Прежде чем отправляться в рейд, нам надо было пополнить отряды людьми, оружием, организовать хороший санный транспорт. Стоять на одном месте со сравнительно небольшими силами было для нас рискованно. А стремительное наступление должно было принести успех.

Зима была снежная и лютая. Чем дальше, тем труднее и труднее было оккупантам передвигаться на машинах, а партизаны на санях могли проникнуть в любое место и двигаться в любом направлении.

Чтобы посадить на сани все отряды, участвующие в рейде, нам нужно было раздобыть шестьсот саней. Кроме того, мы решили сформировать конный отряд, а для него также нужны лошади, седла, уздечки. Нам на помощь, как всегда, пришло население. Народ жил одним желанием: как можно скорее уничтожить врага. Вот почему мы с первых дней нашей борьбы чувствовали под собой твердую почву, смело брались за сложные, широкие по масштабам задачи.

В рейд отправлялись самые сильные отряды. Часть отрядов оставалась на месте, чтобы совсем не оголять наши партизанские районы. На Любанщине оставались Патрин, Столяров, в Октябрьском районе — Павловский, в Глусском — Храпко, Яковенко, в Копаткевичском — Михайловский, в Копыльском — Жижик, в Гресском — Заяц, в Пуховичском — Филиппских, в Осиповичском — Ольховец и Шатура, в Руденском — Покровский. На эти отряды возлагалась также задача помогать нам, когда мы будем проходить через их территории: они должны сковывать силы врага, не давать гитлеровцам покоя ни днем ни ночью.

Перед выходом в рейд погиб наш боевой товарищ член подпольного обкома Евстрат Горбачев. Погиб этот человек так же мужественно, как и воевал, смертью героя, не выпуская из рук оружия. Возвращаясь из отряда Столярова, Горбачев возле хутора Подклетное наткнулся на конный отряд эсэсовцев. Гитлеровцы, как видно, догадались, что им встретился один из партизанских руководителей, и решили взять его живым.

Место открытое: до леса не добежишь и до хутора далеко. Горбачев принял бой в открытом поле. Окопавшись в глубоком снегу, он вынудил спешиться и залечь весь отряд.

Горбачев всегда проявлял силу и выдержку необычайную. Сколько раз доводилось ему сталкиваться с фашистами, и всегда он выходил победителем.

«Партизан должен быть неприступной огневой точкой!» — любил повторять он и сам служил лучшим тому примером. Отправляясь на задание, Горбачев брал два пистолета с запасом обойм, автомат с запасом дисков, штук пять гранат, кинжал. Все это в нужную минуту пускал в ход.

И на этот раз Евстрат Денисович, как только залег, открыл огонь по фашистам, рассчитывая, что боеприпасов у него хватит надолго. Важно было ошеломить гитлеровцев, прижать их к земле, а самому отползти к лесу.

Но эсэсовцы упорно стремились зайти в тыл Горбачеву, отрезать ему дорогу в лес. Спустя некоторое время им это удалось.

Окружив Горбачева, эсэсовцы стали приближаться к нему, и тут Евстрат Денисович, должно быть, понял, что выйти из окружения невозможно. В самый критический момент он швырнул в наиболее плотную группу гитлеровцев несколько гранат, а потом поднялся во весь рост и бросился на прорыв. В этот момент его тяжело ранили. Зарывшись в снег, он снова стал отстреливаться, но скоро силы начали покидать его, да к тому же кончались боеприпасы. Евстрат Денисович решил притвориться убитым и подпустить к себе гитлеровцев как можно ближе. Почти целый час эсэсовцы не подходили к раненому Горбачеву, боялись. А когда они наконец приблизились на пять-шесть шагов, Евстрат Денисович швырнул в них две гранаты, а последней взорвал себя.

После мы узнали из допроса полицая, что взрывом последних гранат было убито и ранено одиннадцать гитлеровцев.

Заехав в деревню Азломль, эсэсовцы приказали жителям свезти трупы убитых фашистов в деревенскую школу, подготовить все для похорон, а тело Горбачева не трогать. Объявив, что похороны убитых состоятся завтра утром, они двинулись дальше. Фашисты боялись оставаться на ночь в деревне, расположенной у самого леса.

