Почерк рукописи различный; значит, она писана не одним человеком. Почерк «Приступа» совершенно сходен с подписью деда; отсюда: тождественность лица, писавшего «Приступ», с личностью моего деда!

Дед мой родился в 1720 году, а кончил записки в 1780 году; значит: они начаты в 1764 году. В записках его видна сила чувств, свежесть впечатлений; значит: при деревенском воздухе он мог прожить до 70 лет. Стало быть, он умер в 1790 году!

В портфеле деда много весьма замечательного, но, к сожалению, неконченого (d\'inachevé). Когда заблагорассудится, издам все.

Прощай, читатель. Вникни в издаваемое!

Твой доброжелатель Козьма Прутков

11 марта

1854 года (annus, i)

Гисторические материалы Федота Кузьмича Пруткова (деда)

ПРИСТУП СТАРИКА

Уподобляяся, под вечер жизни моей, оному древних римлян Цынцынатусу, в гнетомые старостью года свои утешаюсь я, в деревенской тихости, кроткими наслаждениями и изобретенными удовольствиями; и достохвально в воспоминаниях упражняяся, тебе, сынишке моему. Петрушке, ради душевныя пользы и научения, жизненного прохождения моего описание и многие гисторические, из наук и светских разговоров почерпнутые, сведения после гроба моего оставить положил. А ты оное мое писание в необходимое употребление малому мальчишке, Кузьке, неизбежно передай. Чем сильняе прежнего наклонность мою заслужите.

Лета от Р. X. 1780, июня 22-го дня, сей приступ, к прежде сочиненным мемориям памяти своей, написал и составил: Отставной Премьер-майор и Кавалер Федот Кузьмичев сын Прутков.

СООТВЕТСТВЕННОЕ ВОЗРАЖЕНИЕ ОДНОГО КУХАРЯ

Как у одного кухаря, в услужении у гишпанского советника состоящего, спрашивано было: сколько детей имеет? – То сей, опытный в своем деле искусник дал следующий, сообразный своему рукомеслу, ответ: «Так, государь мой, у меня их осемь персон».  – Чему тот, нарочито богатый гишпанец, немало смеялся, закрывшись епанчою, и, пришед домой, не замедлил рассказать о сем встретившей его своей супруге.

МИЛОРДОВЫ ПРАВИЛА

Некий милорд находил нарочитое удовольствие в яствах. То однажды, на фрыштике в пятьдесят кувертов, при бытности многих отменно важных особ, так выразил: «Государи мои! родительница моя кушала долго, а родитель мой кушал много; поколику и я придерживаюсь обоих сих правил».

ЧТО К ЧЕМУ ПРИВЕШАНО

Некоторая очень красивая девушка, в королевском присутствии, у кавалера де Монбасона хладнокровно спрашивала: «Государь мой, что к чему привешано: хвост к собаке или собака к хвосту?» – то сей проворный в отповедях кавалер, нисколько не смятенным, а напротив того, постоянным голосом ответствовал: «Как, сударыня, приключится; ибо всякую собаку никому за хвост, как и за шею, приподнять невозбранно».  – Которая отповедь тому королю отменное удовольствие причинивши, оный кавалер не без награды за нее остался.

ЛУЧШЕ ПОБОЛЬШЕ, ЧЕМ ПОМЕНЬШЕ

Некий австрийский интендант, не замедлив после Утрехтского мира задать пир пятерым своим соратникам, предварительно наказал майордому своему подать на стол пять килек, по числу ожидаемых. А как один из гостей, более противу прочих проворства имеющий, распорядился на свою долю, заместо одной, двумя кильками, то интендант, усмотрев, что чрез сие храбрейший из соратников Бремзенбург-фон-Экштадт определенной ему порции вовсе лишился, воскликнул: «Государи мои! кто две кильки взял?»

