— Ну, у нас еще будет время...

— Не совсем так. К тому же я очень любопытна. Итак, пять лет назад...

— Итак, пять лет назад вы оказали честь моему заведению, и родили в нем красивого мальчика.

— Ну где же он?

— Как это где?

— У меня-то нет красивого мальчика, у меня отняли его при рождении. Я его даже не видела.

— Я не знал.

— Знали. Вы были сообщником в деле похищения ребенка. И даже если вы считаете, что все сделали по закону, то я полагаю, что Совет Чести мексиканских врачей...

Рамирес нервно заерзал в кресле. Этого выражения он очень не любил. Напоминаний об этом Совете — тем более. Он потянулся к бутылке и изрядно плеснул в свой стакан.

— Кажется, теперь вы мне угрожаете, мадемуазель Ангрейд. Я ни о каком похищении не знаю. Вы приехали с господином Кепфеллом, с ним вы и уехали. Двумя днями позже приехали за ребенком.

— Вам не кажется странной эта... забывчивость?

— Сам господин Кепфелл попросил меня попридержать ребенка. Он мне сказал, что вы слишком измучены, чтобы взять его с собой сразу же. И он говорил, что собирается на время предоставить его вниманию няньки.

— А об усыновлении он вам ничего не говорил?

— Нет, конечно.

Сантана поняла, что добиться правды от него невозможно и он не скажет ей ничего такого, что могло бы повредить ему. Однако он мог направить ее на хороший след. Они пристально посмотрели друг другу в глаза, как бы договариваясь об этой тайной сделке. Это напоминало сговор предателей.

— Ну, и что дальше? — теряла терпение молодая женщина.

— А дальше, он приехал двумя днями позже и забрал ребенка.

— Сам Кепфелл?

— Да, сам.

Сантана недоверчиво посмотрела на доктора. Ответ показался ей каким-то неправдоподобным. Следуя строгому порядку усыновления, Кепфелл не имел права появляться и уж совсем не должен был забирать своего внука. Значит, тот документ, в котором она отказывалась от материнского права на ребенка, всего-навсего был фикцией. Ей и раньше иногда приходила в голову такая мысль. Правда, вначале она твердо верила, что, сама легально оставила своего ребенка. Потом она стала Представлять себе, что если бы за это дело взялся адвокат в стране, менее скрупулезной по отношению к таким делам, то в таком случае этот акт был бы довольно серьезно воспринят юстицией. Но в последнее время ей все чаще приходила мысль о похищении. Конечно, выглядело это как усыновление, но усыновление совершенно незаконное. Но представить такое, чтобы дедушка вернулся и украл своего внука...

— Погодите, доктор Рамирес. У вас было мое разрешение, чтобы передать ему сына?

— Ну в конце концов Ченнинг Кепфелл был его дедом. Вы же с ним приехали в клинику. Ваш муж трагически погиб, вы находились в отчаянном состоянии: все это мне показалось совершенно естественным.

Да, Рамирес был твердым орешком. Больше ничего она от него не узнает. Но и этого было достаточно. Она уже было собиралась распрощаться с ним, когда ей на ум пришел еще один вопрос.

— А скажите, доктор, господин Кепфелл приехал за ребенком один?

— Не совсем. Его кто-то ждал в машине.

— Шофер?

— Нет. Какая-то женщина. Помню, она была в чем-то красном. Но я не знаю, Сантана, поверьте мне! Она не выходила из машины, и лица ее я не видел. Но именно она взяла ребенка, а Кепфелл сел за руль. Они сразу уехали.

Сантана поднялась.

— Уже уходите? — спросил врач, — мы только разговорились.

— Я и так уже многое узнала, в том числе и о вас.

Доктор Рамирес снова развел руками:

— Вы же знаете, калифорнийские миллиардеры — очень богатые соседи. А мы — нация гордая, но бедная.

— Ну уж не прибедняйтесь, доктор Рамирес!

— Да нет, правда.

Он проводил ее до ворот.

— Вы не хотите воспользоваться моей машиной?

— Спасибо, доктор, я хочу воспользоваться остатком дня, чтобы пройтись пешком. Акапулько — приятный город.

— В таком случае я бы мог вам его показать. Вы в каком отеле остановились?

Предложение главного врача клиники «Четыре солнца» было только наполовину искренним. Ослепительная красота молодой женщины никак не могла сгладить тот неприятный осадок, который остался после разговора с ней.

