ЭПИГРАММА №III

Пия душистый сок цветочка,

Пчела дает нам мед взамен;

Хотя твой лоб – пустая бочка,

Но все же ты не Диоген.

ПЯТКИ НЕКСТАТИ

Басня

У кого болит затылок,

Тот уж пяток не чеши!

Мой сосед был слишком пылок,

Жил в деревне он, в глуши.

Раз случись ему, гуляя,

Головой задеть сучок;

Он, недолго размышляя,

Осердяся на толчок,

Хвать рукой за обе пятки —

И затем в грязь носом хвать!

* * *

Многие привычки гадки,

Но скверней не отыскать

Пятки попусту хватать!

К ДРУЗЬЯМ ПОСЛЕ ЖЕНИТЬБЫ

Я женился, небо вняло

Нашим пламенным мольбам;

Сердце сердцу весть подало,

Страсть ввела, нас в светлый храм.

О друзья! ваш страх напрасен;

У меня ль не твердый нрав?

В гневе я суров, ужасен,

Страж лихой супружних прав.

Есть для мести черным ковам

У женатого певца

Над кроватью, под альковом,

Нож, ружье и фунт свинца!

Нож вострей швейцарской бритвы;

Пули меткие в мешке;

А ружье на поле битвы

Я нашел в сыром песке…

Тем ружьем в былое время

По дрохвам певец стрелял

И, клянусь, всегда им в темя

Всем зарядом попадал!

ОТ КОЗЬМЫ ПРУТКОВА К ЧИТАТЕЛЮ В МИНУТУ ОТКРОВЕННОСТИ И РАСКАЯНИЯ

С улыбкой тупого сомненья, профан, ты

Взираешь на лик мой и гордый мой взор;

Тебе интересней столичные франты,

Их пошлые толки, пустой разговор.

Во взгляде твоем я, как в книге, читаю,

Что суетной жизни ты верный клеврет,

Что нас ты считаешь за дерзкую стаю,

Не любишь; но слушай, что значит поэт.

Кто с детства, владея стихом по указке,

Набил себе руку и с детских же лет

Личиной страдальца, для вящей огласки,

Решился прикрыться, – тот истый поэт!

Кто, всех презирая, весь мир проклинает,

В ком нет состраданья и жалости нет,

Кто с смехом на слезы несчастных взирает, —

Тот мощный, великий и сильный поэт!

Кто любит сердечно былую Элладу,

Тунику, Афины, Ахарны, Милет,

Зевеса, Венеру, Юнону, Палладу, —

Тот чудный, изящный, пластичный поэт!

Чей стих благозвучен, гремуч, хоть без мысли,

Исполнен огня, водометов, ракет,

Без толку, но верно по пальцам расчислен, —

Тот также, поверь мне, великий поэт!..

Итак, не пугайся ж, встречайся с нами,

Хотя мы суровы и дерзки на вид

И высимся гордо над вами главами;

Но кто ж нас иначе в толпе отличит?!

В поэте ты видишь презренье и злобу;

На вид он угрюмый, больной, неуклюж;

Но ты загляни хоть любому в утробу, —

Душой он предобрый и телом предюж.

К МЕСТУ ПЕЧАТИ

М. П.

Люблю тебя, печати место,

Когда без сургуча, без теста,

А так, как будто угольком,

«М. П.» очерчено кружком!

Я не могу, живя на свете,

Забыть покоя и мыслете,

И часто я, глядя с тоской,

Твержу: «мыслете и попой»!

СОВРЕМЕННАЯ РУССКАЯ ПЕСНЬ

Уж как мы ль, друзья, люди русские!..

Всяк субботний день в банях паримся,

Всякий божий день жирны щи едим,

Жирны щи едим, гречневку лопаем,

Всё кваском родным запиваючи,

Мать святую Русь поминаючи,

Да любовью к ней похваляючись,

Да всё русскими называючись…

И как нас-то все бранят попусту,

Что ничего-то мы и не делаем,

Только свет коптим, прохлаждаемся,

Только пьем-едим, похваляемся…

Ах, и вам ли, люди добрые,

Нас корить-бранить стыдно б, совестно:

Мы работали б, да хотенья нет;

Мы и рады бы, да не хочется;

Дело плевое, да труда бежим!..

Мы труда бежим, на печи лежим,

Ходим в мурмолках, да про Русь кричим,

Всё про Русь кричим, – вишь, до охрипу!

Так ещё ль, друзья, мы не русские?!

ЦЕРЕМОНИАЛ ПОГРЕБЕНИЯ ТЕЛА В БОЗЕ УСОПШЕГО ПОРУЧИКА И КАВАЛЕРА ФАДДЕЯ КОЗЬМИЧА П…

Составлен аудитором вместе с полковым адъютантом 22-го февраля 1821 года, в Житомирской губернии, близ города Радзивиллова.

Утверждаю. Полковник.

1

Впереди идут два горниста,

Играют отчетисто и чисто.

2

Идет прапорщик Густав Бауер,

На шляпе и фалдах несет трауер.

3

По обычаю, искони заведенному,

Идет майор, пеший по-конному.

4

Идет каптенармус во главе капральства,

Пожирает глазами начальство.

5

Два фурлейта ведут кобылу.

Она ступает тяжело и уныло.

6

Это та самая кляча,

На которой ездил виновник плача.

7

Идет с печальным видом казначей,

Проливает слезный ручей.

8

Идут хлебопеки и квартирьеры,

Хвалят покойника манеры.

9

Идет аудитор, надрывается,

С похвалою о нем отзывается.

10

Едет в коляске полковой врач,

Печальным лицом умножает плач.

11

На козлах сидит фершал из Севастополя,

Поет плачевно: «Не одна во поле…»

12

Идет с кастрюлею квартирмейстер,

Несет для кутьи крахмальный клейстер.

13

Идет майорская Василиса,

Несет тарелку, полную риса.

14

Идет с блюдечком отец Герасим,

Несет изюму гривен на семь.

15

Идет первой роты фельдфебель,

Несет необходимую мебель.

16

Три бабы, с флером вокруг повойника,

Несут любимые блюда покойника:

17

Ножки, печенку и пупок под соусом;

Все три они вопят жалобным голосом.

18

Идут Буренин и Суворин,

Их плач о покойнике непритворен.

19

Идет, повеся голову, Корш,

Рыдает и фыркает, как морж.

20

Идут гуси, индейки и утки,

Здесь помещенные боле для шутки.

21

Идет мокрая от слез курица,

Не то смеется, не то хмурится.

22

Едет сама траурная колесница,

На балдахине поет райская птица.

23

Идет слабосильная команда с шанцевым струментом,

За ней телега с кирпичом и цементом.

24

Между двух прохвостов идет уездный зодчий,

Рыдает изо всей мочи.

25