Во дворце, где остановился великий князь Всеволод, и шагу нельзя было сделать, чтобы не наткнуться на воина. Неждана пару раз мельком видела Ягубу. Тот, к счастью, не заметил её. Однажды столкнулась лицом к лицу с Микитой. Певец взял её руку, повёл в сад, расспрашивая, почему исчезла, не показывается, заглядывал в глаза и всё вздыхал. Его откровенное восхищение проливалось бальзамом на обожжённое ревностью сердце. И возникла уверенность — князь вернётся к ней. Отшумит свадьба, разъедутся гости — и вернётся. Что может дать ему эта худенькая, тихая девчонка? Нужно только перетерпеть, перемочь, дождаться — никуда он не уйдёт...

   — О чём ты думаешь? — вернул её на землю голос певца.

   — Пусти меня, — сказала Неждана тихо. — Я по делу послана, пусти, — Она отняла руку и быстрым шагом пошла в сторону скотного двора. Выходя из сада, столкнулась с Ягубой.

   — Что ты здесь делаешь? — спросил дружинник.

— Тебя не касается.

   — Князь не велел тебе здесь появляться!

   — То мои дела с князем.

   — Всё надеешься? Забудь про него! — И Ягуба схватил её за руку.

   — Пусти!

   — Забудь! Все его помыслы о ней. Да и как ты себя с нею сравнить можешь? — Ягуба говорил горячо, сбивчиво, не спуская горящих зелёных глаз с лица Нежданы.

   — Зачем ты мне это всё говоришь?

   — Чтобы зря не лелеяла надежду.

   — Твоё какое дело?

   — Жаль мне тебя...

   — А мне жаль, что не сказала князю, как ты на меня смотришь, какие мысли прячешь...

   — Ты уже мои мысли знаешь? — И Ягуба хищно улыбнулся. — Ну коли так, мы ещё поладим.

Неждана вырвалась и быстро пошла прочь.

Вечером она, не думая, не загадывая, движимая лишь желанием поближе рассмотреть соперницу, пошла к дому боярина Басаёнка. Дом, не уступавший размерами княжескому, стоял за высоким крепким забором. Перед воротами расхаживал стражник.

Неждана заробела, остановилась у ворот, но тут выглянула какая-то боярыня, крикнула:

   — Чего там топчешься, входи!

Неждана вошла во двор, боярыня спросила, от кого послана — от князя Святослава или от Холмского?

Оказалось, что сенных девок у Басаёнка не хватает, вот и прислали на помощь княжеских. Боярыня оглядела её придирчиво и, видимо решив, что годна для чистой работы, отрядила под начало пышнотелой, румяной и болтливой холопки лет сорока.

Поздно вечером голодная, уставшая от целого дня беготни, злая, раздражённая оттого, что холопка все уши прожужжала, какая, мол, княжна красивая, пригожая, умная, как её любит князь и как она счастлива, Неждана обнаружила, что к закрытию ворот опоздала и что придётся ей ночевать в усадьбе Басаёнка в переполненной девичьей на лавке.

   — Говорят, у него наложница тут, под городом живёт, — шушукались у печки.

Неждана не сразу поняла, о ком идёт речь, а догадавшись, стала слушать внимательно.

   — Говорят. Старая, старше князя-то... и порченая. Сколько он с ней, а ни разу не понесла...

   — А ежели старая, как же она князя-то держит?

   — Вот так и держит: присушила, приворожила. Тоненький голосок протянул:

   — Это он до свадьбы, а как помилуется с молодой княжной, с нашей лапушкой-ладушкой, всех полюбовниц враз позабудет.

Теперь шептались совсем тихо. Неждана с трудом разбирала отдельные слова. Говорили, что Мария больно тиха, робка. Надо быть побойчее, чтобы заставить мужа Забыть полюбовницу. Пересуды продолжались, но Неждана уже не слышала ничего — она вся была во власти безумной мысли, внезапно осенившей её. Сначала она отогнала её как совсем дурную. Но мысль упорно крутилась, возвращаясь и одолевая её, и уже не казалась такой безумной. Одновременно росла злость, обида, ревность. Неждана поднялась, вышла из девичьей и тенью скользнула к светёлке невесты...

