Мы сели на передние сиденья машины Бобби. Его полное багровое лицо было хмуро, он явно сердился, но, видимо, не на меня.

– Еще в четверг я предупредил тебя, чтобы ты оставила это дело Тайера.

– Я слышала, полиция арестовала вчера Дональда Маккензи. Дела Тайера вроде бы и не существует?

Бобби никак не отреагировал на мои слова.

– Что с твоим лицом?

– Я ударилась о дверь.

– Без дураков, Вики. Ты знаешь, почему я послал Мак-Гоннигала поговорить с тобой?

– Понятия не имею. Может, он влюбился в меня, и ты решил дать ему возможность повидаться со мной?

– Сегодня утром с тобой просто невозможно разговаривать, – взбеленился Бобби. – Убит молодой человек, твоя квартира разгромлена, на твое лицо страшно поглядеть, а тебе лишь бы меня позлить. Да говори же, черт возьми, со мной прямо и слушай, что я тебе говорю.

– О'кей, о'кей, – умиротворенно сказала я. – Сдаюсь. Почему ты послал за мной сержанта?

Несколько минут Бобби не мог отдышаться. Затем он кивнул, давая понять, что окончательно вернул себе самообладание.

– Потому что Джон Тайер сказал мне вчера вечером, что тебя избили и что ты не веришь, что преступление совершил Маккензи.

– Тайер? – недоверчиво откликнулась я. – Я разговаривала с ним вчера, и он выставил меня из дома, потому что я не желала согласиться с его утверждением, будто убийство совершил Маккензи. Почему же он искажает мои слова? И где ты разговаривал с ним?

Бобби кисло усмехнулся:

– Нам пришлось поехать в Виннетку, чтобы задать несколько последних вопросов. Когда мы имеем дело с семейством Тайеров, нам приходится считаться с их удобством. Поэтому время нашей встречи назначил он... Он полагает, что убийство совершил Маккензи, но хочет удостовериться. А теперь расскажи мне, кто так потрудился над твоим лицом.

– Мне нечего сказать. Оно просто плохо выглядит, но на самом деле ничего страшного, ты же знаешь, так всегда бывает с «фонарями».

Бобби побарабанил по рулевому колесу с неестественной для него терпеливостью.

– После моего разговора с Тайером, Вики, я велел Мак-Гоннигалу просмотреть донесения: не замечена ли была где-нибудь избитая женщина? И мы нашли таксиста, который останавливался у муниципалитета; он рассказал, что подобрал избитую женщину в Асторе и отвез ее по твоему адресу. Забавное совпадение, не так ли? Таксист был обеспокоен, потому что вид у тебя был ужасный, но ты отказалась поехать в полицию, чтобы подать жалобу, тут уж он ничего не мог с тобой поделать.

– Да, верно, – подтвердила я.

Мэллори поджал губы, но продолжал сохранять хладнокровие.

– Послушай, Вики, – продолжал он. – Мак-Гоннигал задумался, почему ты оказалась в этом месте, вся избитая. Туда ведь редко забредают уличные грабители. И тут он вспомнил, что как раз там расположен особняк Эрла Смейссена. Я хочу знать, за что Эрл избил тебя.

– Это твое предположение. Ты говоришь, что он избил меня, назови же и причину, почему он это сделал.

– Вероятно, ты довела его до этого своими поддразниваниями, – сказал Бобби, снова повышая голос. – С каким удовольствием я бы поставил тебе синяк и под другим глазом.

– Так ты приехал сюда, чтобы угрожать мне?

– Вики, я хочу знать, почему Эрл избил тебя. Мне приходит в голову только одна причина. Он замешан в убийстве молодого Тайера. Должно быть, это он послал наемного убийцу. Вероятно, по чьей-то просьбе.

– Стало быть, ты не считаешь, что убийца – Маккензи. – Мэллори молчал. – Разве не ты его арестовал?

– Нет, – угрюмо сказал Мэллори. Я поняла, что коснулась больного места. – Это сделал лейтенант Карлсон.

– Карлсон? Не знаю такого. На кого он работает?

– На капитана Веспуччи, – коротко ответил Мэллори.

Я вздернула брови.

– Веспуччи? – повторила я, как попугай.

Мой отец стыдился отзываться о Веспуччи как о своем коллеге. За долгие годы он был замешан в целой серии скандалов; на территории, где он работал, было много случаев подкупа уголовниками полиции, а также невмешательства полиции в дела уголовников. Убедительных доказательств для его увольнения не было, но молва утверждала, что и это объяснялось тем, что его поддерживали люди, против которых никто не смел поднять голос.

