В дверь постучали.

— Войдите!

В дверях показался сухощавый, высокий человек преклонных лет, с седой головой.

— Входите, входите, господин Пьер! Примите участие в нашей трапезе.

Сосед дядюшки Франсуа г-н Пьер давал уроки пения молодым девицам, и с утра до вечера в мансарду прорывались звуки рояля и женские голоса, послушно выводившие ноты.

— Я позволил себе заглянуть к вам, чтобы удостовериться, кому принадлежит голос, чьи дивные звуки уже не в первый раз доносятся до моего слуха.

Такая выспренняя речь была свойственна г-ну Пьеру, поэтому Франсуа нимало не удивился.

— Голосок принадлежит нашей птичке певчей. Знакомьтесь с нашей певуньей, зовут её Люсиль Менье.

Люсиль оробела и сконфуженно пролепетала:

— Наверное, я помешала вам, господин Пьер, своим пением!

— Хорошее пение не может никогда помешать, — встал на защиту Люсиль Клеран.

Г-н Пьер подтвердил с удовольствием:

— Конечно, хорошая песня, да вдобавок в хорошем исполнении всегда приятна. И вы отнюдь не помешали, милейшая мадемуазель Люсиль, отнюдь. Если бы вы только знали, сколько мне приходится слышать за день детонирующих голосов и фальшивых нот, вы поняли бы, как я восхищаюсь вами. Ведь ваш голос в сочетании с прелестной внешностью, — здесь г-н Пьер отвесил Люсиль учтивый поклон, — говорит о том, что вам открыта дорога в театр.

«Театр!» Люсиль залилась румянцем. На минуту ей показалось, что г-н Пьер нескромно заглянул в её сердце и прочёл там тайну, которую она так ревниво оберегала от посторонних глаз.

Ксавье с трудом сдерживался, чтобы не сказать что-нибудь неуместное.

«Этого только недоставало! Ведь своими словами г-н Пьер только подливает масла в огонь! И без него Люсиль бредит театром!»

А дядюшка Франсуа запальчиво воскликнул:

— Какой там театр! Что с вами! Да за кого вы принимаете Люсиль?

— За ту, что она есть, — девушку из добропорядочного семейства. — И, обращаясь к Люсиль, г-н Пьер добавил: — Ваш голос я мог оценить, когда ещё только слышал вас, а не видел. А теперь я могу подтвердить, что у вас ещё и чудесная внешность. Вы говорите правильно по-французски, держитесь сдержанно и благородно. И вы можете воспользоваться тем преимуществом, что не принадлежите к аристократии. Сцена открыта для вас.

По привычке, привитой с детства, г-н Пьер считал, что девушке из аристократического круга не подобает думать о сценической карьере. И напротив, для девушки из третьего сословия даже желательна карьера артистки.

Спохватившись, что его слова могут показаться обидными для Люсиль, старый учитель поправился:

— Впрочем, вы, мадемуазель Люсиль, можете вполне выдержать соперничество с любой аристократкой. Они могут поучиться у вас естественной грации и непринуждённым приятным манерам.

При каждой похвале учителя пения Люсиль краснела всё гуще, Франсуа насупился и всё время норовил перебить г-на Пьера. А Ксавье нервно постукивал пальцами по столу.

— К чему вы ведёте, разрешите узнать? — спросил, как мог спокойнее, Клеран.

— А вот к чему: я хочу предложить мадемуазель Люсиль брать у меня уроки без всякой за то оплаты. А когда мадемуазель станет знаменитой певицей, она, надо надеяться, не забудет своего старика учителя.

— Как же можно брать уроки даром! — смущённо залепетала Люсиль. — А платить за них мы и в самом деле не можем.

— Платить или не платить за уроки — не в этом дело, мадемуазель, — рассмеялся старый учитель.

— Я понимаю… Вы имеете в виду согласие моих родителей… К сожалению, они непримиримо относятся к сцене… Нет, нет, они никогда не согласятся.

— Но ведь учиться пению ещё не означает обязательно пойти на сцену. Я глубоко верю в то, что такой божий дар, какой отпущен вам, не должен пропадать втуне… Что же касается ваших родителей, я сам пойду их просить, чтобы они дали согласие на ваши занятия пением. Они не устоят против моих доводов. Я не имею чести знать вашу матушку, но об отце вашем я слыхал, что он очень просвещённый человек.

Лестный отзыв г-на Пьера об отце доставил Люсиль большое удовольствие.

