Эти прохиндеи морочили общество подобно тому, как облапошивают народ на сельских ярмарках специалисты по игре в наперстки, уезжающие затем с туго набитыми кошельками, не забыв, однако, мигнуть следующему охотнику, давая понять, что место еще не дочиста обобрано, что тут всем с головой хватит.
Как правило, общество не разбрасывалось и избирало себе один предмет поклонения, одного наставника, но и иные моменты, как, например, сейчас, когда весь город только и говорил что о Миллионной выставке и все находились в приподнятом настроении, для мошенников всех мастей наступал истинный праздник. Опустившиеся профессора, виртуозы, литераторы и художники валом валили в Сан-Франциско, наполняя город всевозможными звуками. Повсюду слышно было пиликанье скрипок, бренчанье мандолин, медоточивые голоса лекторов, читающих лекции об искусстве, бессвязный лепет поэтов, подвывание художественных чтецов, путаные речи японца, гортанные выкрики профессора-немца, невнятное бормотание индейца из племени чероки,- все это по случаю Миллионной выставки. Деньги текли рекой.
Миссис Сидерквист была занята с утра до ночи. Перед ней вереницей проходили все новые и новые гастролеры. И всем этим поэтам, писателям, профессорам она задавала один и тот же вопрос:
- Скажите, когда вы обнаружили в себе этот дар?
Она все время пребывала в состоянии восторга. Как-никак она находилась в самом центре общественной жизни. У жителей Сан-Франциско пробуждалось чувство Прекрасного, стремление к чему-то возвышенному. Они познавали Искусство, Литературу, Высокую Культуру. На запад страны пришел Ренессанс!
Миссис Сидерквист была женщина лет пятидесяти, маленького роста, довольно полная, краснолицая и постоянно не к месту разнаряженная. Она и до замужества была богата, состояла в родстве с самим Шелгримом и поддерживала весьма близкие дружеские отношения с семьей этого финансового туза. Ее муж, осуждая образ действий железной дороги, не видел в этом основания для ссоры с Шелгримом и продолжал обедать у него дома.
На этот раз миссис Сидерквист, довольная тем, что ей кстати подвернулся не успевший прославиться поэт, решила непременно познакомить Пресли с Хартратом.
- У вас должно быть так много общего,- объяснила она.
Пресли ответил на вялое рукопожатие художника, бормоча при этом приличествующие случаю банальности, а миссис Сидерквист поспешила прибавить:
- Вы, конечно, читали стихи мистера Пресли, мистер Хартрат. Они того заслуживают, поверьте мне. У вас так много общего. Вы одинаково видите природу. Сонет
мистера Пресли «Лучшая доля» написан в том же ключе, что и ваша картина; та же искренность, теже изысканные стилистические приемы, те же нюансы… o…
- Сударыня,- пробормотал художник, опередив Пресли, который явно готовился сказать какую-то резкость.- Я же просто мазила. Вы, конечно, шутите. Слишком остро я все воспринимаю. Это мой крест. Красота! - он прикрыл воспаленные глаза и сделал страдальческую мину.- Созерцание красоты лишает меня силы и воли!
Но миссис Садерквист не слушала его. Взгляд ее был устремлен на роскошную шевелюру художника: пышные блестящие волосы его ниспадали до самых плеч.
- Львиная грива!-шептала она. - Настоящая львиная грива! Прямо как у Самсона!
Но тут же, словно опомнившись, воскликнула:
- Ах, мне надо бежать! Сегодня вашими билетами торгую я, мистер Хартрат. И небезуспешно! Уже двадцать пять штук продала. Ну, а ты, Пресли, не хочешь ли испытать судьбу? Как насчет парочки билетов?.. Да, между прочим, у меня есть хорошая новость. Я ведь состою в комиссии, занимающейся сбором средств для Выставки; так вот, мы поехали с подписным листом к мистеру Шелгриму. Ах, он был так щедр, настоящий Лоренцо Медичи! Он подписал от имени ТиЮЗжд пять тысяч долларов! Подумать только! А еще смеют обвинять Правление железной дороги в том, что занимается грязными делишками!
- Возможно, подобная щедрость принесет свою выгоду. - негромко вставил Пресли.- Выставки и всякие празднества привлекают в город людей, которые едут сюда по его железной дороге.
Но остальные возмущенно набросились на него.
