— Можно ехать.

Агнесса принесла зеленую фетровую шляпу, украшенную страусовыми перьями, и Мери прикрепила к ней черную вуаль. Она надела котиковое манто и взяла муфту из такого же меха. Пожалуй, никогда еще я не видела ее такой элегантной.

Мери на прощание поцеловала мать, но едва мы вышли из будуара, с нее тотчас слетела маска спокойствия, и по лестнице она уже сломя голову бежала к ожидавшему на улице фиакру…

— Мери, я должна тебе кое-что сказать. Ты ведь понимаешь, что сейчас, когда я везу тебя на тайное свидание в Бург, я совершаю измену по отношению к императору?

Она молчала.

— Прими мой совет и положи конец этому эпизоду, иначе, боюсь, последствия для всех нас будут очень печальными.

Мери посмотрела на меня, и я никогда не забуду взгляда ее дивных глаз. Из бездонной синевы воссияла почти неземная любовь".

Когда инспектор Хабрда впервые допросил Франца Вебера, извозчика фиакра № 58, тот ни единым словом не обмолвился о Бурге. В своих показаниях он сообщил, что в половине одиннадцатого на Салезианергассе в фиакр сели две дамы: графиня Лариш и молодая барышня, которую он не знал. Ему было велено отвезти их к ювелирному магазину Родека на Кольмаркте. Когда они туда подъехали, графиня вошла в магазин, а молодая дама осталась в фиакре. Извозчик, чтобы убить время, слез с козел и принялся разглядывать витрину; лишь уголком глаза он увидел, как молодая дама вдруг распахнула дверцу фиакра и пересела в проезжавший мимо фиакр без номера, который на мгновение остановился, а затем помчал дальше, увозя даму. Нет, кучера он, к сожалению, не видел, и какой масти были лошади, тоже не помнит. Немного погодя из лавки вышел приказчик — графиня хотела позвать и свою спутницу. Приказчик не обнаружил в фиакре молодую даму, и тотчас из магазина вышла и графиня. Убедившись в том, что ее спутница действительно исчезла, она велела ему, Францу Веберу, гнать назад, на Салезианергассе. Все это произошло примерно в одиннадцать или без четверти, — сообщил он в своих показаниях инспектору Хабрде в тот же день.

Графиня, перепуганная насмерть, влетела в особняк Вечера со словами:

— Мери исчезла! Сбежала от меня!

С рыданиями рухнула она на кушетку, затем достала из ридикюля листок бумаги, на котором почерком Мери было написано: "Я не могу больше жить! Сегодня наконец-то мне удалось ускользнуть. Пока ты настигнешь меня, я уже буду в Дунае. — Мери”.

— Я нашла это на сиденье фиакра, — она протянула записку матери.

Любопытно, что весть эта не вызвала переполоха в доме Вечера. Во всяком случае, графиня Лариш (которая с одной стороны играет роль, с другой — знает больше, чем говорит) взволнована гораздо сильнее, чем мать или сестра Марии. Они уже явно привыкли к подобным способам шантажа. Баронесса, конечно, плачет, но скорее от нервозности, нежели от отчаяния. — Я так и знала, что рано или поздно она совершит какое-нибудь безрассудство! — И она же еще и утешает графиню: — Ты, моя дорогая, здесь ни при чем.

Графиня Лариш (или она и впрямь перепугалась, или в ней заговорила совесть) осторожно намекает, что, возможно, Рудольф… Но в этом нет необходимости, в свете предшествующих событий все и без того заранее убеждены, что тут наверняка замешан Рудольф…

Угрозу Марии покончить с собой не принимают всерьез. Да ее и нельзя принять всерьез. Когда, по решению семейного совета, графиня Лариш все же наконец обращается в полицию, барону Краусу даже в голову не приходит послать детектива на набережную Дуная. Перед мысленным взором его возникает картина Дуная в снежно-грязной январской хляби, затем он вспоминает пикантную мордашку новой пассии наследника и приходит к выводу, что искать барышню там было бы напрасной тратой времени. Фавориты ипподромов не бросаются в Дунай. Да и Лариш в свойственной ей иносказательной манере намекает на то же самое: — Ах, она до такой степени любит жизнь и умеет наслаждаться ею! — Если шеф полиции обладает чутким слухом, он может услышать здесь определенную информацию.