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Последний раз мелькнуло перед глазами раскрасневшееся лицо подвыпившей свахи, осыпавшей Святослава и Марию зерном. Дверь свадебной горницы наконец закрылась и словно отрезала от них гомон, шум, бестолочь бесконечного пира, оставшегося где-то там, внизу.

Святослав взял жену за руку и повёл к устроенному на снопах пшеницы свадебному ложу.

Рука девушки показалась ему холодной как лёд.

Он усадил её на ложе, поднял фату, попытался заглянуть в глаза. Мария на него не смотрела.

Он вспомнил, что и во время пира сидела она, словно застывшая, не поднимая глаз, ничего не ела, ни слова не сказала. Тогда, возбуждённый, взволнованный, он не обратил на это внимания. Но сейчас?..

   — Ты ничего не ела, лада моя, — сказал он заботливо и подал ей кусок свадебного пирога.

Мария покорно взяла, принялась откусывать.

   — Что с тобой? Не бойся, успокойся, всё у нас будет хорошо.

Она подняла на него глаза. В свете ночника они казались тёмными, бездонными и почему-то страдающими. Святославу показалось даже, что в них дрожат слёзы. Он так удивился, что забыл о порядке разоблачения, который втолковывала ему сваха, и нагнулся, чтобы стянуть с себя сапоги.

Мария соскользнула с ложа, встала перед ним на колени и принялась неумело стягивать правый сапог.

Он хотел помочь ей, но она молча отстранила его руку и сняла второй сапог. Встала, подошла к ночнику, задула, торопливо разделась, легла на край ложа и натянула простыню до самого подбородка.

Святослав тоже разделся, лёг рядом. - Мария дрожала, прижав к груди руки. Он склонился к ней, поцеловал, ещё раз повторил:

   — Не бойся...

Она ничего не ответила...

Святослав лежал, прислушиваясь, как тихонько дышит рядом с ним странное, ещё вчера незнакомое и чужое существо, сегодня — его жена. Он приподнялся на локте, взглянул на неё. Мария не спала, но лежала тихо, закрыв глаза.

Князь подумал, что Бог послал ему бесчувственную жену. Вспомнилась Неждана, как бы она сейчас ласкалась, обвивалась вокруг него... Он отогнал эти мысли, закрыл глаза...

Неожиданно быстро пришёл сон...

Утром он проснулся оттого, что солнце, заглянувшее в окно, добралось до его лица.

Мария сидела в ногах ложа одетая, но простоволосая и по-домашнему милая.

   — Маша! — позвал он её.

-Да?

— Ты давно проснулась?

   — Я не спала...

   — Что же так? У нас сегодня долгий день.

   — Я знаю. — Голос её звучал безжизненно.

Надлежало спуститься к пиршественному столу, начать новый пир, который продолжится ещё день или два... Потом все разъедутся, и наконец можно будет сбежать к себе, в загородный дом...

Хорошо, когда обычай определяет на первых порах каждый шаг, каждый поступок, только вот что говорит обычай, если жена молчит, сумрачна и ничем не напоминает ту счастливую невесту, которую он встретил, когда она приехала из Полоцка?

Он встал.

Мария отвернулась. Он облачился, подал ей руку, открыл дверь перед ней, и они спустились в гридницу...

В загородном доме челядь встретила их торжественно: подали хлеб-соль, сенные и дворовые девки, ярко наряженные, повели хоровод, появились гудошники, ложечники, стали подыгрывать и приплясывать, стараясь не наступить на красный ковёр, ведущий к высокому крыльцу.

Мария шла, приветливо улыбаясь слугам.

Святослав едва сдерживал раздражение — устроили потеху! Он хотел неделю после свадьбы провести в загородном доме, чтобы в тиши привыкнуть друг к другу, а тут устроили!

Он велел дворскому прекратить потеху.

С дороги молодым истопили баню. Мария, сославшись на усталость, в баню не пошла. Святослав же всласть попарился, вернулся прямо к столу, сел, размякший, в просторной рубахе и лёгких портах, пошутил с дворским.

Вышла Мария, молча села рядом. Святослав с удивлением обнаружил, что она даже не переоделась.

За трапезой молодая жена почти ничего не ела. Каждый раз, отказываясь, она смущённо улыбалась дворскому, руководившему переменой блюд.