— Заходите! — воскликнул Колин. — Заходите же, не оставляйте старого боевого коня одного. Мерзкое состояние! Кристи, пойди принеси три стакана и еще одну бутылку. Ну, а все остальные придвигайте стулья поближе! Так, чтобы я мог вас видеть. А то у меня всего-то и дела, что вот это.
Он делил свой досуг между несколько уже поубавившимся содержимым бутылки и легким, двадцатого калибра, охотничьим ружьем, которое пытался почистить и смазать.
18
— Кетти, дорогая, очень рад снова видеть твою рожицу, — продолжал Колин, поднимая ружье и глядя на Кетрин через стол. — Чем ты занималась? Покажи мне что-нибудь, чтобы я мог пострелять в цель!
Сван перевел на него взгляд, круто повернулся и бросился к двери, но Кетрин мгновенно повернула ключ и прислонилась к двери спиной.
— С удовольствием, дядя Колин, — сладким голосом ответила она.
— Отлично, Кетти. А ты как поживаешь, Алан? Видел, что они со мной сделали? Запеленали, словно мумию. Хоть бы кресло дали, чтобы я мог немного передвигаться!
Он задумался, потом смущенно кашлянул и поставил ружье рядом с кроватью.
— Я счастлив, — сказал он неожиданно. — Может, это и неуместно, но я счастлив. Вы уже слышали, что, собственно, со мной произошло? Сухой лед. Так же, как и с Энгусом. Значит, все-таки это было убийство. Жаль всё же беднягу Форбса… Никогда я не питал к нему зла. Постойте, а где Фелл? Почему он не здесь? Что с Феллом?
Вне себя от отчаяния, Кетрин ответила:
— Ушел с людьми из местной обороны. Дядя Колин, пожалуйста, выслушайте меня. Я хочу кое-что рассказать вам. Этот мерзкий репортер, после того как обещал, что…
— Как это ему пришло в голову вступить в местную оборону, в его-то возрасте и при его весе? Глупо, более того — просто опасно для жизни.
— Ну, пожалуйста, дядя Колин, выслушайте меня!
— Конечно, дорогая, конечно. Вступил в местную оборону! В жизни не слыхал подобной глупости!
— Этот репортер…
— Недавно он заходил сюда, но ни словом не обмолвился. Всё расспрашивал о бедняге Роберте да еще о том, о чём, помнишь, мы беседовали в башне тогда, в понедельник. Вообще, чего ради он мог вступить в шотландскую местную оборону? Вы шутите?
Лицо Кетрин выражало такое огорчение, что даже Колин обратил внимание.
— Что случилось Кетти?
— Ничегошеньки. Просто я уже несколько минут прошу послушать меня! Вы помните, что мистер Сван обещал не проронить ни слова о наших делах, если получит нужный ему материал?
Колин сдвинул брови.
— Раны Христовы! Неужели он написал в своем грязном листке, как мы тыкали ему шпагами в то место, на котором сидят?
— Нет, Бога ради, нет! — вмешался Сван. — Об этом я и словом не помянул. Вот газета, можете убедиться.
— Тогда в чём же дело, Кетти?
— Он написал всякие гадости об Алане и обо мне. Что-то вроде того, что Алан находится со мной в интимных отношениях…
Колин взглянул на нее и взорвался смехом, даже слезы потекли у него из глаз.
— А что, разве нет?
— Нет! Всё это ужасное недоразумение. Мы вынуждены были провести в поезде ночь в одном купе…
— Но здесь-то в понедельник такой нужды не было, — заметил Колин.
— Провели здесь ночь в одной комнате? — обрадовался Сван.
— Ну, конечно, — прогремел Колин. — Будь мужчиной, Кетти! То есть, будь женщиной! Признайся! Не робей и защищай свои убеждения. Здесь все тебе сочувствуют!
— Знаете, мисс Кемпбелл, — оправдывающимся тоном сказал Сван, — в моем репортаже должна была присутствовать девушка, и это был единственный способ ввести ее. Вы меня поймете. И ваш друг поймет. А раз уж вы так или иначе женитесь, значит, всё в порядке!
Кетрин переводила взгляд с одного на другого. На ее раскрасневшемся лице появилось выражение безнадежности, на глазах выступили слезы, она опустилась на стул и закрыла лицо руками.
— Успокойтесь! — сказал Алан. — Я только что убеждал ее, Колин, что мы можем распроститься с хорошей репутацией, если только она не согласится стать моей женой. Я просил ее руки…
— Не просил!
— Ну так сейчас прошу, перед свидетелями. Мисс Кемпбелл! Окажете ли вы мне честь стать моей женой?
Кетрин подняла сердитое заплаканное лицо.