Только ведь и барон Краус, и графиня Лариш знают больше, чем говорят друг другу. Графиня, как можно предположить по ее предыдущим высказываниям, попросту лжет. Она покрывает любовников, но поскольку дело весьма щекотливое, Лариш стремится свести собственный риск к минимуму. Ситуация в высшей степени неприятная, мучительная, и графиня позволяет себе лишь намекнуть на Рудольфа (пожалуй, она и в самом деле считает, что Мария находится у него в Бурге), ей бы хотелось подтолкнуть шефа полиции на какие-нибудь меры, но хорошо бы Краусу самому сообразить, что именно он должен предпринять. На всякий случай она пытается выведать, может ли эта история дойти до императора. (Справляется ли она об этом из беспокойства, или же сам вопрос задуман как предупреждение?) Однако барон Краус — которому меж тем также приходит на ум Франц Иосиф — не имеет ни малейшего намерения впутываться в скандальную историю, тем более что из донесения поста в Маргаретене он к тому времени (вероятно) уже знает, что наследник покинул город и едет по направлению к Майерлингу. Заявление Лариш об исчезновении Марии Вечера лишь дополняет картину: охотничья вылазка тотчас приобретает больший смысл.

Как и почему барышня сбежала из дому — этот вопрос пока что не слишком занимает Крауса (потом, мол, выяснится!). Барон вынужден будет им заинтересоваться лишь в среду, когда советник полиции Хайде попытается распутать дело, и тогда станут искать козлов отпущения. Призовут к ответу Братфиша. Однако у него удастся лишь узнать, что он примерно с полчаса ожидал со своим фиакром (занавески были опущены) у Аугустинер-Рампе, как ему было приказано наследником, и что около одиннадцати баронесса Мери Вечера — одна — вышла из бокового входа Хофбурга (через железную калитку) и села в фиакр. Она распорядилась отвезти ее к загородному ресторану "Ротер Штадль" при дороге, ведущей из города в южном направлении к Шёнбрунну, почти у Брайтенфурта. Там ему велено было ждать; из-за сильного мороза пришлось все время водить лошадей взад-вперед, пока после долгого ожидания на холме не показался наследник, идущий пешком со стороны Вены. Он сел в фиакр, и они отправились в Майерлинг.

Итак, из показаний Братфиша — если он точно помнил временную последовательность событий — выясняется, что приблизительно в тот момент, когда Мери якобы сбежала от своей garde-dame[22], она находилась в Бурге, а скорее всего, даже оттуда уже успела удалиться!

Графиня Лариш в своих мемуарах потом признается (впрочем, и полиция это установила потом в два счета), что Мери не была в тот день у Родека, а прямо из дома — заехав по дороге (спрашивается, зачем?) в магазин белья под названием "Белая кошка" — вместе со своей патронессой проследовала в Бург. О том, что произошло в Бурге, нас информирует лишь графиня Лариш. Примем ее объяснение с оговорками.

Часто упоминаемая железная калитка у Аугустинер-Рампе была лишь притворена, за нею ожидал старый камердинер Рудольфа, Нехаммер, — в точности как 5-го ноября. Молча повел он дам вверх по крутой, темной лестнице. Затем открыл какую-то дверь, и они — графиня Лариш и Мария — очутились на плоской крыше одного из зданий Бурга. Скорее всего обе не раз проходили к Рудольфу этим тайным, обходным путем, все же сейчас панорама поражает их — ведь на сей раз они видят ее днем. Волнующее приключение вызывает у обеих нервный смех, остановившись, они с обдуваемой ветром высокой площадки смотрят на простирающийся у их ног город, и тут им приходит в голову мысль: какие слова сказала бы королева Елизавета, узнав, что они разгуливают у нее над головой. Ну как тут было опять не рассмеяться! Старый камердинер равнодушно наблюдает за ними — он за свою службу достаточно насмотрелся, их душевное состояние ему знакомо. Слуге не к спеху, и дам он не торопит. Графиня Лариш утверждает, что именно в этот момент ей подумалось: — Надо бы вернуться, пока не поздно! — Но Мария ведет себя решительно, теперь уже она верховодит приятельницей. Не оставляя ей времени на размышления, девушка идет вперед. Нехаммер подводит дам к низкому оконцу, выходящему на крышу из более высокого крыла; надо перелезть через окошко — поднятые юбки, истерический смех. Нехаммер отводит глаза в сторону и чуть заметно улыбается. Затем они вновь пробираются ощупью по лестнице, но на этот раз вниз. Охрана в Бурге расставлена на каждом шагу, здесь же ни одной живой души не встретишь. Не охраняется и тот длинный коридор, куда они попали, спустившись по лестнице. Лакей открывает какую-то дверь, и дамы оказываются в узком помещении; по стенам развешаны рога, чучела птиц, охотничье оружие. Еще одна дверь, а за нею — после долгого блуждания в полумраке — ослепительный свет. Дамы стоят одни в белостенном зале, богато украшенном позолотой. Нехаммер бесшумно исчез.