Тем временем, изрядно впечатленный подобными «отеческими» напутствиями, наш хромоногий герой уже почти вплотную приблизился к цели своего пешего перехода и решил уточнить свои координаты у одиноко сидящей на остановке старушки: «Здравствуйте, бабуля, скажите, пожалуйста, чтобы выйти к поселку «Молодежный» мне налево сейчас надо повернуть?»
— Какой такой «Молодежный»? — озадаченно встрепенулась бабуля, изучающее вцепившись взглядом в молодого офицера — Сколько живу здеся — знать не знаю такого. Тебе, сынок, наверное, на «Фортран» надобно? Вона, вишь, антенны от «Корунда» из лесу торчать? Вот туды-то тебе, должно быть, и надоть итить.
Сергей вздрогнул от неожиданности: мало того, что бабка знала почти секретный позывной узла связи, она даже знала секретное (по тем временам) название военного комплекса спутниковой связи! «Да, чувствуется, что работа по защите от утечки секретной информации в стратегических войсках поставлена самым серьезным образом. Официального названия гарнизона никто в округе не знает, а информация, которую ракетные военные тщательно прячут, преспокойно разгуливает себе по окрестным деревням, — подумал Сергей, но вслух ничего не произнес, — а бабуля эта, ну, наверное, и не бабуля это вовсе, а заправский агент-проныра коварного империализма». Поблагодарив шпионистую бабусю и прохромав еще с километр, старлей наконец-то уперся в родные краснозвездные ворота, с типовым зданием-«собачьей будкой», называемым контрольно-пропускным пунктом (КПП). Из окна «будки» тоскливо-сонно смотрел на уходящую вдаль дорогу пожилой прапорюга обветшало-барбосистой наружности. Серега постучал по толстому оконному оргстеклу — никакой реакции со стороны «прапорюги», застывшего в какой-то предвечерней неге, сулящей скорое окончание дежурства, не последовало. Серега постоял еще некоторое время и, наконец, потеряв всякое терпение, резко открыл специальную форточку (форточку, предназначенную вовсе даже не для проветривания помещения, а служащую своего рода сначала звуко-, а затем и взятко-проводом между дежурным и представителями местного населения, желающими незаконно проникнуть на территорию части в магазин типа «Военторг», торгующий дефицитной для всей округи колбасой. «Прапорюга» испуганно вздрогнул и недовольно повернул свою шарообразную голову на несуществующей шее в сторону форточки. Взгляд прапорюги не меняя тоскливо-сонного выражения безразлично уперся в грудь старлея. Сергею пришлось прибегнуть к испытанному методу привлечения внимания и хлопнуть ладонями перед носом мечтателя.
— Старлей Просвиров! Прибыл для дальнейшего прохождения службы, — громко бросил Сергей в форточный проем и просунул туда мятый листок серо-казеной бумаги — Вот мое предписание.
«Прапорюга» наконец окончательно очнулся. Лицо его приняло, видимо, привычное для него важно-строгое выражение.
— Так-так, — озабоченно проговорил он, внимательно рассматривая предписание — эк же и угораздило Вас, товарищ старший лейтенант! Надо ж было в батальон-то Вам попасть! В гарнизоне еще две части и обе несут дежурство на стационарных объектах. Офицеры там просто «белые люди»! На дежурство на автобусике их привезли, подежурили они там, поспали всласть, отдохнули от семейных хлопот (А чего дергаться? Дежурные смены состоят из опытных специалистов — вольнонаемных гражданских лиц, как правило, имеющих высшее образование и стаж несения боевого дежурства по пять-десять лет), а после смены усталых начальников на том же автобусике развозят по домам и чуть ли не провожают до подъезда. А Вас так жестко — в батальон! Как же Вам не повезло! Как я Вам сочувствую! Батальон — это полная, извините товарищ старший лейтенант, и глубокая такая в безнадежности своей ж… а! Ну ладно, что теперь делать, подождите немного, я сейчас вызову посыльного из штаба, он Вас проведет куда надо».
Причитания унылого «прапорюги», так искренне соболезнующего Сергею, почему-то произвели на него обратное действие. Ему вдруг стало весело и только теперь проснулся в нем искренний интерес: «Чем же еще можно пронять боевого офицера, два года промаявшегося на высокогорной точке и побывавшего в таком переплете!? Ладно эти штабные чистоплюйчики-кадровики злорадно пугали. Им ведь само слово «войска» всегда вселяло неподдельный ужас и отвращение, а любимая присказка содержала следующий смысл: «Лучше иметь в подчинении сорок секретных сейфов, чем одного отличника боевой и политической подготовки». С ними все понятно, но чего разохался этот покрытый мохом прапорюга, которого уже кажется ничем не прошибешь?»