Вернувшись утром в деревню, эсэсовцы пришли в ярость: ни один из убитых немцев не был подобран с поля, а Горбачева похоронили. Эсэсовцы выгнали всех жителей на улицу, начались допросы, пытки. В ответ слышали одно:

— Как только вы ушли, через час деревню заняли партизаны… Они-то и похоронили своего убитого товарища. Партизаны, может, еще и на километр не отъехали от деревни.

Несколько партизанских отрядов названо было именем Горбачева. Во всех отрядах и группах, во всех населенных пунктах партизанской зоны были проведены митинги, посвященные его светлой памяти. На этих митингах партизаны поклялись жестоко отомстить гитлеровцам.

Светлое имя Горбачева памятно и дорого всему белорусскому народу. Никогда мы не забудем этого воистину прекрасного человека — бесстрашного коммуниста, партизана.

Первой операцией во время нашего рейда был разгром немецко-полицейского гарнизона на станции Постолы Житковичского района. Фашисты сильно укрепились в Постолах, в совхозе «Сосны» и еще в некоторых населенных пунктах. В Постолах находились и охранные войска, так как на деревообрабатывающем заводе оккупанты наладили производство железнодорожных шпал, дубовых брусьев для дзотов и других пиломатериалов.

Выехали мы точно в назначенное время. Каждый отряд вышел с определенного, заранее условленного места. Мы не могли сосредоточивать все отряды в одном пункте, это было бы опасно. Часть отрядов к моменту выступления расположилась в лесах недалеко от деревни Углы, некоторые стояли у совхоза «Жалы», возле деревень Живунь, Старосек. Все взяли направление на деревню Убибачки.

В Убибачках все мы были часов в двенадцать ночи. Заняли эту и соседние деревни, выставили заслоны. С такой силой можно было вступать в бой. В то время у нас были уже станковые и ручные пулеметы, даже минометы. Кроме винтовок многие партизаны имели автоматы, пистолеты. Гранаты и бутылки с горючим были почти у каждого.

В деревне Убибачки штаб занял просторную хату в середине деревни. В рейд отправились почти все члены обкома — Мачульский, Бондарь, Бельский, Варвашеня, Лященя. Ведь перед нами стояли большие и очень ответственные задачи: кроме боевых операций у нас было немало других дел по созданию партийного подполья и организации партизанского движения в тех областях и районах Белоруссии, где подпольных обкомов и райкомов еще не было. Помощник начальника штаба вызвал к нам командиров и комиссаров отрядов. Пришли Меркуль, Корж, Долидович, Гуляев, Бондаровец, Ширин, Розов, Плышевский, Пакуш, Жулега.

Приятно и радостно было смотреть на них. Все бодрые, подтянутые. Почти на каждом хорошая одежда: бекеша на меху, тулуп или теплая шинель. Партизаны у нас тоже были одеты тепло.

Старенькая, но еще подвижная хозяйка обвела нас взглядом и, ничего не сказав, торопливо сняла с крюка деревянное ведро и выбежала из хаты. Через минуту она вернулась с водой. Потирая озябшие руки, подошла к нам.

— Я все гляжу, гляжу и глазам своим не верю. И в хате и на улице полным-полнешенько людей… Говор наш. И одежда на всех наша. Неужто, соколики мои, вернулись к нам?

— Нет, бабуля, — ответил я хозяйке, — мы тут и были. Мы партизаны.

— Партизаны? Партизаны… Вот какие вы!.. И много ж как, ой много!.. На фашиста идете?

— На фашиста!

— Может, вам сварить чего?

— Спасибо, пора ехать.

— Так, может, я хоть воды вам скоренько нагрею, — предложила она, — да заварю липовым цветом, малинки сушеной всыплю. Напейтесь на дорогу — бог даст, ни кашель, ни простуда не пристанет.

От угощения пришлось отказаться. Надо было спешить. Разделив отряды на две колонны, отправили их двумя маршрутами. Одна колонна должна была пройти южнее совхоза «Сосны», возле деревни Кузьмичи, а другая — значительно левее, в направлении деревни Городячицы с заходом на Ветчин. Штабная группа и конный отряд шли между колоннами. До рассвета мы должны подойти к намеченным пунктам близ постоловского гарнизона.

Я указал командирам их маршрут, еще раз объяснил обязанности каждого отряда.