— Что же привело вас в Париж, Джейми Линд? — осведомился он.

— Мне нужно найти мужчину, — не раздумывая, отозвалась она.

Он усмехнулся:

— Ну, тогда вы приехали куда надо. Хотя вам следовало бы взяться за это дело поаккуратнее.

— Как это?

— Ну, едва ли вы найдете себе мужчину, если будете вести себя так агрессивно, — пояснил он.

— У меня цель совсем другого свойства, — внушительно произнесла она.

Он шутливо приподнял бровь.

— Какого же именно?

— К вашему сведению, я ищу пропавшего человека, — сказала Джейми, прижимая холодное полотенце ко лбу. — Он пропал очень давно, так что найти его нелегко.

— Давно? Когда же?

— Без малого двадцать лет назад. — Она попыталась сесть, но голова опять закружилась. Он пришел ей на помощь.

— Не спешите. Полежите спокойно, пока это не пройдет, — протягивая ей стакан с водой, посоветовал он. — И часто с вами такое бывает?

— Никогда, — отрезала она, — я здорова, как лошадь.

Чуть помедлив, он спросил:

— А вы, случайно, не беременны?

Впервые за все это время она рассмеялась.

— Если так, то придется признать, что непорочное зачатие все-таки не выдумка.

Николас улыбнулся. Чудесная улыбка, решила Джейми, просто неотразимая.

— А этот человек, которого вы разыскиваете, — спросил он, — кто он, вы можете что-нибудь рассказать о нем?

Джейми помолчала.

— Это мой отец.

Вашингтон

Гарри Уорнер приехал в офис необычайно рано, почти в пять утра, и в одиночестве дожидался звонка из Парижа. Когда зазвонил его личный телефон, он с нетерпением схватил трубку.

— Уорнер слушает.

— Джейми Линд находится сейчас в американском посольстве.

— Она уже с кем-нибудь разговаривала?

— С пресс-атташе Николасом Кендэллом.

— Он не из наших, — заметил Уорнер, — продолжайте наблюдение.

— А как насчет Кендэлла?

— А что?

— Она может рассказать ему…

— Сомневаюсь, — самонадеянно заявил Уорнер. — В конце концов она только что познакомилась с ним, к тому же питает отвращение к незнакомцам, да и к друзьям, похоже, тоже, когда речь заходит о ее прошлом. Вряд ли она поспешит всех оповестить, особенно после истории с Кэнтреялом.

— Ты так уверен?

— Это то немногое, в чем я абсолютно уверен.

— Мой отец был шпионом.

Джейми совсем не была убеждена, что следует вот так сразу выкладывать все человеку, которого она едва знает. Ее столько раз предавали, даже любимый! Вокруг нее умирали все, кто пытался приподнять или даже коснуться завесы, которая скрывала таинственную деятельность ее отца. Теперь она сама чувствовала себя движущейся мишенью. Как можно так откровенничать с незнакомым человеком?

Николас уставился на нее:

— Он был агентом спецслужбы?

Она кивнула.

— И думаю, он выполнял задание — под видом деловой поездки, когда исчез.

Николас в раздумье поглаживал подбородок.

— Это, конечно, усложняет дело, — сказал он наконец.

В глазах у нее отразилось изумление.

— Почему?

— Если бы ваш отец был американским туристом или бизнесменом, который пропал, скажем, неделю или даже месяц назад, тогда мы, вероятно, и смогли бы что-нибудь предпринять! — Шагал он по ковру из конца в конец своего кабинета. — Но секретный агент, испарившийся почти двадцать лет назад…

— Но ведь он же американский гражданин, черт побери! — перебила его Джейми. — И исчез он здесь, в Париже, работая на правительство Соединенных Штатов! Вот в чем соль!

— Но двадцать лет назад, — мягко возразил он.

В ее голосе появилось презрение:

— Вы хотите сказать, что дядюшка Сэм умывает руки, когда кто-то из его граждан попадает в беду? Чем мой случай отличается от захвата американского посольства в Тегеране или каких-то других налетов на американцев?

Он присел рядом с ней на диван.

— Очень отличается, — начал он, вздыхая, — потому что ваш отец принимал участие в секретных операциях. Есть определенные неудобства, с которыми сталкивается разведчик, переступая границы своих обязанностей.