— Да не надо никакого посыльного, — остановил Сергей дежурного. — Вы обозначьте мне, пожалуйста, азимут. А я уж как-нибудь найду.
— Вот и славненько, — обрадовался «прапорюга», бросая телефонную трубку на рычаги раздолбанного в усмерть аппарата, — тем более, свободного посыльного у них сейчас нет. Всех разогнали куда-то. И неизвестно, когда они теперь вернутся из этого «куда-то».
Внимательно выслушав дежурного, Сергей перешагнул порог КПП и началась его служба в РВСН. В воинской части расположенной на самой что ни на есть границе. На тщательно охраняемой и оборудованной в инженерном отношении границе Московской и Калужской области!
Глава 2. Развеселый батальон
Отойдя от КПП совсем на небольшое расстояние случилось Сергею повстречаться с таким же, как и он сам, молодым старлеем, передвигающимся куда-то стремительной слегка подпрыгивающей походкой.
Встречный старлей, едва оказавшись за спиной Сергея, вдруг неожиданно резко затормозил и выполнил, видимо мысленно отданную себе же, команду: «Кругом!» (Есть такая короткая у военных команда, которая на украинском языке звучит примерно следующим образом: «Там дэ було рыло нэхай будэ пэрдыло!») Выполнив данную себе команду, незнакомый старлей вдруг ни с того ни с сего громко зафальцетил Сергею в спину: «Товарищ старший лейтенант! Вы почему честь не отдаете?!» От подобного нахальства Сергей на какое-то время потерял дар речи и по инерции продолжал движение в прежнем направлении. Надо было бы ему так и идти себе дальше, не останавливаясь и не оглядываясь. Надо было просто проигнорировать этого нахала и попросту не обратить внимания на этого встречного наглеца. Но Сергей через некоторое время зачем-то все же остановился. Остановившись, он удивленно оглядел невысокую щуплую фигуру, наряженную в повседневную офицерскую форму с явно широким в плечах кителем и увенчанную непомерных размеров фуражкой, видимо шитой на заказ и чем-то напоминающей наполеоновскую треуголку. «Понятно, — подумал про себя Сергей, — маленький мужчина, он ведь всю свою жизнь самоутверждается. Не знаю я тебя, «император», но уже не люблю. Вот уж действительно: если ты попался мне навстречу, значит нам с тобой не по пути».
— Ты кто? — спросил «наполеона» Серега как можно небрежней.
— Не ты, а вы, — покоробило незнакомца, и он опять сорвался на частый фальцет, — я, старший лейтенант Пчелкин, командир второй роты отдельного батальона связи. А вы? Представьтесь!
— Слушай, старлей, я честью не торгую и, тем более, бесплатно ее не раздаю. А ежели ты все-таки имел в виду воинское приветствие, то не дорос ты еще до приветствий-то. В зеркало посмотри-ка на себя, чучело огородное. И кастрюлю свою на голове поправь. Сразу видно в тебе «защитника Арбата». А еще лучше — топай ты отсюда куда-нибудь и желательно побыстрей топай, не доводи до греха контуженного боевого офицера. Место тут безлюдное и лесистое. Гнуса вокруг опять же полно, того и гляди, ужалит кто-нибудь прямо в глаз, будешь потом долго с замполитом задушевно беседовать о моральном облике советского офицера, ежели ты, конечно, сам не замполит».
Старлей-«наполеон» стоял, испуганно-удивленно хлопая веками широко открытых глаз и по-рыбьи шевеля губами.
К концу непривычно долгого для себя монолога Серега окончательно потерял всякий интерес к этому щуплому, в величавости своей, и непомерно амбициозному старлею и, развернувшись, похромал прежней дорогой к конечной цели своего сегодняшнего путешествия. Некоторое время в спину ему еще неслось что-то вроде: «Вы еще ответите за свое поведение! Я на майорской должности! Я…! Я…!», но вскоре неуверенные вопли стихли, и Сергей почти сразу забыл об этой малоприятной и странной встрече в лесу. Совсем не на долго, правда, забыл. И двух часов не прошло, как пришлось вспомнить.