— В «Хилтоне», на побережье.

Она дала ложный адрес. А завтра в полдень Сантана уже летела в самолете в Лос-Анджелес.

ГЛАВА 11

Возвращение в Лос-Анджелес для Сантаны было началом столкновения между ней и властелином холмов Санта-Барбары. Все иллюзии, которые до сих пор она еще питала, остались там, в Акапулько. Она уже не могла с такой беззаботностью смотреть в будущее, как маленькая компания с «Бермудского треугольника». Для них Лос-Анджелес продолжал блистать как хрустальный шар, в котором им улыбалось их будущее. Дельтаплан на время был позабыт. Вместо него теперь парили их мечты. Поскольку до конца каникул оставалось совсем немного, Денни решил рассказать все своим родителям и выбрал для этого семейный ужин. Отныне он уже взрослый, колледж дал ему только теоретическое образование, которое, безусловно, ему было нужно и из которого он когда-нибудь извлечет выгоду. Но на пляже его заметили, у него есть хорошие адреса, он способен сам выходить из трудных ситуаций, и даже если он немного себя переоценивает, это не причинит ему зла.

Из всей этой мешанины и после довольно подробного допроса его родители смогли вычленить главную мысль: Денни хотел уехать в Голливуд со своим другом Тэдом. Тэд пользовался непререкаемым авторитетом, потому что был из семьи Кепфеллов. Их дружба Рубену Ангрейд могла принести только пользу. До конца обеда он сумел сохранить нейтральность, но его супруга Роза, которая, как обычно, уже приняла решение, смогла его высказать как обоюдное:

— Ты прав, Рубен. Я не вижу причин, которые могли бы помешать нашему мальчику начать самостоятельную жизнь. Тем более, что речь идет о его карьере. При условии: он будет регулярно давать знать о себе и мы сможем всегда к нему приехать.

После того, как Сантана все ей рассказала, Роза рассчитывала на материнское сообщество, и потом, Лос-Анджелес был совсем недалеко. Для Ченнинга Кепфелла-старшего дело обстояло еще проще. Во всяком богатом американце, как и вообще в большинство людей, заложен миф о человеке, который сам себя сделал. Его сын не только мог, но и должен был как можно раньше столкнуться с реальностью, доказать свои способности и попытаться использовать свой шанс. Таким образом, Тэд должен поехать в Голливуд. То, что не составило никаких проблем для парней, было препятствием для девушек. Джейд, которая только и мечтала о Голливуде и была убеждена в том, что она рано или поздно засияет на его небосклоне, не могла не думать о своей матери. Немое отчаяние близкого человека, вызванное внезапным уходом мужа, и переживания, связанные с неожиданным возвращением сына, больно отзывалось в сердце Джейд, и она понимала, что нужна сейчас матери как никогда. Быть рядом с ней — ее долг.

Что же касается Лейкен, то она просто не нашла сил сообщить обо всем Аугусте. Поэтому парни уехали вдвоем. Благодаря одному знакомому, который когда-то учился в их колледже и уже осел на новом месте, они смогли снять крохотную квартирку с душем, достаточно удаленную, впрочем, от Беверли Хилз. Адреса, которые получил Денни, действительно привели их к студии, но ворота этой студии оказались еще неприступней, чем ворота респектабельных домов в Санта-Барбаре. О подвигах Денни, продемонстрированных им на пляже Санта-Барбары, здесь, по-видимому, и слыхом не слыхивали, их попытки устроиться где-нибудь упирались в непонимание. Только однажды им повезло: в одном бюро «Кукла» школы кино Лос-Анджелеса им посоветовали обратиться » пиццерию, куда требовались разносчики. То несколько долларов, которые они могли заработать, плюс бесплатная пицца были весьма кстати для парней, сбережения которых были вмиг растрачены в киногороде. Они часто привозили пиццу тем важным людям, от решения которых зависела их судьба. Но будучи мальчиками хорошо воспитанными и щепетильными, они не воспользовались этим случаем, предоставив шансу и таланту самим прийти на помощь их судьбе. А пока Тэд и Денни усовершенствовали свое мастерство на более низком поприще. Одетые в смешные фуражки, они лихо разъезжали на мотороллерах и становились просто хорошими разносчиками пиццы. Но это типичный путь наверх многих представителей высшего света, в том числе и членов семьи Кепфелл.