Внезапно одни из слонов остановился, поднял хобот вверх и затрубил. В кустах послышалось хриплое урчание. Купцы разволновались.

— Что случилось?

— Тигр! Это плохая примета! Кое-кто предлагает вернуться: не посчастливится в пути…

Поспорив между собой, купцы решили продолжать путешествие.

Слоны не торопясь шли между деревьями. Казалось, будто они дремлют на ходу, не обращая внимания на крупных черных горластых ворон, которые стаями кружили над их головами. Но вдруг слоны разом подняли хоботы: они были встревожены.

Айстис оглянулся, пытаясь узнать, что напугало великанов. Оказалось, на ветвях дерева и вокруг него, в траве, резвились маленькие полосатые белки! Они были такие маленькие, что напоминали мышей. Айстис не знал, что туземцы называют их «древесными крысами». Деревья и поляна, где обитают эти млекопитающие, строго поделены между ними, и со всеми, кто переступает границу их владений, идет ожесточенная борьба! Однако слонам белки уступили дорогу. Увидев караван, зверьки бросились на дерево и прильнули к коре — казалось, даже хвосты прилипли к ней! Пестрые шкурки слились со стволом, и белки оставались в оцепенении, пока слоны не прошли мимо. Затем вся стая бросилась вниз, и опять каждая белка-крыса стала сновать по своей части поляны, задрав хвост…

Тропа петляла по склонам гор.

— Земля малаялов, — напомнил Полунарув. — Странные люди! Они никому не разрешают вырыть даже маленькую ямку. Говорят, будто земле будет больно. Земля — их бог…

Слоны медленно переходили реку по деревянному мосту. Он весь трещал от старости! Тогда некоторые погонщики стали направлять животных вброд. Слоны осторожно спускались в воду, переходили реку, а на другом берегу также осторожно поднимались по насыпи, хоботом обнюхивая дорогу. Иногда посреди речки какой-нибудь слон останавливался, хоботом набирал воду и опрокидывал ее в широко разинутый рот…

Караван подошел к большой деревне. Деревянные домики, переплетенные травой, душисто пахнут деревом и сеном — такие они новенькие! Соломенные крыши еще не успели побелеть. Однако нигде не видно ни живой души! Лишь по улочке пробежала исхудалая собачонка.

— Здесь жили паньи. Очевидно, случилось несчастье…

— Какое несчастье?

— Кто-нибудь умер. Когда в деревне кто-либо умирает, паньи покидают ее и строят себе жилье в другом месте.

А вот и заросли камыша, где паньи еще недавно резали траву для своих домиков…

Слон шел вдоль края зарослей. Хоботом он вырвал куст камыша. Корни его облеплены землей, но слон знает, как ему быть: он шесть-семь раз ударяет кустом о свои толстые, словно бревно, ноги, затем засовывает камыш в рот и перемалывает пищу широкими коренными зубами.

Животные шагали не спеша. Дорога дальняя, нужно экономить силы. Днем караван в движении, вечером останавливается на отдых. Тогда слоны до рассвета щиплют траву, поедают побеги деревьев, лакомятся рисовыми лепешками, которые сами для себя несут на спине. А путники разжигают костер.

Айстис и Полунарув сидели у огня.

— Что это? — спросил Айстис, показывая в сторону горы, где одновременно запылало множество костров. — Праздник?

— Нет, — объяснил Полунарув, — это донгиряхонды готовят почву к севу. Мужчины повалили деревья, а женщины сжигают ветви. Таков обычай: за ночь нужно сжечь ветви и кустарник. Если не успеют до рассвета, придется, несмотря на вложенный труд, все оставить и снова браться за дело в другом месте…

— Значит, нужно рубить столько, сколько нужно, чтобы успеть сжечь!

— Нельзя! Рубить нужно каждому не меньше, чем положено одному мужчине, и столько, сколько всего в деревне мужчин.

— Откуда такой обычай?

— Это своеобразная борьба с лентяйством. Ведь из того зерна, что будет выращено, необходимо немалую долю отдать жрецу, кузнецу, гонцу… Придется засыпать и в глиняный горшок — на черный день. Вот и нужно обработать определенную площадь, иначе племя не выживет.

