одно и то же — купить кое-что из того, что требуется для фотографирования, которым мы занимаемся.

— А деньги на поездку откуда?

— Скопили…

— Когда ты узнал о трагическом инциденте с кубинским самолетом?

— На Тринидаде, на следующий день. Когда нас задержали, я уже знал о воздушной катастрофе, услышал по радио. Но английским я не владею. Так что не понял, где это произошло. Не то в Чили, думал я, не то в Венесуэле. А вот о чем я совсем уж не думал, так это о том, что речь шла о самолете, которым случайно летели мы сами и с которого накануне сошли на Барбадосе.

Так убийцы прикидывались невинными овечками, случайно попавшими в переплет.

В Венесуэле Рикардо и Луго содержались первое время в здании ДИСИП — Управления тайной полиции. Позднее, 9 ноября, вместе с Бошем и Посада Каррилесом их перевели в так называемую «Образцовую тюрьму» Каракаса.

Переезд в «Образцовую тюрьму», находящуюся в микрорайоне Катиа, в восьми километрах от Лас Чагуарамос, где расположен ДИСИП, состоялся в обстановке глубокой секретности. Власти официально объявили, что перемещение Рикардо, Луго, Боша и Посада Каррилеса состоится утром 10 ноября. Однако полицейская операция (именно операция, иначе не назовешь) началась 9-го, поздним вечером. Террористов везли в бронированных машинах, которые обычно используются полицией при стычках с разгоняемыми демонстрантами. Полсотни полицейских охраняли четырех преступников.

Венесуэльские и иностранные журналисты, охотившиеся за новостями по делу о взрыве кубинского самолета, были вне себя от досады. Лишь корреспонденту одного из каналов местного телевидения случайно удалось отснять несколько кадров, да и то неясных: машины, движущиеся во тьме, еле видные фигуры вооруженных до зубов охранников.

Однако не из-за журналистов операция проводилась в секрете. Как уже говорилось, обвиняемые опасались покушений на свою жизнь.

В преддверии процесса подсудимым было предъявлено обвинение в предумышленном убийстве, незаконном владении оружием и использовании фальшивых документов. Доказательств вины было более чем достаточно. Эти доказательства были представлены следователями и экспертами Венесуэлы, Кубы, Барбадоса и Тринидада и Тобаго.

Конец трагической истории? Добродетель торжествует, зло наказано?

Увы! Преступление опять, как и в случае с убийством Летельера, осталось фактически без наказания. Почему? Скорее всего ответом может служить следующее высказывание венесуэльской газеты «Пунто», которая еще 28 октября 1976 г. утверждала: «Могущественные группы в этой стране и за рубежом оказывают давление, добиваясь освобождения подозреваемых».

Адвокаты террористов, щедро оплаченные, как утверждает кубинская печать, Центральным разведывательным управлением США, прибегли к тактике проволочек, чтобы утопить обвинительные материалы в трясине судебного крючкотворства.