МАНГРЫ

Неподалеку от хижины в океан впадала река. Берега ее густо поросли лесом. Собственно, никаких берегов у реки не было: кусты и деревья стояли прямо в воде. Лес вместе с рекой вливался в океан и двумя узкими черно-зелеными мысами уходил от берега. Соленая вода качалась между стволов.

Лес, растущий из моря! Деревья по колено в воде!

Это был мангровый лес — мангры. Они манили. И однажды я рискнул углубиться в них.

Я пришел со стороны поселка. Кончился песок, розовый ил зачавкал под ногами.

Бредешь, сгоняя с кустов тучи насекомых. Плотные кожистые листья ударяют в лицо. Вокруг блестят лужи…

Потом ветки поднялись, сомкнулись над головой, и я очутился в царстве полумрака. Ил стал жидким. По колено в грязи, окруженный полчищами жалящих, я брел вперед. При каждом шаге со дна поднимались тучи пузырей. Они лопались, распространяя удушливый запах серы.

Впереди блеснул свет. Я вышел… На прогалину? На лужайку? Фантастические переплетенные друг с другом стволы. Отделяясь от них, прямые как стрелы корни падают в воду. На корнях сидят крабы.

Крабы сучили около безгубых ртов клешонками и ели. Огромная лягушка с выпуклыми коричневыми глазами повернула ко мне голову, качнула уродливым шишковатым лбом, грузно шлепнулась в воду.

Две змеи, плоские и полосатые, беззвучно скользнули следом.

Я сделал шаг и провалился по пояс. Под ногой кто-то завертелся, забился. Невидимое, плоское на ощупь существо вырвалось, ударило хвостом по ноге и, прочертив в воде полосу, умчалось.

ЛЕТАЮЩИЕ РЫБЫ

На опушке мангрового леса в прилив деревья стоят по колено в соленой воде. Вдали катит на берег светло-зеленые волны океан. Волны опрокидываются, выбегают на мель, откипев белой и желтой пеной, гаснут.

Среди мангровых стволов вода и вовсе теряет силу, колышется еле-еле.

Дальше — в реке — движения волн совсем нет. Дыхание океана чувствуешь только по скорости, с какой идет вода. В отлив она бежит стремительно, дрожат погруженные в воду корни мангров, наклоняются стволы, завиваются кольцами речные струи. В прилив река останавливается. Выпрямляются стволы деревьев, перестают танцевать корни, гаснут водовороты. Когда бредешь по воде, желтые облака мути, поднятые босыми ногами, долго стоят на месте.

Бредешь, присматриваешься — кто притаился на следующем дереве? С кем следующая встреча?

Каждая следующая — самая интересная.

Как-то я брел по мелководью, высматривая в желтой полупрозрачной воде мохнатых крабов. Впереди, уронив в воду десяток узловатых корней, стояло дерево. С него при моем приближении кто-то головой вниз бросился в воду. Лягушка? Я сделал шаг. Бульк! Бульк! Еще один такой прыгун, прочертив по воздуху дугу, упал на мелководье. Он упал, не смог нырнуть и вдруг, трепеща — не то плавниками, не то крыльями, — понесся по воде, оставляя за собой цепочку переплетенных между собой колец. Добежав до глубокого места, таинственное существо исчезло.

Я направился к дереву и стал осторожно, чтобы никого не спугнуть, обходить его вокруг.

Прямо против моего носа, прижавшись пузечком к стволу, на дереве сидела рыбка. Похожа на маленького бычка, только передние плавники длиннее, глаза — на самой макушке.

Рыбка по-лягушачьи таращилась на меня. Я притаился. Замерла и она.

На лоб мне сел комар. Я пошевелил бровями. Этого легкого движения оказалось достаточно — рыбка толкнулась плавниками, расправила их и вниз головой полетела в воду. Бульк!

Следом за ней попрыгали не замеченные мною ее подруги.

Ну и рыбы! Летают по воздуху, бегают посуху.

Илистые прыгуны — я узнал их…

Удивительный, стоящий по колено в воде лес населен и удивительными обитателями.

Я повернул назад. Искусанное москитами лицо горело. Жидкий ил тек по ногам.