- Обывательский взгляд! - воскликнула миссис Сидерквист.-- Вот уж не ожидала услышать это от тебя, Пресли; приписывать кому-то такие низкие мотивы…
- Если уж и поэты заражены меркантилизмом, мистер Пресли,- заметил Хартрат,- чему мы сможем научить народ?
- А на деле Шелгрим поощряет устройство ваших миллионных выставок и праздников цветов только для того,- раздался чей-то голос,- чтобы втереть кому-то очки.
Все разом повернулись и увидели Сидерквиста, который подошел незаметно, как раз вовремя, чтобы уловить суть разговора. Однако говорил он без горечи; в глазах у него мелькал добродушно-насмешливый огонек.
- Да,- продолжал он, улыбаясь,- наш любезный Шелгрим поощряет устройство Выставки не только потому, что это приносит ему выгоду, как уверяет
Пpec, но еще и для того, чтобы развлекать народ, отвлекать его внимание от неблаговидных поступков железной дороги. Когда у Беатрисы в младенчестве бывали колики, я начинал звенеть ключами у нее перед носом, и она забывала про боль в животике; вот так и Шелгрим.
Все весело рассмеялись, давая, однако, понять, что с ним не согласны, а миссис Сидерквист шутливо погрозила пальцем художнику и воскликнула:
- Филистимляне не дремлют, Самсон!
- Да,- сказал Хартрат, желая переменить тему,- я слышал, что вы состоите в Комитете помощи голодающим. Как подвигается ваша работа?
- Великолепнейшим образом, смею вас заверить,- сказала миссис Сидерквист.- Мы такое дело развернули. Несчастные! Ужасно их жаль. На фотографии просто страшно смотреть. Третьего дня члены комитета обедали у меня, и мы рассматривали снимки. К нам поступают пожертвования со всего штата. О пароходе обещает позаботиться мистер Сидерквист.
Комитет, о котором шла речь,- один из многих организованных в Калифорнии, да, если уж на то пошло, во всех штатах,- ставил своей целью помочь жертвам жестокого голода в Центральной Индии. Весь мир был потрясен поступающими оттуда сообщениями о мучениях и высоком проценте смертности в пострадавших от неурожая районах, и все спешили прийти на помощь. Сан-францискские дамы, с миссис Сидерквист во главе, организовали ряд комитетов, однако жена промышленника превратила совещания этих комитетов в светские увеселенья - завтраки и чаи, на которых за изысканной закуской или за чашкой чая обсуждались различные способы помочь пропадающим от голода индейцам.
Вскоре собравшееся в клубе общество заметно оживилось и пришло в движение. Наступило время начинать лотерею. Хартрат страшно разволновался и, извинившись, пошел к двери. Сидерквист взял Пресли за локоть.
- Пойдем-ка, Прес, отсюда,- сказал он.- Лучше сыграем в баре в кости на рюмку хереса.
Они с трудом пробрались к выходу. В большую гостиную, где должна была состояться лотерея, вдруг набилась масса народу. Гости столпились у стола, пот ставленного перед картиной; на столе кто-то из служителей установил барабан с туго свернутыми бумажками, на которых были написаны номера. Дамы с билетами в руках проталкивались вперед, оживленно щебеча.
- А что сталось с Хэрреном, Лайменом и Губернатором? - спросил Пресли.
Лаймен уже раньше исчез под предлогом делового свидания, а Магнус с младшим сыном удалились в клубную библиотеку этажом выше. Там было почти пусто и можно было наконец серьезно поговорить.
- А, знаешь, Хэррен,- обратился Магнус к сыну. - Сидерквист, по-моему, дело говорил. Нашу пшеницу да в Китай - неплохо бы! Как ты считаешь?
- Считаю, что об этом стоит подумать, отец.
- Меня его мысль очень даже заинтересовала. Есть где развернуться, а при удаче и состояние нажить. Чем больше рискуешь, тем больше зарабатываешь.Твой
отец - да будет тебе известно - пока еще не отстал от жизни. У меня, быть может, и нет такого широкого кругозора, как у нашего друга Сидерквиста, но если мне представляется какая-то возможность, я быстро соображаю, что надо предпринять, и своего не упущу. Открываются двери на восток! Нужно, чтобы и наше зерно, наша мука нашли спрос на восточных рынках. И чем скорее, тем лучше - как только Лаймен добьется снижения тарифа, чтобы мы могли доставлять пшеницу и морские порты по дешевке.