— Ага, вот вы где, — облегченно вздохнул Джефф. — Вот, взгляните, та самая распроклятая штука. Вам про это что-нибудь известно? Не хотелось бы показывать ее еще кому-нибудь, кроме вас, так что уж поддержите, если инспектор начнет ворчать, — взгляд его был сумрачным и тяжелым, а рука немного дрожала, когда он вытащил два сложенных листка из кармана своего кимоно и протянул их собеседнику. — Глядите, письмо от Мартина Элджинбродда.

Кэмпион выпрямился:

— Да что вы говорите? Вот уж действительно необыкновенно! Откуда оно у вас?

— Сэм. Вы не поверите, — Джеффри глядел на него с откровенной мольбой. — Все это время оно находилось у него. Он, говорит, собирался мне его вручить сразу после бракосочетания, так он обещал Элджинбродду, но Мэг сказала ему по телефону что-то такое, что дало ему ключ, и мистер Драммок быстренько откопал это письмо. Он прятал его у себя в гостиной за каминной полкой. Когда оно провалилось туда глубоко в щель, он понял, что место надежное, и так и оставил, — Джеффри резко рассмеялся и сел по другую сторону камина. — Я мог бы и сам догадаться. Это же самая очевидная кандидатура. По крайней мере мне теперь так кажется. Такому парню и я бы это отдал. Прочтите, Кэмпион. Вот за чем охотится Хэйвок. И он прав. Тут еще прилагаются несколько документов для местных властей, как тот и сказал.

Мистер Кэмпион расправил листочки, а тем временем тот же глубокий приятный голос продолжал, уже чуть хрипловато:

— Я Сэму не показывал. Он не просил, а я и не стал, потому что это разорвет ему сердце. Увидите. Оно, видимо, было написано перед самой отправкой в тот рейд, и очевидно, его-то Мартин и имел в виду, беседуя на утесе с Хэйвоком. Оно было адресовано «Мистеру Имяреку, эсквайру», и помечено «лично».

Кэмпион стал читать. Мелкий мужской почерк, так пишут те, кто предпочитает не писать, а действовать. А стиль, в своей наивной простой и живой искренности воссоздающий личность самого автора, его просто восхитил.

Визиторз-клуб, Пэлл Мэлл.

Юго-Запад, 4 февраля 1944 года.

Дорогой сэр,

боюсь, никак иначе я не сумею Вас назвать, но надеюсь, Вы поймете, что мне бы не хотелось быть таким же официальным, как это обращение. Я к Вам весьма расположен. Если Вы получили это письмо, значит, я уже вне игры, где, как Вы понимаете, и надеюсь пребывать в дальнейшем. А Мэг — такое великолепное, такое замечательное существо, она должна жить полной жизнью — рядом с тем, кто бы в ней души не чаял. Я знаю, что Вы… (стерто), иначе бы она за вас никогда не вышла. Пожалуйста, поймите, что я и сам осознаю, что мое вторжение в вашу жизнь в этом пункте, что называется, перебор, мягко говоря, но просто все дело в том, что Вам предстоит кое-что предпринять.

В старом леднике в саду особняка в Сент-Одиль-сюр-Мер (Мэг это место будет известно, я ей не могу его оставить, потому что оно не мое, но все, что там имеется, будет моим, а я его завещаю ей) хранится сокровище Сент-Одиль. Мэг может поступить с ним по своему усмотрению при условии, что оно само останется в сохранности. Америка тоже будет неплохим местом для него, если уж на то пошло. Если Вы бедны, то, разумеется, пусть она его продает. Ведь всякий, кто выложит за него кругленькую сумму, станет его беречь. Сберечь — это главное. Если меня не станет, а меня уже не стало, если Вы это получили, значит, рок нашей семьи, связанный с Сент-Одиль, завершен, и кто-то другой теперь должен принять на себя наш жребий.

Добыть сокровище я не могу доверить ни самой Мэг, ни ее дорогому Старику, который, как Вам теперь, должно быть, уже известно, немного не от мира сего. Я не могу так поступить потому, что понимаю: если то место по-прежнему остается в руках врага или если во Франции случится переворот, дело окажется для них чересчур опасным. К тому же они будут нервничать, чего мне бы совсем не хотелось. То же относится и к Сэму. Он роскошный старый скаут и самый добрый, самый честный в мире чудак, но это — дело тонкое. Я не могу сказать, что может произойти. Но именно неизвестность меня и беспокоит. Честно говоря, я просто не в состоянии представить себе, чтобы он с этим управился, но письмо я ему доверяю. Вы поймете почему. Это взрослый бойскаут. Я знаю, что письмо будет отдано только Вам.

Я навязываю это дело Вам, потому что имею нахальство полагать, что Вы — парень моего склада и не станете тянуть кота за хвост, а просто отправитесь туда и заберете эту вещь, сразу как только это станет возможно (при нынешнем положении дел это невозможно, и Вы сами в этом убедитесь. Я полагаю, что положение уже изменилось, если не вовсе улучшилось). Одна старая женщина из деревушки близ Сент-Одиль говаривала «По-настоящему любят только одного» (я не пишу по-французски, поскольку Вы, возможно, по-французски не читаете; если же я ошибаюсь, то прошу Вас, простите меня, поскольку для меня жизненно важно, чтобы Вы точно поняли то, что я хочу сказать). Имеется в виду, насколько я понимаю, что женщина всю свою жизнь по-настоящему способна любить мужчин только одного определенного склада. А поскольку я готов держать пари, что Мэг выйдет замуж, если только снова полюбит по-настоящему, то я предполагаю, что мы с Вами в чем-то главном довольно похожи. Надеюсь, для Вас это не обидно. Поскольку мне прямо сейчас предстоит выполнять некое весьма малоприятное задание, для меня это послужит утешением.

Не беспокойтесь. Сокровище вполне транспортабельно, просто с ним надо обращаться с предельной осторожностью. Я прилагаю отдельный листок с точным описанием, где именно его искать в том леднике. Сам не знаю, зачем я это делаю, разве что для надежности. Прятал я сам, поэтому, возможно, все сооружение покажется Вам несколько странным. Вскрывайте его как можно осторожнее.

Разумеется, я допускаю, что все может оказаться напрасной тратой времени. Тайник могли уже разграбить или разбить прямым попаданием. Если так, тогда забудьте о нем, тут уж ничего не поделаешь.

Но в последнем случае, прошу Вас, ничего не рассказывайте Мэг. Именно по этой причине я никогда ей не говорил о нем. Ведь если она окажется бессильна что-либо сделать, то очень расстроится, а я чувствую, она и так достаточно пережила.

Если же война закончится победой, все может оказаться куда проще. На такой случай я прилагаю несколько писем, если их адресаты все еще на месте, то они смогут Вам помочь.

Вот и все. Пожалуйста, отправляйтесь за сокровищем, как только почувствуете, что сможете его добыть, и вручите его Мэг. Любите Мэг моей любовью, но не говорите ей об этом. Как Вы прекрасно понимаете сами (если Вы такой, как мне кажется), по смерти я обрету покой. Всего, дружище!

Удачи тебе, счастливчик, вот именно так.

Ваш совершенно искренне

Мартин Элджинбродд, майор.

Мистер Кэмпион какое-то время сидел неподвижно, уставившись на подпись, а затем принялся снова читать письмо с самого начала. В комнате сделалось совсем тихо, Джеффри глядел в огонь.