Деревья расступились. Передо мной была дорога. Посреди нее стоял красный мотоцикл. Рядом, ошеломленный новой встречей не меньше моего, Нильс.

НИЛЬС ИЩЕТ ОСТРОВ

— Хелло!

— Хелло!

— Какими судьбами?

Мы сели на траву.

— Да вот живу здесь. Уже третий день, — сказал я. — А вы? Догоняете кинооператоров?

Нильс покачал головой.

— Решил найти остров. Помните? — Он сдвинул брови. — Я ведь говорил, что самое верное приключение — найти остров.

— Ах да! Ну чего-чего, а островов тут много. Я, например, хожу на один. В середине такая глушь — не продерешься.

Глаза у Нильса заблестели.

— Непроходимый лес?

— Даю слово.

Мы вернулись в поселок, и Нильс, оставив у меня мотоцикл, побежал нанимать лодку.

Остров лежал напротив устья реки. Он тянулся по горизонту бело-зеленой полоской.

Погрузив в лодку с балансиром пожитки, Нильс простился со мной.

— Все будет хорошо! — сказал я, вспомнил любимые слова Джосиса.

Лодочник выбрал якорь. Вверх пополз косой полотняный парус, и оранжевый рюкзак стал удаляться от берега.

Я стоял по колено в теплой воде и смотрел ему вслед. В этом месте речная вода сталкивалась с океанской. Тонкая извилистая линия серой пены разделяла их. Лодка шла по этой линии. Справа от нее оставалась мутная желтизна речного течения, слева — акварельная синь океана.

МАКОНДЕ

Когда я вернулся домой, было уже темно. В комнате, слабо освещенной керосиновой лампой, на столике меня ждала причудливая черная фигурка, купленная когда-то в поездке. Лампа мерцала. Болотная вода плавала под потолком, шевелилась у стен.

И вдруг я понял, что такое моя статуя: она порождение болотных видений, сумерки, туман, пронизывающие душу выкрики ночных птиц. В ней ползающие, квакающие, пучеглазые и безногие обитатели мангр. Человек, змея, лягушка, черная ночь, перепутанные ленты тумана соединились в этом куске дерева. Это их извлекли из плена узловатые руки мастера из племени маконде.

БУЛЬДОЗЕРЫ

Берег содрогался от рева грузовых машин. Около тупорылых «фиатов» расхаживали рабочие в синих спецовках и инженеры в белых рубашках. Их лица блестели.

Ничего не понимая, я подошел к одному.

— Хелло, в чем дело? — спросил я. — Временная остановка?

Инженер покачал головой.

— Ждем парома, — объяснил он. — Будем перебрасывать технику на остров. Сейчас подойдут бульдозеры.

— На какой остров?

— Вон тот.

Я ахнул:

— Зачем?

— Начинается строительство. — Инженер весело осклабился. — Большой туристский комплекс: гостиница, прокат моторных катеров, спортивное ядро.

При слове «ядро» я присвистнул.

— А как же Нильс?..

— Кто?

— Простите, это я сам с собой.

Я представил себе, как спящего в палатке на необитаемом острове Нильса будит рокот бульдозеров и как он, проклиная все на свете, начинает вновь увязывать рюкзак. «Худо!»

— Желаю удачи! — сказал я инженеру. — Хороший проект?

— Первый класс. Стране нужна индустрия туризма. Мы должны удвоить число заповедников и отелей. Наш туризм — это деньги для заводов и школ. Вы согласны?

Я был согласен. Мы пожали друг другу руки.

ТРЕТЬЯ ПОЕЗДКА

Последний раз я покинул Дар-эс-Салам для того, чтобы посетить Багамойо. Мысль о часовне, в которой лежало тело Линвингстона, не покидала меня. Я решил найти ее.

Багамойо оказался маленьким, белым, пыльным городком, с шумным базаром и полутемными пустыми магазинчиками. Ничто в нем не напоминало о громком прошлом. Разве что в центре серые, зубчатые, покрытые сухой мертвой плесенью и трещинами стены крепости. Голая мачта у ворот, когда-то на ней развевался красно-черный кайзеровский флаг — в Багамойо была резиденция германского управителя Восточной Африки.

После долгих и бесплодных блужданий по узким малолюдным улочкам я узнал, что в городе есть музей и его работники лучше других смогут помочь мне.