Из зала послышались шаги. Алан замолчал, бросив Кетрин предостерегающий взгляд. В гостиную вошел Сван, он был почти так же мокр, как после ведра воды, вылитого тетей Элспет. Стряхнув с себя воду, он протянул мокрые руки к огню.

— Буду считать, что повезло, если не схвачу воспаления легких, прежде чем всё это кончится, — заявил он. — Я попытался не отставать ни на шаг от доктора Фелла. Казалось бы, совсем нетрудная задача. — На лице Свана появилась кислая улыбка. — Ничего подобного, он и во второй раз улизнул от меня. Сейчас он с людьми из местной обороны. Во всяком случае, перед наступлением темноты он еще был с ними, но вот чем они занимались, не смог бы узнать и сам Шерлок Холмс. А вы что собираетесь делать?

— Ничего. Просто разглядываю старые фотографии. — Алан продолжал перелистывать альбом. Бросив взгляд на один из снимков, он перевернул страницу, но внезапно, охваченный любопытством, вернулся назад. — Постойте! — воскликнул он. — Это лицо я уже где-то видел!

На снимке был изображен красивый блондин с густыми усами и сверкающими глазами. В правом нижнем углу фотографии виднелась выцветшая надпись с завитушками и росчерками: «Желаю счастья!»

— Разумеется, видели, — сказала Кетрин. — Это же Кемпбелл, а они все более или менее похожи друг на друга.

— Нет, тут что-то другое…

Алан вынул снимок из альбома и перевернул его. На обороте тем же почерком было написано: «Роберт Кемпбелл, июль 1905».

— Значит, это и есть наш умница Роберт!

Свана, заглядывавшего Алану через плечо, привлекло совсем иное.

— Боже, вот это красавица! Кто это?

— Тетя Элспет.

— Кто?

— Элспет Кемпбелл.

Сван только присвистнул.

— Та старая ведьма, которая… — Он проглотил конец фразы, непроизвольно пощупал свой новый костюм и нахмурился.

— Ну да. Та самая, что устроила вам купель. Взгляните на этот снимок, где она в шотландском костюме и видны ее ножки. Разрешите обратить внимание на их великолепную форму, хотя по современным понятиям они, пожалуй, излишне мускулисты и крепки.

Кетрин не сумела сдержаться.

— Конечно, до вашей дорогой герцогини Кливлендской ей далеко!

— Послушайте, — решительно перебил Сван. — Я, право же, не из любопытных, но в конце концов хочу всё-таки узнать, кто эта кливлендская девица? Кто этот Чарльз? Кто такой Рассел? И что общего у вас с этой девицей? Знаю, что таких вопросов не задают, но я уже сколько ночей не могу уснуть ломая себе голову!

— Герцогиня Кливлендская, — объяснил Алан, — была любовницей Чарльза.

— Да это я и сам понял. А теперь она связалась с вами?

— Нет. Она не только родом не из Штатов, но еще и умерла лет двести назад.

Сван уставился на него.

— Вы смеетесь надо мной!

— Вовсе нет. У нас был спор об истории и…

— Я говорю, что вы надо мной смеетесь! — отрезал Сван. — Я ведь от вас самих слышал, что эта кливлендская девка существует на самом деле! Я так и написал о вас в «Прожекторе» в первой заметке из серии…

Он внезапно умолк, видно сообразив, что у него с языка сорвалось то, о чем не следовало бы говорить. В напряженной тишине две пары глаз впились в него.

— Так что же, — угрожающим тоном спросила Кетрин, — вы написали о нас в «Прожекторе»?

— Ровным счетом ничего. Честное слово, ничего! Право же, это была только шутка, в ней нет ничего обидного…

— Алан, — тихо сказала Кетрин, — вам не кажется, что самое время снова вытащить шпаги?

Сван непроизвольно начал отступать от них, пока не наткнулся на стену. Он произнес очень серьёзно:

— Вы же женитесь! Доктор Фелл сказал сам, что вы женитесь! Не понимаю, в чём дело? Я не хотел ничего плохого… Я только сказал, что…

— Как жаль, — продолжала Кетрин, внимательно рассматривая потолок, — что Колин не может встать на ноги. Но я слышала, что он исключительно меткий стрелок, а поскольку окна его комнаты выходят на дорогу…

Она сделала многозначительную паузу. В это время распахнулась дверь, и Кристи Мак-Тейвиш объявила:

— Вас приглашает Колин Кемпбелл!

Сван побледнел.

