Следующий день был воскресным, и, занимаясь подготовкой «Золотой Леди» к походу, Бью поймал себя на мысли, что неплохо бы заглянуть в свой маленький домик на берегу, где у него припрятана от остальной команды бутылочка рома, а заодно и посмотреть, какой вред причинил шторм его запасам. Он шел через заболоченные луга, где то и дело попадались землеройки и кроты, когда неожиданно увидел Кейт, направлявшуюся в церковь в сопровождении Ол'Пендина и одетую, как предположил Бью, в самый лучший наряд.

Хотя у Бью была Библия и посещение церкви исподволь внушалось ему с детства отцом, он не был набожным человеком. Это вовсе не значило, что он был атеистом, просто раньше он был более религиозным, чем сейчас. Бью и не предполагал, чтобы Кейт проявляла хоть малейший интерес к религии. На какой-то момент он разрывался между желанием спокойно посидеть на берегу с бутылочкой рома и стремлением посмотреть спектакль, как Кейт Пенхоллоу чопорно восседает на церковной скамье среди истинно верующих жителей деревни. Наконец он решил, что может выпить ром в любое время, и отправился за ними.

В церковь и раньше ходило немного жителей деревни, а в это утро пришло еще меньше. Луга между деревней и кладбищем были сырыми и грязными от воды. Повсюду виднелись узкие стебли водорослей, опутавших надгробные камни. Снаружи у кладбищенской стены скопился большой нанос водорослей, от которых исходил едкий прогорклый запах, всегда стоявший в воздухе после юго-западного шторма, выбрасывающего на берег всякий хлам.

Внутри церкви на белых стенах, там, где просочилась дождевая вода, появились зеленые пятна. В помещении находилось около полудюжины взрослых людей и гораздо больше детей, которых родители послали в церковь, невзирая на погоду. Когда вошла Кейт, люди уставились на нее, поскольку никто из них не помнил, чтобы она прежде посещала церковь. Кое-кто в деревне говорил, что она католичка, а другие утверждали, что она неверующая. Бью решил, она пришла, чтобы тем самым поддержать священника, который написал стихи для надгробного камня на могиле ее отца. Она никого не замечала и не обменивалась приветствиями с теми, кто входил, как это делали другие, а сосредоточилась на молитвеннике, который держала в руках. Однако Бью заметил, что она не следила за службой, поскольку ни разу не перевернула ни одной страницы.

В церкви было очень сыро после наводнения; поэтому в жаровне, стоявшей позади, развели огонь. От каменных плит веяло сыростью и холодом, и Бью сел как можно ближе к жаровне. Он полагал, что будет больше народу и присутствие Кейт вызовет большее волнение. Разочарованный, он сидел сзади, ожидая скучную процедуру и сожалея, что принял участие в службе вместо того, чтобы провести время на берегу с бутылкой рома.

Однако, едва началась служба, он услышал странный шум, исходивший откуда-то снизу. Впервые шум возник как раз в тот момент, когда его преподобие Кастоллак заканчивал «Горячо любимый…», и снова послышался перед началом второй проповеди. Это был негромкий звук, напоминавший удары одной лодки о другую, только более глухой и полый. Люди стали переглядываться. Все знали, что звук мог исходить только из склепа Мухьюнов, находившегося под церковью. Бью слышал, в деревне говорили, что он расположен почти под алтарем и там похоронено более дюжины Мухьюнов. Его не открывали уже свыше сорока лет после похорон Реджинальда Мухьюна, который разбил превосходный корабль, напившись на состязаниях в Дублине. Он также слышал историю о том, что в один из воскресных дней около сорока лет назад из склепа донесся странный крик, после чего священник и прихожане выскочили из церкви, и там несколько недель не проводилась служба. Сам Бью не верил этим деревенским россказням, однако сейчас должен был признать, что по телу у него побежали мурашки.

Он почувствовал, что на мгновение собрание охватила паника, но, немного поразмыслив, люди не двинулись с места. Он видел, как старая миссис Парр, услышав эти звуки, несколько раз вздрогнула так, что ее очки дважды оказывались на коленях. Эбенезер Фарриш попытался как-то замаскировать этот звук — то шарканьем ног, то уронив молитвенник. Но кто больше всех удивил Бью, так это Кейт, которая, насколько он знал, не боялась ни бога, ни черта. Она выглядела обеспокоенной и бросала быстрый взгляд на Ол'Пендина при каждом ударе.

