— ¡Demonios![75]— сказал Мендоза. — Да у подобных типов мозгов не хватило бы хорошо это скрыть. Они получили бы от скупщика примерно с треть истинной цены — скажем, три тысячи пятьсот — и всего неделю спустя не стали бы проклинать Эйлин за скупость. Что у них нашли?

— Не много.

— Весьма неопределенно, можно сказать. И даже если твои люди найдут в квартире отпечатки Мишель, это еще ничего не значит — мы знаем, что она там бывала, пусть всего несколько раз. Насколько я понял, ты послал туда лабораторию.

— Что еще?

— Да, вот что, мы пока не нашли ни сумочку Мишель, ни ее жакет. Обе вещи из черного бархата. Если вы на них наткнетесь, у нас появится что-то конкретное.

— Я дам тебе знать, — сказал Каллаган.

— Заключаешь какое-нибудь пари, Арт? — спросил Мендоза в лифте.

— Никаких пари, — ответил Хакетт. — Все могло быть гораздо проще, Луис. Она решила отправиться домой, проучить немного Трулока за то, что он ее критикует. Вызвала такси и пошла на угол подождать его. Проходящий мимо субъект захотел вырвать у нее сумочку, и…

— Не думаю, чтобы это было так уж совсем просто. Грабитель оставил бы ее лежать на том же месте.

— Резонно, — признал Хакетт.

— И я послал запрос в таксомоторные компании. Мы скоро узнаем, вызывала ли она такси. Пожалуй, поеду-ка я домой, — сказал Мендоза. — В конце концов, воскресенье у меня все-таки выходной.

— Добросовестный же ты сыщик.

Когда Мендоза вернулся домой, Элисон на заднем дворе рисовала углем портрет пуделя, который смирно лежал на крыльце, а между его передними лапами устроились две кошки.

— Что? Ты для разнообразия решил провести немного времени с семьей? — вскричала Элисон с притворным изумлением.

— Sarcasmo[76], — Мендоза поцеловал ее. — Работа мне иногда надоедает. — Близнецы обнаружили, что он дома, и налетели. — По одному! ¡Dios![77] Где вы берете энергию, ninos?[78]

— Им все равно пора домой, — сказала Элисон, откладывая рисовальные принадлежности. Дождя сегодня не было, но поднимался холодный ветер, и небо было зловеще темным. — Ты можешь им почитать, пока не вернется Маири, а я тем временем приготовлю суфле.

— А где… — начал Мендоза. — ¡Bastante![79] Потише вы, два чудовища… где Маири? — Теоретически -миссис Мак-Таггарт была в воскресенье выходная, но в действительности к трем часам обычно уже бывала дома.

— Маири, — довольно проговорила Элисон, — не стала следовать твоему совету не вмешиваться. Я тебе потом расскажу.

Мендоза отвел потомство в детскую и начал читать сказки Киплинга, которые близнецы всегда слушали затаив дыхание.

Элисон нарезала салат-латук, когда вошла миссис Мак-Таггарт и сказала:

— Мне все равно, achara. Там происходит что-то странное, и этим нужно заняться. Судя по тому, что говорит мальчик. Если ты сможешь заставить его выслушать…

— Мгм, — отозвалась Элисон. — И я так думаю. За обедом я ничего не буду говорить — пусть придет в нужное настроение, расслабится, — а потом скажу. Это странно, он не может отрицать.

Однако планы жены полицейского часто бывают опрокинуты. Мендоза только что сытно отобедал мясом с жареной картошкой, творожным суфле и шоколадным тортом, выпил вторую чашку кофе и закурил сигарету, а Элисон открыла было рот, чтобы завести разговор, когда зазвонил телефон.

— Луис? Ты говорил, театральная сумочка черного бархата? В берлоге Эйлин такая нашлась. В шкафу. Пустая. И кольцо с бриллиантом. Тебе это интересно?

— Мне чрезвычайно интересно. Ты у себя? Я подъеду — все придержи. — Мендоза схватил шляпу и куртку. — Жди меня, я вернусь, — сказал он Элисон И умчался.

— Проклятье, — проговорила Элисон.