На следующее утро слоны, обойдя выжженные горные делянки, вступили в долину, где росли высокие травы.

— Слоновая трава, — сказал Полунарув, указывая на растения, толстые стебли которых поднимали свои кустистые верхушки на высоту седел.

Трава оправдывала свое название. Местами она росла особенно густо, и высота ее превышала рост взрослого слона! Трава заслоняла все кругом, за продвижением слонов можно было следить только по ее шелесту.

День шел за днем, а кругом, сколько хватало глаз, простиралась коричневая колышущаяся равнина…

После полудня караван подошел к небольшой реке. На ее берегу, под деревьями, широко раскинувшими ветви, стояли тесно прижавшиеся друг к другу, слепленные, как гнезда ласточек, глиняные избушки, вокруг которых толпились дети всех возрастов.

— Почему здесь так много детей? — заинтересовался Айстис.

— Здесь живут мунды. Они верят, что урожайным будет лишь тот год, в который в семье родится ребенок…

Караван медленно прошел мимо деревни, однако полуголые мужчины совсем не обратили на него внимания. Стоя на коленях, они словно облепили неглубокий глиняный горшок, у которого стояли два старика в длинных белых одеяниях. Сначала один старик, а за ним другой что-то бросали в горшок, и собравшиеся громко вскрикивали.

— Чем это они заняты?

— Выбирают имя… У мундов есть обычай усыновлять новорожденного скопом, всей деревней, чтобы никто не остался в обиде. Соседи приносят родителям по мелкой монете, как бы «покупая» ребенка. Затем вся деревня выбирает новорожденному имя. Двое наиболее чтимых стариков по очереди кидают в горшок по зернышку риса. Остальные тем временем перечисляют уже умерших прадедов. Ребенок получает имя, которое прозвучало в то мгновение, когда зернышки коснутся друг друга. Считается, что в этот момент в ребенка вселилась душа умершего родственника.

Слоны отошли от деревни, а мунды все еще стояли на коленях у горшка. Видимо, душа ни одного предка не желала вселяться в новорожденного.

Стоило каравану подняться на вершину холма, как ветер принес запах пепла и дыма.

— Недавно бушевал пожар! — встревожился Полунарув. — Как бы нам не попасть в беду! — И он что-то сказал погонщику. Тот стал утвердительно кивать.

Действительно, караван вскоре вступил на участок выгоревшего болота. Сухие, обгоревшие стебли болотной травы измазали ноги слонов…

Уже четвертый день купцы, преодолев болота и выгоревшие равнины, двигались по берегу стремительной реки, несшей свои воды между высокими обрывами. Людей не было видно.

— Эти места безлюдны? — спросил Айстис.

— Смотри! — ответил Полунарув и указал на дым, который сероватыми клубами поднимался над берегом реки: — Одна, две, три… Восемнадцать пещер… В откосе…

— Вижу, вижу…

— А в пещерах живут чоланайкикены. Сами они себя называют людьми лесов, джунглей, но жилища устраивают в скалах около рек. Они не любят гостей, поэтому мы обойдем краем их поселок. Мне однажды довелось побывать у них. Своеобразное племя! Живут родами. Один род — в одной пещере… У супругов — свой уголок, отгороженный от остальных каменной стенкой. Семья образовывается, когда молодая пара решает отгородить в пещере нишу для себя, создает свой очаг. Юноши этого племени лишены права жить в пещере, пока не женятся. Они спят у входа в пещеру, вокруг костра. Незамужние девушки живут как бы в прихожей пещеры. Там по ночам разжигают костер. Огонь добывают путем трения бамбука о бамбук… Чолос — племя охотников, умеющих пользоваться разными хитростями. Излюбленный способ охоты — установка сетей. Однажды я попал в такую сеть, когда ехал верхом на слоне. С трудом выпутался!.. Интересно они ловят рыбу. Чолосы владеют искусством изготовления из корней индиго дурманящего напитка. Вылив его в реку, они потом руками собирают охмелевшую рыбу.

— Чолосы довольны такой жизнью? — спросил Айстис, подумав про себя, как нелегко было бы жить среди таких дикарей.