ВПОРУ ПРИЧИНЕННОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ

Как некогда славный и во многих с Туркою баталиях отличившийся генерал-аншеф X., премногими от государыни регалиями и другими милостями наделенный, во французском, однако, диалекте нарочито несведущ оказывался. То сие незнание свое отнюдь перед модными того времени госпожами объявить не желая, навсегда секретно, перед каждым из дому своего выездом, по нескольку французских речений затверживал; и оные на малой бумажке русскими литерами исписавши, таковую за обшлаг мундирного кафтана своего запихивал, норовя по ней, между русского разговора, громче противу прочего выговорить. Сия генеральская выдумка хотя превострою ему казалася, однако от государыниной любимицы, весьма знатной и пригожей девки, не могла укрыться; и оная девица, сим позабавить свою благодетельницу положив, таковой умысел свой в тот же день, на бывшем куртаге, в действо произвела. Для сего, когда государыня с генералом X. о делах говорить удостоили, знатная фрейлина сия, сзаду к нему подступивши, незаметно для него ту бумажку из-под обшлага выхватила и по ней, переделанным на генеральский обычай голосом, смело выкрикнула: «Рьень моень кё. – By зет ля рень дю баль. – Ни плю, ни моень. – Не плезанте жаме авек ле фам, дон лимажинасион ансесаман траваль. – Сепандан ле терань комансе а девенир де плюз-ен-плюз юмид!» [47] – Таковая сей пригожей девки выходка немалый смех всему собранию причинивши, великая государыня сама премного и даже долго после сего смеялися; а под конец оную знатную девицу за храброго генерал-аншефа X. с превеликою пышностью замуж выдали…

ЛУЧШЕЕ СРЕДСТВО В ТАКОМ СЛУЧАЕ

Некогда маршал де Басомпьер, задумав угостить в будущий четверток ближайших сродников своих, кухарь сего вельможи пришел от того в немалую мыслей расстройку, униженно господину докладывая, что у них всего один бык имеется. «Изрядно, – возразил маршал, – а сколько у того быка частей? – Осемь, – ответствовал сей. – Отнюдь! – перехватил маршал, – одиннадцать у быка; а для сего и можно оный на одиннадцать блюд изготовить!» – Так многие знания во всяком звании пригодиться могут.

ДВА КАМИЗОЛА

Интендант лангедокский господин де Графиньи, прогуливаясь в один летний день в двух черных камизолах, повстречался в сем удивления достойном наряде с дюком де Ноалем. Сей вопросил: «Господин интендант! возможно ли? два камизола в столь знойный день?» На что, с тоном печали, ответствовал: «Господин дюк! Злосчастие преследует меня: вчера скончался дед мой, а сегодня испустила дух моя бабка! Для чего и надел я сугубый траур».

ОТВЕТ ОДНОГО ИТАЛИЙСКОГО СТАРЦА

Две молодые италийские благородные девки, в зелени на прекрасной долине сидевши, помимо их проходил седой, но непомерно прыткий старик. То они с усмешкою вопросили: отчего такое завидное не по летам сложение имеет?  – Ответствовал: «Потому, съиздетства употребляю масло внутрь, а мед снаружи».

НЕУМЕСТНОЕ ПРИВЕТСТВИЕ, КРЕПКО НАКАЗАННОЕ

Как некий, добивающийся форстмейстерского звания шваб Андреас Гольце, ненароком к возлюбленной своей, девице изрядного поведения, вошед и оную увидев за обеденным столом сидящую и свой аппетит внутренностию жареной бекасины в то время удовлетворяющую, так приветствовал: «О Амалия! если бы я был бекасиною, то, уповаю, всю тарелку вашу своими внутренностями чрез край переполнил бы!» На что случившийся при том Амальин родитель, главный лесничий магдебургских лесов, Карл-Фридрих Венцельроде, незапно с места вскочив, учал того Гольце медным шомполом по темени барабанить и, изрядно оное размягчив, напоследок высказал: «Тысячу зарядов тебе в поясницу, негодный молодой человек! Я полагал доселе, что ты с честными намерениями к дочери моей прибегаешь!»

ДОКУДОВА РАЗНОСТЬ

Господин де Вольтер, однажды в беседе со многими той страны министрами находясь, отменно остроумно высказал: «Разность промеж людей доходит временем до высочайшего градуса; отчего иные столь великие, что для покрытия головы своей сами до оной на цыпочки подниматься должны; а другие для того же к голове своей сами на колени опускаться принуждены обретаются».

ТИХО И ГРОМКО

Господин виконт де Брассард, с отменною ласкою принятый в доме одного богатого ветерана, в известном сражении левой ноги лишившегося, усердно приволакивался за молодою его супругою, незаметно, по-военному, подпуская ей амура. То однажды, изготовив в мыслях две для нее речи, из коих одну: «Пойдем на антресоли» – сказать тихо, а другую: «Я еду на свою мызу» – громко; толико от внезапу разлиявшегося по членам его любовного пламени замешался, что, при многих тут бывших, произнес оные в обратном порядке, а именно – тихо и пригнувшись к ее уху: «Я еду на свою мызу» ; а за сим громко и целуя ее в руку: «Пойдем на антресоли!» – За что, быв выпровожден из того дому с изрядно накостылеванным затылком, никогда уже в оный назад не возвращался.