Изменить стиль страницы

А предложил тогда царь многое. Прежде всего предложил он отступиться от векового обычая русского — кормления наместников и волостелей царских[32] за счёт тех городов и сел, что входили в их наместничества, и лишить их, наместников, права высшего суда и над лучшими, и над чёрными людьми во вверенных им владениях. Многие тяготы и утеснения народу христианскому были от того кормления и от того наместнического суда. И редко кто из сановников царских, посылаемых в кормление, мог удержаться от соблазна играючи в кратчайший срок нажить себе богатства несметные за счёт государевых тяглых людей, отданных ему в управление. И пришло государство Российское от лихоимства и алчности тех кормленщиков в великую скудость и разорение, и надо было тот обычай менять.

Покряхтели, пожевали губами бояре и князья, почесали в затылках, но в конце концов порешили: быть по сему! Но только не враз, не в одночасье, а смотря по надобности и по удалённости земель и стран российских от Москвы.

Ещё предложил царь начать выдавать городам и волостям московским, которым пристало, губные грамоты, чтобы решали жители их — и служилые, и посадские люди, и вольные хлебопашцы — дела свои сами, соборно, по рассуждению и приговору своему, и подать бы в казну собирали, как по государеву обложению подлежит, и войску бы царскому радели, и людей бы в походы царские всем миром снаряжали, кому сколько царь укажет, и дороги бы строили, и мосты мостили, и от пожара бы береглись. А суд бы свой вершили тоже сами, малые дела, через выборных присяжных людей — старост и целовальников[33] своих. А большие бы дела, которые о душегубстве, или о разбое с поличным, или о колдовстве, сносили бы в наместнический либо царский суд, смотря по вине.

Высоко вознеслась тогда мысль царская! И далеко в даль веков проник он взором своим! Напомнил царь тогда боярам, и служилым людям, и всему Собору Земскому, что тем правом давно уже пользуются многие города во многих землях христианских, а начался тот обычай в городе Магдебурге. И какая есть причина, вопрошал царь советников своих, чтобы и в Русской земле тому обычаю наконец не быть?

Долго потом толковали о сём великом деле бояре и чины церковные, тряся бородами и хваля царя за мудрость его. Но не одна лишь хвала звучала в их речах: так-то оно так, говорили они, дело, спору нет, нужное, и многие выгоды сулит оно и державе Российской, и царской казне, и всему народу христианскому. Но пойдёт ли, приживётся ли такой обычай на Руси? Не привык русский человек сам собой управляться, сам за себя решать. Испокон веков полагался он во всём на промысел Божий, да на волю царскую, да на власть и силу ближних людей государевых — наместников и волостелей его. А ну-ка сами не примут люди московские такую новизну, сиречь тот дивный обычай иноземный? А коли примут, так опять не по-ихнему, а по-нашему, и опять начнутся на Руси смута и шатание, и опять всяк потянет к себе. Было уже так на Руси! Было — и Новгород Великий с буйным вечем его, и Псков, и другие, поменьше, города. А где что оно теперь? Нелёгкое дело затеваешь ты, государь! Не надорваться бы, не раскачать бы пуще прежнего державу твою... А всё ж попробовать, надо думать, стоит! Верим мы в счастье твоё, государь, и в юность твою, и в десницу Всевышнего, простёртую над тобой! Ну, а коли не пойдёт то дело великое, так ведь всегда можно и назад поворотить. Жили деды и прадеды наши без того права магдебургского, лишь по воле государей своих — проживём и мы!

И ещё предложил Собору царь отменить тамгу[34], что взимал с торговых людей каждый наместник либо воевода на заставах и дорогах, ведущих во владения его, и отменить всякий сбор с торговли и других каких продаж на местах, и заменить то все единым для всей Руси налогом на торговлю и на промыслы городские, взимаемым в собственную его, государя великого, казну. А нужно то всё затем, говорил царь, чтобы мог всякий человек, не опасаясь, ходить по Руси с товаром своим, куда его Бог наставит, и чтобы никаких препятствий и утеснений не чинилось ему нигде ни от наместников, ни от дьяков, ни от иных приказных людей по произволу и корысти их. И ещё предложил царь отменить все тарханные грамоты — и древние, и новые, — освобождавшие многих вотчинников и многие монастыри от тягот и повинностей царских, отчего казне российской учинился ныне большой убыток, а всему православному христианству обида и несправедливость. И ещё призвал царь бояр и начальников своих отложить всякий спор о местах и походах царских, и быть на войне без мест, и служить по всей правде и без всяких препирательств под началом того, кого поставит царь во главе полков своих, смотря по заслугам и воинскому умению, а не только лишь по чести и родовитости кого.