— С кем он хочет говорить?

— Со всеми вами.

— Но ведь ему нельзя принимать посетителей! — воскликнула Кетрин.

— Это уж я не знаю. Он лежит в постели и пьет виски, словно чистую воду.

— Ну, мистер Сван, — сказала Кетрин, беря его за руку, — после того как вы дали нам торжественное обещание, которое сразу же нарушили, да и, похоже, не собирались выполнять, после того как вы ответили коварством на наше гостеприимство; после того как вам преподнесли на блюдечке, наверно, единственный стоящий материал, который вам удалось получить за всю жизнь, — хватит ли у вас смелости пойти и посмотреть в глаза Колину?

— Да поймите же мое положение, мисс Кемпбелл! Колин поймет меня! Колин — парень, что надо! Колин… — Вспомнив о чём-то, он повернулся к горничной. — Скажите, он еще не нагрузился?

— Простите?

— Нагрузился. Надрался, — пояснил Сван. — Я имею в виду — нализался. Под градусом. Под мухой.

Кристи поняла и уверила Свана, что Колин не под мухой. Кристи была убеждена, что мужчину ни в коем случае нельзя считать под мухой, пока он может спуститься на пару пролетов лестницы, не натворив никакой беды, но этого Сван, к счастью, не знал.

— Я ни в чём не смолчу перед ним, — мрачно заявил Сван. — Да и перед вами тоже. Я приехал сюда, и что со мной сделали?

— Ничего, — сказала Кетрин, — по сравнению с тем, что с вами сделают сейчас. Продолжайте, продолжайте.

Это замечание не остановило Свана.

— За мной гонятся по дороге, нанося тяжелые увечья, от которых я мог даже получить заражение крови. Ладно. На следующий день прихожу в новеньком костюме, стоившем мне десять гиней, и эта полоумная выливает на меня ведро воды.

— Алан Кемпбелл, — раздраженно перебила Кетрин, — что здесь такого смешного?

Алан уже не мог удержаться. Откинувшись на спинку стула, он хохотал от всей души.

— Алан Кемпбелл!

— Не могу, — оправдывался Алан, утирая слезы. — Я понял, что теперь-то уж мне непременно придется жениться!

— Написать и об этом? — фыркнул Сван.

— Алан Кемпбелл! Я ничего подобного не имела в виду! Что за выдумки!

— Другого выбора нет — это единственный выход. Я не читал «Прожектора», но могу себе представить, какие там невинные намеки!

Лицо Свана прояснилось.

— Я знал, что вы не будете сердиться! Клянусь, там нет ничего такого, против чего хоть кто-нибудь стал бы возражать! Я ни слова не написал о том, что вы проводите свободное время в борделях, потому что это действительно было бы оскорблением личности…

— Что это значит?! — спросила, сверкая глазами, Кетрин.

— Извините, сорвалось, — поспешил объяснить Сван — Я ни за что на свете не произнес бы такого слова перед вами, мисс Кемпбелл, просто соскочило с языка. И, конечно, тут нет ни слова правды, так что больше и не думайте об этом. Я только хочу сказать, что у меня есть обязанности перед читателями.

— Вы идете? — спросила Кристи, всё еще терпеливо ждавшая у дверей.

Сван поправил галстук.

— Да, идем. Я знаю, что Колин Кемпбелл, лучший человек на свете, поймет мое положение.

— Надеюсь, — вздохнула Кетрин. — Господи, надеюсь, что поймет! Скажи, Кристи, там у него есть немножко виски?

Отвечать на такой вопрос было излишне. Пока они шли по лестнице, а потом через зал в задние комнаты замка, Колин сам дал на него ответ. В Шайра толстые двери, и звук, даже если и проникает сквозь них, не расходится далеко, но на этот раз они начали получать удовольствие уже на последних пролетах лестницы.

Любил я де-е-евицу-краса-авицу,

Невинную, как ли-и-илии цветок,

Со сла-адким го-лосом…

Когда Кристи открыла дверь, пение внезапно оборвалось. Колин Кемпбелл лежал в просторной спальне, обставленной дубовой мебелью. По настроению старого греховодника вряд ли кто-нибудь мог догадаться, что это ложе больного. Ниже бедер Колин был забинтован, одна нога с помощью какого-то устройства удерживалась на весу. Он был так обложен подушками, что голова еле выглядывала. Лицо Колина раскраснелось, из-под лохматых бровей глаза смотрели приветливо. В спальне стоял запах, словно в винокурне.