– Уже не терпится твой роман прочитать, – сказал я. А Давид добавил:

– Ты только не разъясняй там всего. Побольше туману напусти  – публика это любит.

– Хорошо, ты напишешь историю, но смысл-то в ней какой? – продолжал гнуть свое Семен. – Ведь два Спасителя – это полная ерунда. Какой – пусть даже и литературный – смысл в двух Спасителях, которые даже друг о друге ничего не слышали? Ведь по твоей новой версии, они друг о друге ничего не слышали?

– Да тут сколько хочешь можно смыслов усмотреть. Вот у евреев по традиции должно быть два спасителя. И они вовсе не обязательно должны быть знакомы… Что вообще в этом странного? Если Учитель посылал своих учеников по двое, то почему сам он не мог быть послан в паре с кем-то?

– Ну если, конечно, считать, что Мессия – простой человек, то тогда может быть. Но ведь соль христианства в том, что Иисус – это сам Бог во плоти.

– Да что вам так далась эта его божественность? – усмехнулся Андрей. – Если вы любите Иисуса только за то, что он Бог, то чего особенного делаете? Не то же ли делают и язычники? Подумай, ведь если вдруг окажется, что Иисус действительно только человек, а другими словами – просто еврей, то при всех тех же его речениях и деяниях, вы потеряете к нему всякий интерес! Ну кто вы, если не язычники?

– Не уходи от ответа. Ты должен признать, что христианская теология не может принять двух Мессий и остаться при этом христианской, то есть исповедующей явление Бога во плоти.

– Почему не может? Я тебе и такую теологию могу предложить.

– Теологию двойного воплощения?

– В каком-то смысле двойного.

– Как же это?

– Согласно этой теологии, Иисус синоптиков – это только человек, то есть это праведник, которому поручено дело победы над смертью. Это столбовой и, так сказать, иудейский путь спасения, как сказано в Писании: «праведник – основа мира»… Но поскольку Всевышний и «святым Своим не доверяет», поскольку Всевышний признает, что человек – существо ненадежное и, сойдя в ад, может оттуда не выбраться, то Он также и Сам совершает этот подвиг в лице описанного Иоанном Иисуса-Бога. Это запасной христианский путь. Вот тебе, пожалуйста, теология сочетанного воплощения.

– Тут у тебя что-то не сходится, – усмехнулся Семен. –  Насколько я понял, твой Иисус, который воплощенный Бог, погибает и воскресает после того, как уже воскрес Иисус – «только человек». Зачем? Ведь по твоей мысли так должно выходить, что Иисусу-Богу нужно было бы появиться на арене только в том случае, если бы Иисус-человек не воскрес. А так какой смысл? Или, может быть, Иисус-человек, по твоей новой версии, и не воскресал?

– Нет, почему же? Оба воскресли. Иначе синоптических евангелий просто не существовало бы…

– Постой, – вдруг опомнился Семен, у которого наконец сработал его христианский инстинкт. – Что ты мне голову морочишь! Если твой второй Иисус – воплощенный Бог, то именно он всю работу и делает! Первый может воскресать, может не воскресать, но его вечная судьба, как и судьба всех прочих людей, зависит от того, исповедует ли он Христа, исповедует ли он Бога во плоти, который, по твоему утверждению, описан только евангелистом Иоанном. Твой синоптический Иисус оказывается в одном ряду с прочими праведными евреями, с тем же Иоанном Крестителем... но он никого не спасает. Спасает вочеловечившийся Бог.

Андрей собрался уже что-то ответить, но я не выдержал и опередил его:

– Семен, опомнись. Это же ярлыки. Я никогда не думал о христианстве так дурно, как ты его сейчас представил. Неужели вы и в самом деле такие замороченные?... Неужели вы и в самом деле потеряете к своему Иисусу всякий интерес, если решите, что он только человек?

– К счастью, перед такой дилеммой мы не стоим.

– Стоим, стоим, – решительно возразил Андрей. – И именно тот факт, что Иисусов два, дилемму эту разрешает.