И на всё на то дал Собор царю своё полное согласие. И умилился царь такому единодушию и единомыслию всех лучших людей земли Московской. И возликовало сердце его, и впервые в жизни поверил тогда он, государь великий, в счастливую свою звезду. И умилился вместе с ним весь Собор московский, видя перед собой не мальчика, не злое и своенравное дитя, погрязшее в грехах и буйных прихотях своих, а мужа доблестного и зрелого, сознающего высокую правду свою. И даже самые спесивые, самые знатные и могущественные из бояр и князей московских, прирождённые Рюриковичи, равные достоинством и происхождением своим царю, а кто, может быть, и выше его, даже и они не могли удержаться на Соборе том от слёз, радостных слёз надежды. Господи, неужто пробил час земли Русской? Неужто воспрянет, наконец, и она от векового своего сна?

И совсем уж безудержный, не сравнимый ни с чем восторг охватил Собор, когда в последнее его сидение богомольный царь вдруг предложил расширить чин святых русской православной церкви, включив в него многих новых святителей и чудотворцев российских, славных в веках житием, и деяниями, и муками своими тяжкими во имя Господа нашего Исуса Христа. Плакали бояре и первосвященники, и обнимались, и лобызали друг друга, и славили юного царя за великую веру и благочестие его и за попечение его отеческоое о благоденствии и спасении народа своего в жизни вечной.

Мало кто знал, однако, что и эта мысль тоже была подсказана царю Сильвестром. А её задолго до того многажды вечеров подряд обсуждал тот неугомонный поп с преосвященным митрополитом Макарием — старцем дряхлым, но мужественным и неутомимым в радении своём о величии святой православной церкви и о могуществе державы Российской. Сказано же у Дионисия Ареопагита: «Каждый из окружающих Бога чинов богоподобнее того, кто отстоит далее, и тем более приемлет и может передать света, чем ближе к истинному Свету». И то будет державе Российской во благо, а странам и землям её в примирение и любовь, коли Бога за них будут молить не один благоверный князь Александр Невский, но и святой великомученик князь Михаил Тверской, и не одни лишь чудотворцы московские митрополиты Пётр[35], Алексей и Иона[36], но и новгородские угодники Нифонт и Евфимий, и Стефан Пермский[37], и Савва Вишерский, и другие великие наставники и сберегатели Русской земли.

И лишь в одном из многих дел, обсуждавшихся в те дни в Кремле, тень вражды и неудовольствия всё-таки омрачила всеобщее согласие, царившее на Соборе. Порывист и простодушен был юный царь в святом нетерпении своём. И малоопытен он был ещё в страстях я слабостях людских, что от века раздирают душу человеческую на радость дьяволу, а ей на погибель.

Предложил царь исправить по старине Судебник — главный Закон земли Русской, данный ей ещё в царствие блаженной памяти деда государева, великого князя Ивана Васильевича. А исправив многие тёмные места в том Законе, которые привыкли люди московские толковать и вкривь, и вкось, каждый корысти своей ради, надо бы, говорил царь, дополнить его новыми установлениями, ибо много воды уже утекло с тех пор, как трудились над ним государев дед и советники его.

вернуться

32

...волостелей царских... — Волостель — в XI—XVI вв. должностное лицо, от имени великого князя ведавшее в волостях судебными и административными делами.

вернуться

33

Целовальник — должностное лицо, избиравшееся из посадских людей либо черносошных крестьян для выполнения финансовых или судебных обязанностей, целовал крест на честность. Позднее так называли продавцов в казённых винных лавках.

вернуться

34

...отменить тамгу... — Тамга — денежный налог, взимавшийся в XIII—XVI вв. с торговли, ремёсел и промыслов.

вернуться

35

Пётр (125?—1326) — церковный деятель родом из Юго-Западной Руси, настоятель монастыря на реке Рате. Митрополит с 1308 г., перевёл митрополичью кафедру из Владимира в Москву. Причислен к лику святых.

вернуться

36

Иона (139?—1461) — епископ рязанский, с 1448 г. стал московским митрополитом, после того как Василий II низложил с этого поста грека Исидора, сторонника Флорентийской унии.

вернуться

37

Стефан Пермский (ок. 1345—1396) — монах монастыря Григория Богослова в Ростове, миссионер, церковный писатель, создатель алфавита языка коми. С 1382 г, епископ вновь образованной Пермской епархии.