— Я давно вас знаю, господин Пьер, — наконец улучил Франсуа минуту, чтобы вставить своё слово. — И потому не могу допустить у вас никакой задней мысли. Но согласитесь, что это довольно странно. Не имея ещё согласия родителей Люсиль, вы вбиваете ей в голову всякий вздор. Ведь она и впрямь вообразит, что красива, поёт как певчая птица и что французская сцена не может без неё обойтись…

Клеран едва не рассмеялся: ведь дядюшка Франсуа только что сам расхваливал Люсиль, как мог. Правда, не в таких изысканных выражениях, как г-н Пьер. А теперь петушится и протестует против предложения старого учителя.

Господин Пьер был задет за живое.

— В моих бескорыстных намерениях вы можете не сомневаться. Но я не хочу, чтобы у вас оставалась хотя бы тень сомнения. Мы сейчас же пойдём с мадемуазель Люсиль к её отцу и поговорим с ним, как подобает в таких случаях.

— Пусть с вами пойдёт Клеран! — предложил Франсуа тоном, не допускающим возражений.

И Клеран покорно последовал за г-ном Пьером и совершенно счастливой Люсиль, не заставившей приглашать себя дважды.

Жак, как обычно, сидел в своём кабинете, занятый сразу множеством дел.

Когда-то много лет назад, когда мальчишкой он начал работать у своей тёти Франсуазы, он восхищался размерами и убранством кабинета для чтения, который казался ему верхом совершенства. Теперь он сам стал владельцем такого кабинета для чтения в модном Пале-Рояле.

Свободных денег у Жака не было. Заработка хватало на то, чтобы содержать семью. Но когда у него в кармане оказывался лишний франк, он, с согласия Бабетты, вносил какие-нибудь улучшения в свой кабинет.

Увидев Клерана и незнакомого ему г-на Пьера, вошедших в сопровождении Люсиль, Жак учтиво приподнялся навстречу гостям.

Выслушав, о чём идёт речь, он не знал, что ответить.

Г-н Пьер был настолько осторожен, что, говоря о замечательных голосовых данных Люсиль, лишь вскользь упомянул о том, что такой голос открывает путь на сцену. Он настойчиво предлагал давать ей уроки пения, деликатно обходя вопрос об их оплате, но подчёркивая, что лучшее вознаграждение для учителя — успехи, которые делает его ученица. А Люсиль будет успевать — в этом он не сомневается.

Жаку показалось, что сама судьба идёт навстречу желаниям Люсиль. И в то же время хранит от тех опасностей, которые её подстерегают на театральном пути. Пусть девочка занимается пением, у неё ведь и в самом деле такой чудесный голос! Вот только как быть с оплатой уроков? Жак заколебался.

— Я должен поговорить с женой, посоветоваться…

Люсиль пришла в восторг. Раз отец хочет посоветоваться с Бабеттой, значит, он ещё не уверен, как надо поступить, следовательно — не всё пропало. А уж с матерью она найдёт общий язык.

Бабетта легко согласилась:

— У Люсиль и в самом деле такой голос, какой не часто услышишь. Уроки пения ведь не сцена. Пусть поёт! Только как же нам отблагодарить господина Пьера?! Люсиль говорит, что он предлагает давать уроки бесплатно. — И, покачав головой, она добавила: — Впрочем, Жак сообразит, какие книги по музыке или ноты могут быть ему полезны. Ведь не каждая книга по карману господину Пьеру. А Жак для него ничего не пожалеет.

Так Люсиль стала ученицей г-на Пьера.

Глава восьмая

Вальдек де Воклер на распутье

Племянник г-на Пьера Вальдек де Воклер завоевал репутацию «доброго малого». Он никому не причинял зла, впрочем, и хорошего от него тоже никто не видел. Правда, в светских салонах, модных кафе и на прогулках в парках Парижа, где проводил время Вальдек, не требовалось всех тех достоинств, которые дают подлинное право называться «добрым».

Ко времени Реставрации мать Вальдека скончалась, отец успел восстановить свою принадлежность к дворянству и частичку «де» перед своей фамилией. Но не успел поправить расшатавшиеся финансовые дела. Потеряв отца, Вальдек вступил на самостоятельный путь, не зная, с чего начать. Получаемая им небольшая рента[13] отнюдь не могла его удовлетворить. Не имея никакой профессии, молодой Вальдек к тому же получил только поверхностное домашнее образование.