Семен вопросительно посмотрел на Андрея, который продолжал: 

– Ты же знаешь, что ни Восточная, ни Западная церкви не дают определенного ответа на вопрос: воплотился ли бы Создатель в том случае, если бы Адам не согрешил? Мнения расходятся. С одной стороны, вроде бы понятно, что Ему не надо было бы в этом случае воплощаться, потому что не надо было бы спасать человечество. А с другой стороны, может быть, Бог воплотился из простой солидарности с человеком, безо всякой связи с первородным грехом. Это именно дилемма, которую Церковь не знает как разрешить... Согласно же моей литературной теологии все становится на свои места.

– Ну каким образом единый Бог мог воплотиться в двух людей? Это же полная чушь!

– Не такая уж это и чушь, Семен. Моя литературная теология предлагает два способа воплощения – снизу и сверху. В Иисусе Иоанна Бог воплощается как Слово, воплощается из солидарности с человечеством, и воскресает он как Бог, то есть, если бы Иисус Иоанна был бы просто человеком, то он, пожалуй бы, и не воскрес. Синоптический же Иисус, родившийся обыкновенным человеком, воскресает самостоятельно, избавляет всех людей и тем самым совершает «двекут», единение с Богом, то есть, другими словами, становится Богом. Эти два воплощения – сверху и снизу, дополняют друг друга и, как ты видишь, полностью соответствуют двум христологиям – «христологии сверху» и «христологии снизу», которые в рамках классического христианства как раз не очень стыкуются. Такова моя литературная теология...

– Да, все верно, только слово не то – это пародия, а не теология, – возмутился Семен. – После этого вообще никакую теологию всерьез уже нельзя воспринимать.

– А вот это, по-моему, как раз очень ценно, – оживился я. – В этом как раз большая заслуга Андрея. У нас вообще нет теологии. Евреи теологии нисколько не доверяют. Виленский Гаон писал, что за одно то, что евреи уклонялись от теологических изысканий, они удостоятся созерцания Божественного света…

– Ничего себе… – удивился Андрей. – Чем же это теология евреям не угодила?

– Нерелевантностью своей, – отрезал я. – Теология была у греков еще до того, как они обратились к Библии. Христианство просто приспособило еврейское откровение к этой уважаемой науке, и получилось то, что получилось… Евреи спорят не столько с троицей и воплощением, сколько с самой рационализацией религии.

– Но ведь и у евреев религиозных мыслителей хватает?

– Верно, вы затянули нас на свою площадку. Но для иудеев теология никогда не значила того, что она значила для христиан. У вас церковь убивала даже совершенных праведников только за неправильный образ мыслей, а у евреев что хочешь думай, хоть считай все наоборот, чем это принято, но если соблюдаешь закон – ты член общины.

– В этом что-то есть... – согласился Андрей. –  Что ж, если кому-то не по нраву теология, я могу рассказать притчу: Благовестие подобно ядерному взрыву. – Андрей выжидающе обвел нас глазами.

– Нам будет дано какое-то разъяснение, или мы должны сами уловить сходство?

– Ты, Сёма, этой притчи в жизни не истолкуешь. Но тебе дано знать тайны Экзинстенционала, поэтому слушай. Общеизвестно, что все евангельские речения повторяют либо ветхозаветные, либо талмудические. Скажем, что такие поучения составляют один процент от всех иудейских. И тогда это подобно естественному урану, содержащему приблизительно 99 процентов изотопа 238 и приблизительно один процент изотопа 235. Этот выделенный из естественного урана уран-235 собственно и представляет собой ядерную бомбу. Когда разбросанные по всем еврейским источникам этические высказывания сконцентрировались в одной небольшой книжице, то произошел взрыв. Как сказано: «огонь принес я на землю».

– Очень верная притча, – заметил я. – Рав Кук именно таким образом объяснял талмудическую притчу про Йешу а-Ноцри, который поклонился кирпичу. Он выхватил из здания один элемент и пренебрег всем остальным.

– Но это не все. Как известно, ядерный взрыв происходит при достижении критической массы, то есть в тот миг, когда сближаются две независимо очищенные порции урана-235. Евангелие Иоанна и Евангелие синоптиков – это две такие порции. Вы только представьте себе Новой Завет без одной из этих половин. Из такого источника может произойти либо маркионизм, либо эвионейство, но в любом случае не произойдет никакого ядерного взрыва.