Кольцо с бриллиантом мало чем напоминало роскошное кольцо Мишель. Небольшой солитер, возможно, три с четвертью карата, в простой оправе, не новой. Мендоза отверг его с первого взгляда. Но театральная сумочка черного бархата — это нечто иное. Она была пуста, как сказал Каллаган, к сатиновой подкладке пристало несколько крупинок пудры, внутри ощущался слабый запах духов. Маленькая сумочка без украшений, на золотой цепочке.

— Посмотрим, смогут ли ее определенно опознать, — сказал Мендоза. — В любом случае я завезу ее обратно, о'кэй?

Он поехал в Беверли-Хиллз и показал сумочку Стэнъярдам.

— Это сумочка Мишель, — сразу же сказала Луиза Стэнъярд.

— Вы уверены, миссис Стэнъярд?

Она повертела ее в руках, открыла, заколебалась.

— Я… нет, я не уверена, — медленно произнесла она. — Нет. Она… похожа на ту, что Мишель… но мне помнится… думаю, у Мишель была поновее. С этой много ходили, смотрите, вот бархат вытерся, и цепочка вся потускнела. Но она такая же, как у Мишель… Нет, — она вернула сумочку. — Однако это совершенно обычная театральная сумочка, таких много. У Мишель была другая. Здесь запах не ее духов: она всегда употребляла только «Майя» или «Белые плечи».

«Даже здесь, как все», — подумал Мендоза. Он поблагодарил и поехал назад, отвозить сумочку Каллагану. Затем зашел к себе в отдел посмотреть, что выпало на долю ночной смены. Ничего: вечер проходил очень спокойно. Он немного поговорил с Шенке и Галеано и поехал домой на Рио-Гранд-авеню в Голливуде;.

— А в следующий раз, — сказал он, входя в спальню, — этот пудель уляжется в постель рядом со мной. — Седрик, удобно растянувшийся в ногах широкой кровати и окруженный тремя пригревшимися подле него кошками, проснулся и тихонько тявкнул в качестве приветствия. — Я не люблю, когда собаки спят на постели. И, черт возьми, ничего с этим делом не прояснилось, и я просто не вижу, где тут можно работать. Мы еще не нашли этих Эстерфильдов, но зато когда нашли нужного Планкетта, он уже улетел в Европу. Впрочем, им, возможно, вообще нечего сказать.

Эль Сеньор, который крепко спал в кресле у окна, проснулся и выругал его за шум.

— Досадно, — сказала Элисон, читавшая в постели книгу.

— Это еще мягко сказано, — раздраженно ответил Мендоза.

Элисон решила, что сейчас вряд ли подходящий момент для ее странной истории.

Утро понедельника, и Пигготт выходной. На десять часов назначено слушание по делу того самоубийцы, Джеймса Ньюмана, — туда пойдет Хиггинс. На час дня назначено слушание по делу Мишель, а на три — по делу Гарри Тидуэлла. Вполне возможно, что оба запоздают. У Мендозы было предчувствие, что понедельник окажется тяжелым днем.

Паллисер и Ландерс вошли вместе сразу за Мендозой.

— …хочет на год вернуться в школу, дескать, будет проще выплачивать деньги за дом, но мне это не нравится. Когда жены работают…

— Ну, если только на год… — отвечал Ландерс. — Интересно, есть ли у нас что-нибудь новое?

На Роу убили человека ударом ножа. Еще им предстояло провести официальное опознание тела Уэйна Биллингса. Мира Шварц говорила, что у него есть брат, которого пока не нашли; нужно попытаться найти его сегодня, привезти для опознания, Паллисер отправился заниматься этим, а Ландерс — убийством на Роу.

На столе у Мендозы лежал сведенный воедино сержантом Лейком ответ из таксомоторных компаний. Вечером прошлого понедельника в промежутке между половиной седьмого и половиной восьмого к ресторану «Le Renard Bleu» такси никто не вызывал.

— Pues bien[80], — сказал Мендоза Хакетту. — Значит, Мишель не вызывала такси. Звонила ли она кому-нибудь?

— Эйлин?

Мендоза вздохнул:

— Не думаю я, Артуро, что будет нам от этого какой-то прок, но мы должны все же попытаться — давай-ка сходим еще раз, поговорим с Эйлин и ее приятелями. По крайней мере, она уже протрезвеет и, быть может, станет разумнее.