— Какие еще неудобства? — спросила Джейми, отчеканивая каждый слог.

— Жизнь разведчика сейчас мало чем отличается от легендарных дней СУ времен мировой войны, — пояснил он. — Жизнь разведчика — это жизнь одиночки, не желанного в чужой стране, которому не на что рассчитывать, кроме собственной сноровки. А с опасностью он сталкивается каждый день и знает, что один неверный шаг грозит гибелью, что, если его схватят, его собственное государство не только не заступится за него, но будет всячески отрицать его существование. Что ему остается перед угрозой пожизненного заключения или казни? Переменить кожу, то есть начать работать на своих бывших противников.

— Выбор не ахти, — мрачно признала Джейми.

Николас кивнул.

— И все-таки как можно отступать от человека только потому, что его схватили? — спросила Джейми.

Он опять покачал головой.

— Секретность. Главное условие игры — абсолютная секретность! Кому охота признаваться, что его агент вынюхивает тайны другой страны? Так что, если тебя поймали, это твои личные трудности. Так бывает всегда и со всеми.

— Похоже, ты здорово поднаторел в этом деле, — заметила Джейми.

Нахмурившись, он сказал:

— До Парижа я работал в нашем посольстве в Тегеране. Меня перевели сюда всего за два месяца до того, как его захватили иранцы. Во многих странах шпионы передают информацию через посольства, особенно в таких странах, как Иран или Ливан. Там все время тлеет огонь войны.

— Но здесь-то все иначе, — возразила она.

— Франция наша союзница, — просто сказал он.

— А если тут все в порядке, то что же здесь делал мой отец?

Он на мгновение задумался.

— Может быть, здесь он ничем таким и не занимался. Такая у него была легенда — американский бизнесмен, по делам бывающий в Париже. Он останавливался в отеле, все как положено, а потом ехал туда, куда его на самом деле посылали.

Джейми в раздумье кивнула.

— Думаю, так оно и есть. — Почему-то раньше ей это не приходило в голову. — Так, значит, вы ничего не в силах сделать?

— Как дипломат — ничего, — признался он.

Он долго глядел ей вслед. Никогда он не позволял своим чувствам вторгаться в свой служебный мир, и в этом его не могла поколебать ни одна, даже очень привлекательная женщина.

Так почему же столь пристально смотрел он вслед уходящей Джейми Линд?

Не допустила ли она ошибку, доверившись ему, раздумывала Джейми, подъезжая на такси к отелю «Георг Пятый». Конечно, он казался искренним, но так выглядели и другие. Все хотели ей помочь — Марти, Берден, прочие. И никому из них нельзя было верить.

Расплатившись с шофером, она поднялась по ступенькам отеля и, стремительно пролетая по холлу, все-таки решила проверить, не звонил ли ей кто-нибудь. Оказалось, звонил Николас Кендэлл, 296–12–02. Номер посольства. Просил позвонить. Он явно не теряет времени, подумала Джейми, не зная, считать это добрым или дурным знаком.

Войдя в номер, она сразу позвонила ему.

— Я подумала, что вы переговорили с послом.

— Нет, — признался он, — но, мне кажется, я кое-что придумал.

— Что именно?

— Я не хотел бы говорить об этом по телефону, — остерег он ее. Он выпалил это слишком быстро. Легкое подозрение кольнуло Джейми. — Вы свободны сегодня вечером?

Она замялась. Опять интрижка с трагическим концом?

— Да, — произнесла она вслух, — свободна.

— А Париж вы хорошо знаете?

— Больше понаслышке.

— Когда-нибудь бывали в «Клозери де Лила»?

— Никогда.

— Это на Монпарнасе. — И после паузы с другого конца провода последовало предложение: — Я заеду за вами около половины восьмого. Идет?

— Отлично.

Но кто знает, отлично ли?

«Клозери де Лила» на бульваре Монпарнас славился куда больше своими посетителями, чем кухней: здесь бывали Хемингуэй, Троцкий и Верлен, каждый в свое время. Снаружи приятная зеленая терраса примыкала к статуе маршала Нея, а внутри это был самый парижский из всех баров, где за стойкой — нововведение последних лет — два бармена с немыслимой скоростью смешивали коктейли. Атмосферу добрых старых времен создавала лишь игра Ивана Мейера, пианиста Божьей милостью.