— Ну конечно, болван! — накинулась она на Алана. — Но почему ты не мог по-человечески попросить моей руки, когда я сто раз давала тебе для этого повод?
Колин широко открыл глаза.
— Вы хотите сказать, — с восторгом воскликнул он, — что будет помолвка?
— А написать об этом можно?
— На оба вопроса я отвечаю — да, — ответил Алан.
— Кетти, дорогая! Дорогой Алан! Черт побери! — закричал Колин, потирая руки. — Тут нужен такой праздник, какого эти стены не видели с тех пор, как однажды ночью, еще в тысяча девятисотом, пала добродетель Элспет. Где же Кристи с бутылкой? Раны Христовы! Есть ли еще в этом доме волынка? Давно я не брался за нее.
— Так вы на меня не сердитесь? — с беспокойством спросил Сван.
— На вас? Клянусь Богом, ничуть! Чего ради? Идите сюда, старина, и садитесь!
— Тогда к чему вам эта игрушка?
— Игрушка? Это, по-вашему, игрушка? — Колин схватил свое ружье. — А вы знаете, что оно требует гораздо большего мастерства, чем двенадцатый калибр? Не верите? Показать?
— Нет, нет! Конечно, верю, раз вы так говорите!
— Вот и хорошо. Давайте выпьем по одной. Но у нас здесь нет стаканов. Где Кристи? Где Элспет? Она тоже должна быть здесь! Элспет!
Кетрин пришлось открыть дверь. Сван облегченно вздохнул и сел, вытянув ноги, как у себя дома, но при появлении Элспет снова встревоженно вскочил. Она решительно скрестила с ним взгляд, и Сван поспешно отошел в сторону. Элспет обвела присутствующих непроницаемым взором. Веки ее были красными и припухшими, губы плотно сжаты. Алан напрасно пытался найти какое-нибудь сходство между ней и прекрасной девушкой со старой фотографии.
— Слушай, старина, — сказал Колин. — Есть новость. Великолепная новость! Эта парочка женится!
Элспет не ответила. Ее испытующий взгляд остановился на Алане, потом надолго задержался на Кетрин. Она подошла к Кетрин и быстро поцеловала ее. Две слезинки — неслыханное дело! — скатились из глаз Элспет.
— Эй! — заерзал Колин. — Если немедленно не прекратишь, я тебя стукну чем-нибудь. Не можешь сказать «поздравляю» или еще что-нибудь в этом роде? Да, вспомнил: в доме есть волынка?
— Здесь не будет никаких безбожных развлечений, Колин Кемпбелл, — отрезала Элспет, выдавливая из себя слова, словно с трудом справляясь со слезами.
Алану внезапно стало не по себе.
— Благословляю вас, — сказала Элспет, глядя сначала на Кетрин, а потом на Алана. — Если благословение беззубой старухи что-нибудь для вас значит.
— Ладно, — недовольно проворчал Колин, — хоть виски-то мы можем выпить? Надеюсь, и ты выпьешь за наше здоровье?
— Да. Сегодня это будет мне на пользу. — Она вздрогнула. — Кто-то прошел по моей могиле.
— В жизни не видывал, чтобы так портили праздник, — рассердился Колин, но, когда появилась Кристи со стаканами и бутылкой, его настроение улучшилось.
— Еще один стакан, девочка. Подожди-ка, пожалуй, лучше будет, если ты сразу же прихватишь и третью бутылку, верно?
— Минуточку! — вмешался Алан. Он с некоторым опасением посмотрел на охотничье ружье. — Вы ведь не собираетесь устраивать кутеж?
— Кутеж? Ерунда! — сказал Колин, налив себе в стакан и выпив залпом, видимо, для того, чтобы хватило сил налить и всем остальным. — Кто говорит о кутеже? Выпьем за здоровье жениха и невесты, вот и всё. Кто-нибудь возражает против этого?
— Я нет, — улыбнулась Кетрин.
— И я тоже, — вставил Сван. — Отлично себя чувствую! — добавил он. — Всех прощаю. И вас, мадам, — сказал он нерешительно, глядя в сторону — хоть вы и испортили мне костюм, стоивший как-никак десять гиней.
— Послушай, Элспет, — начал уговаривать Колин. — Мне тоже очень жаль Энгуса, но что случилось, то случилось, и надо жить дальше. Я не стыжусь признаться, что меня его смерть выручила из трудного положения. Знаешь, что я сделаю? Прежде всего перестану быть докторишкой в Манчестере, куплю яхту и отправлюсь по южным морям. А ты, Элспет, сможешь поехать в Лондон и поглядеть, что это за штука — свинг. Ты теперь обеспечена, старина.