Все сидели очень тихо, пока мистер Кастоллак читал свою проповедь. Вдруг снизу раздался более громкий, чем прежде, звук, глухой и скрежещущий, как стон старика, испытывающего боль. Старая миссис Парр вздрогнула, взывая громким голосом к священнику:

— О Господи, как же можно оставаться здесь, слушая проповедь, когда Мухьюны встали из своих гробов? — И она выбежала из церкви.

Этого было достаточно для остальных, все тоже бросились вон. Один из прихожан крикнул при этом:

— Господи, нас всех передушат, как того несчастного дурачка!

Через минуту в церкви никого не осталось, кроме его преподобия Кастоллака, Кейт, Ол'Пендина и Бью. Кейт была не такой трусихой, чтобы испугаться Мухьюнов. Священник продолжал свою проповедь, делая вид, что ничего не слышал и не видел, как люди покинули церковь. Когда он закончил, Кейт и Ол'Пендин приблизились к нему, чтобы поблагодарить за проповедь, а затем спокойно вышли.

Бью никогда не чувствовал себя достаточно свободно в церкви, чтобы задерживаться и пожимать руки священнику, поэтому он ожидал их снаружи. Возвращаясь в гостиницу, он спросил, что они думают по поводу странных звуков, доносившихся из склепа Мухьюнов. Кейт только взглянула на него отсутствующим взглядом и пожала плечами.

— Вот что я могу сказать тебе, — вставил Ол'Пендин, — хотя нет никакого желания тратить слова на такие пустяки. Но я скажу тебе. Если наводнение так разрушило те стены, что требуется ремонт фундамента, для меня и старика Фарриша найдется работа. И никаких проклятых денег там нет. — Затем шепотом добавил: — Для церкви, понимаешь?

Так втроем они дошли до гостиницы. Неожиданно взглянув на Кейт, пока Ол'Пендин разглагольствовал, Бью заметил, как под тонкими бровями блеснули ее глаза, будто она забавлялась тем, что он говорил.

Какие мысли роились в голове этой женщины? Бью очень хотелось бы знать.

Кейт взяла свечу и пошла по коридору, вытянув ее как можно дальше впереди себя. Пройдя шагов двадцать, она подошла к стене, в которой был пробит неровный проход в склеп. Она задержалась на мгновение у входа, пока свет не проник внутрь.

Это было довольно большое помещение, но оно едва ли превышало девять футов в высоту. Потолок потемнел от множества факелов, которые когда-то здесь горели. Пол был покрыт мягким влажным песком. Стены и перекрытия были каменными, а в конце виднелась лестница, закрытая огромной плитой, точно такой же плитой с кольцом, которая закрывала вход в склеп наверху в церкви. По всему периметру располагались каменные полки с отделениями, похожими на огромный книжный стеллаж, только вместо книг там находились гробы Мухьюнов. В середине помещения было сложено десятка два больших и маленьких бочонков. Из большой бочки, емкостью галлонов тридцать, вытекали маленькие струйки в мензурку, емкостью всего в один галлон. Все бочки были помечены белой краской. Цифры и буквы указывали на то, что содержалось в каждой из них.

Когда Кейт обходила вокруг сложенных бочек, рассматривая, насколько они повреждены, она задела ногой одну из них, почти пустую, и раздался тот самый звук, который они слышали тогда в церкви. Это бочки, а не гробы производили такой гудящий звук, ударяясь друг о друга.

Ясно, что все здесь было затоплено водой; пол был все еще покрыт грязью, а позеленевшие и влажные стены показывали, что вода находилась в двух футах от потолка. На полу виднелся пучок свежих водорослей, как-то попавших сюда, а маленький краб поспешно удирал в угол. Гробы, казалось, пострадали совсем немного. Они стояли рядами на полках, один над другим, всего двадцать три. Большинство из них были свинцовыми и потому не могли плавать, но тс, что из дерева, перекосились в своих нишах. Один из них уплыл, а когда вода ушла, опустился в угол на пол вверх дном.