– Карлсон и Веспуччи – близкие друзья? – спросила я.

– Да, – сказал, как отрезал, Бобби.

Я задумалась на минуту.

– Может, кто-нибудь, например Эрл, оказал давление на Веспуччи, чтобы тот произвел арест? И бедняга Дональд Маккензи пострадал только за то, что оказался не в той части города. Оставил ли он какие-нибудь отпечатки в квартире? Нашли ли вы оружие? Сделал ли он признание?

– Нет, но у него нет алиби. И мы уверены, что он принимал участие в некоторых ограблениях в Гайд-парке.

– Но ты не веришь, что это он убийца?

– Что касается нашего отделения, то его дело закрыто. Я сам разговаривал с Маккензи сегодня утром.

– И?

– И ничего. Мой капитан говорит, что это предупредительный арест.

– Твой капитан чем-то обязан Веспуччи?

Мэллори сильно передернулся:

– Не говори так со мной, Вики. У нас на руках семьдесят три нераскрытых убийства. Если мы сможем закрывать хотя бы по одному делу в неделю, капитан, естественно, будет доволен.

– Хорошо, Бобби. – Я вздохнула. – Извини. Стало быть, лейтенант Карлсон арестовал Маккензи, Веспуччи сказал об этом твоему капитану, а капитан сказал тебе, что дело прекращено и закрыто... Но ты хочешь знать, за что меня избил Эрл. – Мэллори вновь побагровел. – Тут не может быть двух вариантов. Если убийца Маккензи, какое, в сущности, дело Смейссену до меня и Питера Тайера? Он мог избить меня – повторяю: мог – по множеству причин. Допустим, он попробовал бы приударить за мной, а я его отшила. Известно, что он этого не любит, он уже избил пару женщин за это. Впервые я увидела Эрла, когда была темноглазым новичком-адвокатом при государственном защитнике. Я представляла интересы девушки, которую побил Эрл. Это была милая молодая проститутка, которая не желала работать на него. К сожалению, я сплоховала и так и не смогла доказать, что Эрл действительно ее избил.

– Ну что ж, стало быть, ты не можешь потребовать гонорара, – сказал Мэллори. – Такие вот дела. А теперь расскажи мне о своей квартире. Сам я ее не видел, но знаю, что там учинили хорошенький погром. Мак-Гоннигал рассказал мне. Кто-то искал что-то. Но что именно?

Я покачала головой:

– Ума не приложу. Никто из моих клиентов не передавал мне тайных сведений о нейтронной бомбе или хотя бы о составе новой марки зубной пасты. Я просто этим не занимаюсь. И всякий раз, когда у меня бывают какие-нибудь секретные документы, я оставляю их в сейфе, в своем офисе... – Я осеклась. Как я об этом не подумала? Если обыскали всю мою квартиру, возможно, как раз сейчас обыскивают и мой офис.

– Дай мне адрес, – сказал Бобби. Он отдал по радио распоряжение, чтобы патрульный автомобиль проверил, не взломан ли мой офис. – А теперь, Вики, я хочу, чтобы ты была совершенно откровенна со мной. Это будет непротокольный разговор – никаких свидетелей, никаких диктофонов. Скажи мне, что ты унесла из своей квартиры, чего так рьяно ищет некий человек – назовем его Смейссеном. – Он посмотрел на меня обеспокоенным, добрым, даже отеческим взглядом. Что я потеряю, если расскажу ему о фотографии и корешке от квитанционной книжки.

– Бобби, – сказала я серьезно, – я тщательно осмотрела квартиру, но не нашла ничего, что могло бы хоть косвенно указывать на Эрла или кого-нибудь другого. И вообще квартира выглядела так, будто никто ее не обыскивал.

К машине подошел сержант Мак-Гоннигал.

– Здравствуйте, лейтенант. Финчли сказал, что вы меня вызываете.

– Да, – сказал Бобби. – Входил или выходил кто-нибудь, пока ты наблюдал за зданием?

– Только одна из жильцов, сэр.

– Ты в этом уверен?

– Да, сэр. Она живет на втором этаже. Я только что беседовал с ней – ее зовут миссис Альварес; она сказала, что около трех утра слышала сильный шум, но не придала ему особого значения. Сказала, что у мисс Варшавски иногда бывают странные посетители, она вряд ли поблагодарила бы ее за непрошеное вмешательство.